Это произведение сочинялось очень долго. Целая эпопея о трех томах. И да, сначала я сочинил конец истории, затем - начало, которое предлагаю вашему вниманию, а середина - пребывает в эдаком производственном чистилище. Когда у меня дошли руки до написания середины я понял, что конец истории придется переделывать, причем капитально. Так или иначе - начало, это вполне законченное повествование. Я не знаю когда и выложу ли продолжение, но вот, представляю на суд свою "Чужую Половину". Может быть первый, а может быть единственный том о двух частях. "Комит и Наместник" и "Кленовой Аллеей". Выкладываю, для начала, первую часть...

 

 

 

Часть первая

КОМИТ И НАМЕСТНИК

 

«Открывающий двери, знай, что ступаешь ты на тропу Чужой Половины, откуда нет возврата и на которой нет Спасения. Там где кончается Бог, обитает Великая Мать, вне жизни и вне смерти, сама жизнь и смерть».

 

Глава первая

АРНАЙА

1.

Императорский наместник приплыл в Арнайю вечером пятнадцатого апреля 1336 года. Я и еще шестнадцать витязей стояли на пристани и ждали, когда корабль с наместником причалит к пирсу. Железная туша огромного крейсера неторопливо приближалась, а за ней расплескалась по небу алыми, багряными и пурпурными рукавами заря падающего в море солнца. Было красиво и торжественно. Даже слишком торжественно, на мой взгляд.

Выбор Императора относительно нового наместника многих озадачил. Персей Вереск был незаконнорожденным внучатым племянником государя. Впрочем, больше этого озадачивала молодость и бедность Восточного Наместника, и то, что Персей, окончив Василисийский Университет с дипломом инженера, был человеком совершено гражданским. Это приводило старых вояк в неописуемый ужас – они и нас, молодых витязей, оказавшихся в Арнайе уже после окончания войны с сольтаром, за настоящих военных не считали. Что, по большому счету, чистая правда.

Рядом со мной, справа, стоял один из вышеупомянутых «старых вояк» - архонт Южной Натолии стратиг Леонид Ирис. Он выше меня на голову, сухой, лысый, хохлится в своей серо-голубой форме и морщит лицо, словно дует не легкий весенний ветерок, а холодный промозглый ветер.

- Не понимаю я государя, - сквозь зубы процедил архонт. – Что это за дикое проявление непотизма?

- Я думаю, император просто хотел видеть на посту наместника гражданского, - осторожно заметил я.

- Вы думаете, мне так интересно услышать Ваше мнение, друнгарий?

- Извините, архонт, - сказал я. Стратиг высокомерно кивнул.

Тем временем с причалившего корабля уже спускались новый наместник, плиарх корабля и охрана, состоящая из морских пехотинцев.

Персей кутался в серый плащ и плотно сжимал губы. Наместник оказался бледен и невысок ростом, но достаточно широк в плечах. Черные вьющиеся волосы были подстрижены довольно коротко. Когда Персей приблизился к нам, я обратил внимание на то, что глаза у него разного цвета: правый – карий, а левый – почти черный. Лицо Персея вообще отличалось удивительной несимметричностью. Похоже, наместник уже неделю не брился и от этого внешний вид его казался еще более… неопрятным, что ли.

Архонт совсем скривился, как будто жевал лимон.

- Рад приветствовать Императорского Наместника,  архонт Южной Натолии стратиг Леонид Ирис к Вашим услугам - проскрипел он и протянул руку. Персей пожал ее, как ни в чем не бывало, хотя это было явным оскорблением: стратиг должен был сначала склониться в поклоне перед наместником Императора.

- Рад приветствовать Вас, Наместник… комит Арнайской Цитадели, друнгарий Глорий Клен, эти славные витязи и весь гарнизон в Вашем распоряжении… - обратился я к Персею и учтиво поклонился. Наместник улыбнулся, и мы пожали друг другу руки. Архонт Ирис возмущенно отвернулся.

Один из моих солдат подвел пегого катапракийского жеребца в дорогой сбруе.

- Это дар от жителей Катапракии, - пояснил я изумленному Персею.

Наместник окинул жеребца опасливым взором, после чего иронично заметил:

- Теперь я понимаю, почему святой Гюрг сумел одолеть того змея. Конь великолепен до дрожи в коленях.

- Я хочу предложить Вам проследовать в крепость, – сказал я. - Там для Вас и Ваших спутников уже приготовлены покои и ждет торжественный ужин.

Услышав это, Персей наклонился ко мне и прошептал на ухо:

- А можно как-нибудь обойтись без торжественности?

- Не берите в голову, господин наместник, это просто фигура речи, - зашептал я ему в ответ, - настоящий кошмар ожидает Вас завтра.

- О, Вы меня здорово успокоили, - развеселился Персей. – Что ж, по коням!

Наместник лихо вскочил в седло, и я вдруг осознал, насколько новый наместник молод. Даже любимчик Императора Елизар Калин получил звание ипостратига только прошлым летом. Почему Императору так важно видеть на этой должности гражданского, да еще и столь юного? Или здесь причина в другом, и назначение Персея – действительно проявление непотизма? Раньше за Императором Деметром такого не наблюдалось.

Плиарх и еще три человека из корабельной команды оседлали своих лошадей и присоединились к нашему отряду. Впереди гордо вышагивал жеребец наместника. Справа пристроился я, а слева, с лицом абсолютно непроницаемым и взором, устремленным куда-то в сторону, ехал стратиг Ирис.

Центральная улица Арнайи прорезала насквозь большой городской базар и, минуя Агору, устремлялась на крутой каменистый холм, увенчанный живописными руинами некогда неприступной цитадели.

Арнайская крепость здорово пострадала во время штурма и стены до сих пор не были восстановлены. Отстроено было только несколько корпусов дворца, где сейчас жили солдаты и витязи. В периметре крепостных стен активно велось строительство. Два собора – Премудрости Божьей и святого Гюрга были сейчас все в строительных лесах.  При прежних властях в соборе Премудрости Божьей находился гарем, а в Гюргевском – склад боеприпасов.

Когда наша процессия приблизилась к воротам, два стражника, прежде скучавших при въезде в цитадель, встали на вытяжку, вылупив глаза так, что казалось, они сейчас лопнут.

Когда мы проехали стены, наместник оживился, начал активно крутить головой из стороны в сторону.

- Я погляжу, наши войска здесь здорово постарались, - заметил он.

- Во время артобстрела снаряд попал в Гюргевский собор, - поморщившись, сказал Леонид Ирис. – Впрочем, драка здесь была знатная. Мы обложили крепость со всех сторон. Осада длилась в течение месяца, а когда мы взяли стены, то пришлось еще и штурмом брать дворец.

- Уже восстановлено несколько корпусов дворца, - добавил я. – Центральная башня практически не пострадала, поэтому там сейчас расквартированы витязи и подготовлены покои для Вас и Ваших спутников.

- Мне необходимо вернуться на корабль, - сказал плиарх, - помимо наместника, мы доставили в Натолию боеприпасы и военную технику. Разгрузка уже должна была начаться, но я хотел бы сам проследить за всем.

- Почему вы сразу об этом не доложили? –  проскрипел стратиг. – Что конкретно вы нам привезли?

- Э-ээ… вот список, архонт, - плиарх достал из-за пазухи своей черной кожаной куртки конверт.

Стратиг нетерпеливо вскрыл его и уткнулся в бумаги, бормоча себе под нос, что-то вроде: «Угу… бу-бу-бу… Хм-м?» - и так далее, в том же духе.

Наклонившись к Персею, я поинтересовался:

- Вы знали?

- Да, - с досадой ответил наместник, - Надо было сразу сказать, а у меня совершенно вылетело из головы…

Леонид Ирис оторвался от чтения и обратился к плиарху:

- Так, уважаемый… не знаю вашего имени?

- Плиарх Никомед Тополь, архонт.

- Вот, что, Тополь, сейчас мы быстро отправимся к комиту порта, а по дороге Вы мне быстренько объясните, почему я ничего не знаю об этом! – и стратиг  грозно потряс бумагами.

Когда они уехали мы двинулись дальше, мимо соборов и расседлали коней у самого крыльца. Я провел Персея по темным, плохо освещенным коридорам в небольшую гостиную. Здесь нас ждал накрытый стол и трое молодых людей в чинах логархов. Когда мы вошли, все трое встали.

- Позвольте представить моих помощников: Тезей Мак, Теодор Ива и Митридат Эвпатор.

Тезей был белокур и смазлив. Лицо точеное, очень правильное, а глаза – золотистые. Теодор на голову выше Тезея, сухопарый, черты лица – грубые, нос картошкой, волосы черные и жесткие. Митридат – типичный катапракиец, невысокий, смуглый, с большими карими глазами на узком лице. Эвпатор единственный из нас, кто имел боевой опыт. Катапракийцы никогда особо не считались с властью сольтара, а когда в Северную Натолию вошли наши войска прислали свои добровольческие отряды. Митридат служил под началом Леонида Ириса. Когда война закончилась, сема стратига Ириса стояла в Арнайе. Ириса назначили архонтом провинции, а всадники Митридата взяли на себя обязанности конной городской стражи. С Тезеем и Теодором мы вместе учились. Они, так же как и я происходили из благородного сословия.

- Вам понравился жеребец? – спросил у Персея Митридат.

- Это Вы достали его?.. Восхитительный зверь! – просиял наместник

- Э-ээ… давайте рассаживаться… - предложил я. Мне не терпелось попробовать солянку, приготовленную нашим поваром. Впрочем, кроме солянки, на столе было много чего еще, в том числе и пара запотевших штофов трофейной водки из арнайских подземелий.

Ужин превзошел все мои ожидания. Еда несколько отвлекла нас, поэтому мы кушали молча, и только за десертом завязался разговор.

- Надолго ли Вы собираетесь задержаться в Арнайе? – поинтересовался я у Персея, - Прежде столицей Наместничества считался Пегас, но в силу его отдаленности…

- Нет, -  прервал меня Персей – Я не согласен с вами, Глорий, относительно отдаленности Пегаса: Северная Натолия очень важна для нас. Пегас – это естественный и очень удачный центр Наместничества и, несмотря на экономическую отсталость и плачевное состояние инфраструктуры, мы можем рассчитывать на большие дивиденды. Я собираюсь отправиться в столицу как можно скорее. Думаю, через неделю-другую, когда разберусь со здешними делами.

- Это верное решение, - поддержал наместника Митридат. – Ваше присутствие на севере просто необходимо, в то время как здесь все можно оставить на надежного человека.

- На надежного, или на опытного, - кивнул Персей. – Я думаю, целесообразно оставить все, как есть: пусть Леонид Ирис остается архонтом провинции.

- Наместник, я заметил, Вы прибыли без свиты, означает ли это, что Вы будете набирать витязей для своей дружины здесь? – спросил логарх Тезей.

- Я попрошу Ириса отобрать для моего отряда витязей, после чего тут же отправлюсь на север.

- Позвольте заметить, наместник Персей, что все собравшиеся здесь с радостью присоединяться к Вам, - заявил Тезей.

- Кто же тогда останется тут, на юге? – усмехнулся Персей.

- На севере мы будем нужнее, чем в Арнайе, - вмешался в разговор я. – Представьте себе: в Арнайе почти две сотни витязей и еще восемьдесят отлично подготовленных всадников логарха Митридата и все заняты сущей ерундой: поддержанием порядка на улицах и пьяными драками в кабаках.

- Э-э… я немного не понял: вы драки устраиваете или пресекаете? – в глазах наместника сверкнули озорные искры.

- И то и другое, как это ни печально, - вздохнул я.

- Боюсь, в Пегасе кабаков не будет, - развеселился Персей. – А что касается порядка… подозреваю, что в Северной Натолии вам придется заниматься тем же самым.

- Там не так скучно будет, - пробасил Теодор, - А то я тут, как у деда в поместье. Вы ничего такого не подумайте, там очень даже  хорошо, но это не место для молодого витязя.

- Я подумаю, - кивнул наместник. – Кстати, ваш повар великолепно готовит… как думаете, Глорий, он согласиться составить нам компанию?

- Ваше слово – закон. При чем здесь его согласие? - изобразил я искреннее недоумение. – Вы бросайте эти вежливые замашки, наместник, вы теперь большой архонт, заместитель самого государя-императора. Давайте выпьем за это, наместник Персей!

Я окинул уже не совсем трезвым взглядом стол, но заветного штофа арнайской водки не увидел.

- Мы что, уже все выпили? – изумился я. – Быстро… но у нас есть еще! Тезей, будь другом, сгоняй к Николе, на кухню… можешь и его к нам привести, видишь, наместник с ним познакомиться хочет.

Тезей послушно кивнул.

Когда он вставал из-за стола, то нечаянно опрокинул стул и чуть сам не упал, но его придержал Теодор.

- Стоп-п! – я взмахнул правой рукой. – Я составлю тебе компанию, Тез…

Тезей как-то странно на меня посмотрел и, склонив голову набок, сказал:

- Хорошо.

Веселье только начиналось.

 

По просторному коридору, погруженному в полумрак, громко разносились эхом звуки наших шагов.

- А он симпатичный. Не красавец, конечно, но по-своему очарователен, -  проговорил Тезей. Взгляд его, при этом, был устремлен куда-то, в неопределимые дали.

- Ты о наместнике? – фыркнул я. – Он мне не показался интересным. Хотя, конечно, Императору чем-то он приглянулся.

- Едва ли тем же, чем мне, - весело откликнулся логарх, игриво подмигнул мне и рассмеялся.

- Извращенец! – воскликнул я. – У тебя безнадежно испорченное воображение.

Скоро мы на пару с Тезеем ржали в мрачных коридорных декорациях, а занудное эхо разносило и разносило в обе стороны наш хохот, превращая обычные и живые звуки в нечто зловещее и заупокойное. Но нас это нисколечко не смущало.

Веселые, в обнимку, мы ввалились на кухню. Никола только что сделал себе огромный бутерброд с куском мяса и собирался отправить его в рот, мечтательно глядя на дурацкую гастрономическую фреску, выведенную над дверным проемом.

- Никола! – радостно воскликнул Тезей – иди к нам, чего тебе здесь сидеть?! К тому же тебя хочет видеть Наместник.

- Ась? – Никола отложил бутерброд в сторону.

- И, главное, еще штофчик захвати, - предупредил я.

- А как он… ну, наместник-то ваш? – спросил повар.

- Хочет тебя на службу взять. Ему очень понравилась солянка.

- Ух ты! – Никола пошарил руками по столу в поисках бутерброда, нашел его и откусил примерно половину. Никола был обширен и розовощек. Он казался расхлябанным и рыхлым, но все знали, что он - опасный боец. Никола был родом из Северного Наместничества, из города Гореча. Поскольку Северное Наместничество жило в условиях постоянной войны со Степью, Горечское городское ополчение не раз призывалось князем и наместником на войну. В перерывах между военными походами Никола целиком отдавался кулинарному искусству. Когда началась большая война на Востоке, Никола уже служил поваром у Леонида Ириса.

 

Так же в обнимку, но еще и с очередным штофом и всякой разнообразной закуской в руках мы с Тезеем ввалились обратно в пиршественный зал, где все пребывали в теплом благодушном настроении. Персей откинулся на спинку своего стула и немного осоловело наблюдал за тем, как Теодор что-то втолковывал Митридату о княжеских родах Славной Империи.

- Но почему, раз твое семейство живет в Западном Наместничестве, твой отец носит титул пресветлого князя? – недоумевал Митридат.

- Да нет же! – взмахнул руками Теодор. - Наш род всегда был княжеским даже тогда, когда Западного Наместничества и в помине не было.

- Я чего-то не соображаю… - нахмурился Митридат.

- Все очень просто, - вмешался в разговор я, рухнув на стул и поставив штоф на стол. – Когда-то давным-давно наши далекие предки жили разрозненными родами и в священных рощах покланялись духам предков. Вообще, считалось, что душа предка как-то связана с определенным растением – деревом, кустарником или цветком. В ком-то жил «дух шиповника», а в ком-то дух какой-нибудь сосны или ели. При этом каждому роду было свойственно свое, специфическое волшебство, в зависимости от того, дух какого растения покровительствовал роду. И были жрецы, которые жили в священных рощах и пользовались силой священных деревьев, которые изначально никак не были связаны с духами родов. Но в таких рощах рода выбирали себе князей, и жрецы наделяли их силой деревьев. Потом уже власть князей стала передаваться по наследству.

- И это, по-твоему, просто? – перебил меня Митридат. – Я уже запутался.

- Глорий просто пьяный, поэтому так путано и объясняет – вмешался в разговор Теодор Ива. – Есть множество княжеских родов, однако только за семью родами сохранились вотчины – бывшие княжества, а ныне – провинции Славной Империи: за Вересками, Буками, Вязами, Калинами, Кленами, Грабами и Тисами. Раньше-то, конечно, было и Дубово княжество, и Кипарисово. Но княжество Дубов не хотело подчиняться власти императора, и было захвачено. Собственно в Западном Наместничестве есть город Дубов, где находится родовой замок этих своенравных князей, которые когда-то величали себя королями. Кроме этого старого замка и княжеского титула у Дубов ничего и не осталось. Другое дело Кипарисы – их земли были завоеваны магами Аквиса – нашим южным соседом на Западном Континенте. Сейчас-то у нас с этим магическим орденом отношения вполне мирные, но раньше мы здорово воевали.

- А Ивы? – хмуро спросил Митридат.

- Что Ивы? – моргнул Теодор.

- Вас как Дубов или как Кипарисов владений лишили? – пояснил катапракиец.

- И не так и не эдак, - усмехнулся Теодор. – Мы – особый род. Пресветлая княгиня Василиса Ива была женой первого императора из рода Вересков. Наше княжество располагалось в самом центре будущей империи, там, где сейчас столица. Младшие братья Василисы Никифор и Анатолий получили во владение восточные земли: за нашим родом до сих пор закреплены провинции Никифорика, Эпидия и Малая Натоллия. На самом деле это означает только, что наша семья получает часть налогов с этих провинций. Ну и есть еще область в Западном Наместничестве со столицей в Ивовице, которая является полностью нашей вотчиной…

- Но это не княжество? – уточнил Митридат.

- Так княжеств сейчас и нет, - усмехнулся Теодор – Только провинции. Но Ивова область – не провинция. Это только Тисам повезло – у них-то как раз в Западном Наместничестве целая провинция, в которой они сами правят по своему усмотрению.

- У нас тут совсем не так – заметил катапракиец.

- Конечно не так, - встрял в разговор я. – Восточное Наместничество – это вечная зона боевых действий с сольтаром и тут никогда не было славных княжеств. Здесь все земли сразу переходили под непосредственную власть Императора. Хотя в Натоллии, Эсседии и Пезонии были поместья младших ветвей княжеских родов. У тех же Ив под Арнайей были обширные владения.

- Думаю, теперь они разорены… или ими владеет какой-нибудь делец из Арнайи, - проворчал Теодор.

- Одному мне не о чем сожалеть – улыбнулся я. – У моей семьи никогда не было владений на востоке.

- Зато вам хватало владений на северо-западе, - обронил Восточный Наместник – В свое время Клены создали свое королевство, захватив земли Осиновых и Липовских князей.

- Но мы вовремя перешли под власть Василисы, когда запахло жареным, - усмехнулся я. – Что тут поделаешь – первые Клены были одновременно и князьями и жрецами и владели колдовским искусством, поскольку наши земли соседствуют с землями магических орденов Драконов и Чернокнижников. До сих пор в нашей старой библиотеке хранится немало рукописей того времени. Даже экземпляр учебника по рунической магии Сэмюэла Левенклейна.

- Ого! – воскликнул Теодор. Персей Вереск удивленно вскинул брови. Митридат недоуменно нахмурился, Никола присвистнул, а Тезей был как всегда легкомысленно-невозмутим, поглощенный холодными закусками. Запретная магия его не интересовала.

- Конечно, о библиотеке Кленов ходят легенды по всей Империи, но я не думал, что эти легенды настолько правдивы, - после секундного замешательства проговорил Наместник. – Если не ошибаюсь, герцоги Левенклейны приходятся вам дальней родней, Глорий?

- О, настолько дальней, Наместник, что я даже не вспомню когда это было. Чего не скажешь о нас с вами: наши отцы были двоюродными братьями.

- Так вы родственники? – я думал, что большего недоумения, чем то, что было на лице Митридата минуту назад изобразить невозможно. Но я ошибался. – Так за это надо выпить! Чего же ты, Глорий, не говорил, что уважаемый Наместник тебе брат?!

- Вообще-то все знатные семейства Славной Империи успели породниться и не раз, Митридат, - заметил Персей. – Правда, о некоторой родне в «приличных» семьях упоминать не принято.

- Как же так? Родню и даже не порог не пускать?! – кажется, этот вечер стал для Митридата настоящим откровением относительно нравов в Славной Империи. – У нас тут это совершенно не принято. Родня – это самое дорогое, самое ценное, что есть у человека. И не важно, какая она. Даже самая пропащая.

- Увы, но родственники моего отца стараются про меня не вспоминать, - печально и задумчиво заметил Персей.

- Ох, это камень в огород и моих родителей, - вздохнул я. – Я ведь о Вас даже не слышал никогда. Только вот когда Император решил назначить Вас своим наместником, я с удивлением обнаружил, что мы с Вами – родственники. Я даже не знал, что у погибшего Николая Вереска был сын: скандал предали забвению еще до того, как я научился читать.

- Постойте-ка! – Митридат торопливо разлил водку по рюмкам. – Мне необходимо выпить. И вам необходимо выпить за воссоединение семьи. И потом у меня будет вопрос. Потому что я совсем запутался.

Мы выпили. Тезей заботливо подсунул мне на тарелку разную закусь. Митридат крякнул, закусил бутербродом. Пробормотал: «Хороша, зараза» и хмуро посмотрел на меня, а потом на Персея.

- Если я не ошибаюсь, а я ведь могу ошибаться, Николай Вереск был сыном императора Константина и наследником престола? – поинтересовался логарх.

- Ты не ошибаешься – ответил за нас с Персеем Теодор. – Но не смотря на то, что в Империи нет закона о бастардах, и формально любой старший сын наследует отцу, существует традиция, согласно которой бастард не получает ничего. Конечно, как правило, бастардам семья выделяет средства на более-менее достойную жизнь, может и имущество некоторое отписать – особняк какой-нибудь, к примеру, но все равно, бастардов стараются запихнуть куда подальше: с глаз долой, из сердца вон.

- Какой ужас, - Митрилат стукнул кулаком по столу. – Это же несправедливо!

- Единственные родственники, которые обо мне не забыли – это Буки, – сказал Персей - Тогда Пенелопа Бук еще не была императрицей, а всего-навсего женой младшего брата князя Никомеда Вяза, но она из своих личных средств назначила содержание моей матушке и отписала на ее имя особняк в Василисе. Я все думаю, что было бы, если мой отец тогда был еще жив?

Ненадолго воцарилось молчание.

- Ходят слухи, что смерть вашего отца подстроил сам император Константин, - заметил я.

- Убить собственного сына? Пусть и чужими руками? – Персей Вереск криво усмехнулся – Нет, сомневаюсь, что мой дед был на такое способен. Да и в той мясорубке у отца не было шансов. Бессмысленная авантюра – попытка отбить Фарнакию, когда под властью сольтара уже был Ситоп, и большая часть Восточного Наместничества. Даже поддержка катапракийцев не могла изменить ситуацию.

- Ха, но ведь славная была попытка! – воскликнул Митридат, - и Пегас мы тогда взяли.

- Откуда вас вышибли через неделю, - мрачно заметил Теодор.

- А потом сольтар вышиб последние гарнизоны на западном побережье, взяв по очереди Пезон, Эсседу и Арнайю, осадив даже Никифию, - закончил я. – А ведь мой дед вместе с пресветлыми князьями Никомедом Вязом, Василием Тополем и Никифором Ивой погибли здесь, защищая Арнайскую твердыню.

- Да, Никифор Ива был моим дядей, - задумчиво проронил Теодор.

- А мой отец вернулся с войны живым и здоровым, - тяжело вздохнув, произнес Тезей.

- Ты так тяжко вздыхаешь, Тезей, что можно подумать, будто бы тебя это не устраивает.

- Есть люди, которых проще любить на расстоянии, - задумчиво ответил Тезей. – К несчастью, мой отец относится к их числу.

- Скажи уж честно: твой отец не выносит неженок! – хохотнул Теодор – Все знают, что он тебя чуть ли не силой отправил служить на Восток.

- Не все созданы для того, чтобы бряцать оружием и исполнять чужие приказы, - фыркнул Тезей – Это так глупо.

- Конечно, кто-то рожден для того, чтобы нежиться на мягких перинках и прожигать фамильное состояние в кабаках Василисы – насмешливо протянул Теодор.

- Глорий, ну хоть ты! – Тезей пнул меня локтем в бок.

- А? – воспрянул я – Чего я? В кабаках Василисы я фамильное состояние не просиживал. Только свое скромное жалование в кабаках Арнайи.

- Если бы только кабаках… - проворчал Тезей.

- Не понял? Ты на что-то намекаешь? – спросил я, а Тезей невозмутимо глядя на меня, весело ответил:

- Ой, да что ты, все знают, что ты целыми вечерами пропадаешь в публичных... – тут все собравшиеся оживились, Персей заинтригованно вскинул бровь, а Тезей спокойно закончил - … публичных библиотеках.

Персей прыснул. Вообще мы все дружно рассмеялись. Тезей умел быстро изменять русло разговора, особенно если текущие по этому руслу речи норовили подточить его, мягко скажем подмоченную репутацию.

- Между прочим, в Арнайе нет публичных библиотек, - нарочито сухо заметил я, чем вызвал очередной приступ глупых смешков.

- Так куда же вы тогда ходите, комит? – лукаво поинтересовался Восточный Наместник.

- У местных купцов собраны богатейшие частные коллекции – тысячи и тысячи древних манускриптов, и современных, но очень редких книг. Впрочем, самые ценные книги хранятся в библиотеке цитадели.

- О нет! - со стоном воскликнул Тезей. - Остановите его, а то он нам сейчас краткое содержание всех эти тысяч манускриптов излагать будет!

- А что, мне было бы интересно послушать, - задумчиво протянул Вереск. Но глаза его озорно сверкнули, и он добавил, - Как-нибудь в другой раз.

- Как вам будет угодно, - сказал я, разведя руками. О книгах я мог говорить часами…

Вечер продолжался. Но я уже настолько захмелел, что слабо реагировал на происходящее. В какой-то момент, когда Митридат в очередной раз рассказывал историю о своих военных подвигах, я решил по-тихому удалиться - но не в свои покои, а наверх, на смотровую площадку, чтобы подышать свежим воздухом и немного привести мысли в порядок. Благо все, за исключением задремавшего Тезея слушали Митридата увлеченно. Наместник, конечно, слышал все впервые, а Никола с Теодором просто любили эти истории.

- … И вот, проломил я ему, значит, череп, а он с таким хлюпаньем смачным проломился, и вдруг вижу, что остался я один один-одинешенек, а эти гады все лезут…- заливался соловьем Митридат. Под живописное описание того, как разные незначительные части тел врагов разлетались во все стороны я тихо встал.

- Эй, ты куда? - тихо окликнул меня, вдруг проснувшийся Тезей.

- Да вот, решил подышать свежим воздухом. А ты спи.

- А я и не спал, - улыбнулся логарх. Резво вскочив, он схватил меня за руку и потянул к выходу.

- Да отпусти ты, хватит меня тащить! - уже в коридоре весело воскликнул я.

- Как же тебя не тащить - ты еле на ногах стоишь, Глорий!

- Но пока ведь стою.

- Когда был пьян, он был как Пан, и даже если сам устал, его стручок всегда стоял… - пропел Тезей.

- Знаешь, Тезей, ты, кажется, тоже не так трезв, как пытаешься выглядеть, - смерив приятеля снисходительным взглядом, сказал я.

- Возможно, - кивнул Тезей. - Надо проветриться.

 

И вот, я закончил тот вечер в компании Тезея. У нас была бутылка вина. Мы сидели на смотровой площадке центральной башни, свесив вниз ноги, и любовались ночным городом. В далеком порту полным ходом шли разгрузочные работы, светились огни многочисленных трактиров, игорных домов и борделей, но большая часть города была погружена в непроглядную черноту: это вам не столица, где уличное освещение – дело обычное.

Тезей отхлебнул из бутылки, после чего склонил голову мне на плечо. Через минуту мы уже страстно целовались, забыв о всякой осторожности. Даже деликатный кашель не сразу заставил нас вздрогнуть и отпрянуть друг от друга.

На смотровой площадке стоял Восточный Наместник. На бледном лице его смешались удивление и жалость. От проникновенного взгляда темных глаз Персея кровь прилила к лицу, но не от стыда – от злобы. Я вскочил, сжав кулаки, и яростно выплюнул:

- Хотите к нам присоединиться, Наместник? – голос мой тогда был едок и гадок. Тезей растерянно и пьяно захихикал. Наверное, со стороны это выглядело действительно очень забавно.

- Не знаю, что Вы обо мне думали, Глорий, но я не извращенец, - спокойно ответил Персей, - Впредь, я посоветовал бы вам быть более осмотрительными. Мне абсолютно все равно, с кем вы проводите ночь, витязи, но не я писал законы нашей Славной Империи. Вы знаете, что ждет вас, если о ваших отношениях станет известно какому-нибудь… более ревностному блюстителю закона.

Закончив свою речь, наместник кивнул нам и ушел. Я зло пнул пустую бутылку:

- Дьявол! Как часто я жалею о своем высоком происхождении…

- Не уверен, что тогда было бы  проще. Человек, отвергнутый Богом – отвергнут и обществом. Впрочем, есть пример Кассандра Кипариса.

- Кипарис – был младшим сыном князя, ему в любом случае не светило никакого наследства, а мы с тобой Тезей – наследники двух весьма влиятельных семей.  Я, вообще, единственный сын. Черт с этим наследством, пропади оно пропадом это право именоваться пресветлым княжичем и славным витязем Империи. Но я беспокоюсь о родителях.

- Ну, это тебе повезло с родителями, не мне, - пожал плечами Тезей. – Пошли к тебе. За закрытыми дверями мы можем себе позволить все что угодно.

- Звучит очень заманчиво, - улыбнулся я.

 

2.

Так получилось, что с Тезеем мы познакомились и сдружились еще в Василисе, несколько лет назад, задолго до начала нашей службы. Тогда стояла чудесная теплая и сухая осень - середина октября, окрасившая деревья в золото и медь. Мы всем семейством вернулись в столицу из Кленова, где провели половину весны и целое лето. По осени в столице начинался сезон балов и приемов, в том числе и в императорском дворце. Балы и приемы устраивались едва ли не каждый день. И конечно, Кленов приглашали на все. И на большинстве приемов родители демонстрировали меня: единственного сына и наследника рода. А мне, соответственно, демонстрировались многочисленные отпрыски других знатных семейств - в основном барышни, с определенными матримониальными целями, однако и юношей хватало - будущих князей, пресветлых витязей и прочая, прочая, прочая… Последние мне демонстрировались, естественно, не в матримониальных целях.  Конечно, многих я знал и раньше, но с большинством их всех этих сверкающих мальчиков и фарфоровых девочек мне было скучно. Того же Теодора Иву я на дух не переносил в то время. Единственным моим приятелем был Петр Граб - младший сын князя Граба. Он круглый год ошивался в столице, собирал всевозможные сплетни (в основном о молодежи) и слухи (большая часть из которых была не более чем городскими легендами). С Петром нас объединяло одно: страсть к хорошей поэзии и старинным книгам. А так, над нами тихо потешались: я с детства был бледный и худой, а Петр - румяный и полный. Смотрелись рядом мы забавно.

И вот, на одном из вечеров, который устраивали, кажется, Ивы, расслабленные несколькими бокалами вина, мы с юным Грабом отползли на галерею, опоясывающую необъятный бальный зал и уединились в тени огромного разлапистого куста, торчащего из бочкообразного горшка. Там, как нельзя кстати, приютилась удобная тахта и стоял изящный круглый столик.

- Еще чуть-чуть и надо будет уползать отсюда, - плюхнувшись на тахту, заявил Петр.

- Какие-то планы на вечер? - поинтересовался я.

- Не то слово, - просиял толстяк - сегодня в «Пьяном Кипарисе» поэтический вечер.

- О! Вино рекой и драки между дрянными поэтами?

- Можно подумать хорошие поэты не дерутся - рассмеялся Петр.

- Хорошие поэты убивают на месте, - фыркнул я.

- Цитируешь Лепида Тиса? - восхитился Граб - Кровавый мастер слова, знал толк и в хороших стихах и в хладнокровном убийстве…

- Всего неделю назад закончил читать его мемуары, - закивал я. - некоторые фразы еще не успели выветриться из головы… а некоторые не выветрятся никогда.

- Ну, - Петр развел руками - Во всяком случае, драк не планируется, а вино рекой - гарантированно. Говорят наследник Маков - настоящий гений.

- Маки? Кажется, Старый Хрен где-то здесь ошивается, - князя Мака все за глаза звали Старым Хреном. Не то, чтобы он был старым, но на фоне цветущих белокурых Маков Диомед Мак казался каким-то совершенно увядшим. Вечно ходил весь в черном, с плотно сжатыми губами. Только глаза были яркими, золотистыми. Он немного хромал, вид всегда имел недовольный - прямо как князь Хрен из детских сказок. На самом деле сказка про Старого Хрена была совсем не детская, и «взрослый» ее вариант полный жестоких и эротических деталей я утащил из древней библиотеки Кленов еще будучи подростком. Но, увы, наш Старый Хрен, а точнее славный князь Диомед Мак жестокими и эротическими подробностями своей жизни похвастать не мог: он был скучным занудой в чине друнгария.

- Старый Хрен считает своего отпрыска никчемным и на эти идиотские выставки достижений княжеской селекции не берет… - просветил меня толстяк Граб.

- О да, тут действительно чувствуешь себя как на выставке породистых животных…

- Или редких растений… - мы с Грабом дружно рассмеялись.

 

Мы выскользнули из дворца незаметно, через черный ход, ведущий с кухни, и сразу же окунулись во влажный полумрак ночной Василисы. Прохладный осенний воздух бодрил. Нам с Петром были по душе неторопливые пешие прогулки и в тот вечер мы решили не изменять привычке, благо до «Пьяного Кипариса» было всего пятнадцать минут. Граб насвистывал что-то фривольное. Я задумчиво молчал. Петру Грабу несказанно повело. Он был студентом Василиского Университета и почти круглый год проводил в столице. Его ждала блестящая карьера ученого – и пусть она была не столь сверкающа как карьера витязя Империи, но… она была такой мирной, такой вальяжной и безопасной! Я завидовал ему. Даже если я был не здоровым высоким худощавым юношей, а горбатым карликом с синдромом хрупких костей меня все равно, как наследника князя посалили бы на коня, выдали в руки саблю и отправили куда-нибудь воевать. Поэтому не видеть мне Василиского Университета. Хотя, казалось, какой из меня вояка? Ненавижу всех этих блестящих дуболомов и их высушенных командиров, которые, все как один, похожи на ни к ночи помянутого Старого Хрена. А столица-столица! Ты так прекрасна…

- Эй, не проскочи мимо! – весело окликнул меня Петр. И правда: я так задумался, что чуть не прошел мимо неприметного входа в «Пьяный Кипарис».

Перешагнув порог, мы с Грабом оказались в почти полной темноте. Тут надо было знать: впереди четыре ступеньки и короткий коридор. Потом еще дверь. За ней - небольшое вытянутое скупо освещенное помещение, где нас встретил приветливой улыбкой старый знакомый - Архип Клевер. Этот простоватый, лысоватый коренастый мужичок с деловым видом заявил:

- А вот и вы! Вечер уже начался. Вы пропустили выступление Дениса Ольхи.

- Ну и бес с ним! - отмахнулся Петр. - Мы хотели услышать Тезея.

- Ну так поспешите.

И мы поспешили. Зал находился совсем в подвале. Туда вела лестница. В большой, но забитый битком квадратный зал с зарешеченными маленькими окнам под высоким сводчатым кирпичным потолком. Множество простых деревянных столов, множество людей и целое море вина. Еще тут был бар и сцена - небольшой помост на который сейчас поднимался невысокий белокурый юноша. Это был Тезей Мак. Он смущенно улыбнулся и проронил:

- Я готов.

Он сказал это тихо, но волшебство (как же без него) разнесло мягкий голос по всему залу. И почти сразу все разговоры смолкли, и перестало звенеть стекло бокалов. А Тезей так же спокойно и удивительно нежно произнес:

- Милый враг, не суди сурово, ты по-прежнему снишься мне. Ты приходишь во сне и снова нежно водишь ножом по спине…

- Неплохо - шепнул я Петру, когда Тезей закончил читать первое стихотворение и ловил теперь радостные выкрики и аплодисменты.

А мы пока спустились в зал. И я не отрывал глаз от Тезея Мака. Он был прекрасен. И прекрасны были его стихи. И вот, когда зал просил Тезея прочесть еще одно свое произведение, юный Мак поднял руку и сказал:

- Друзья! Еще одно, и все. Но, знайте, оно может вам не понравиться. Недавно я услышал одну старую легенду, и она так прикипела к моему сердцу, что я не мог не написать…

 

Тёмной ночью безлунной, но звездной,

Когда холод хрустит на губах,

Шел по улице, в полночь безлюдной,

Одинокий и пьяный монах.

Шел, кривились в глазах переулки,

Подворотен черные рты,

В них шаги бесконечны и гулки,

Преисподней мелькают хвосты.

Но монах шел, беспечен и весел,

Смел от пива и веры в Христа,

Крест аршинный на шею повесил,

Тот сиял как на небе звезда.

Видит вдруг - в луже нежится месяц,

Ухмыляясь, чистит рога,

И опешив от этих нелепиц

Наш монах стал трезвее слегка.

Месяц, тихо в воде бултыхаясь,

Света бледного дергал нить,

Пред монахом смеясь и кривляясь,

Он пытался куда-то уплыть.

Месяц в небо взлетел, словно птица,

Заблестели во тьме светлячки,

А монах начал тихо молиться,

Когда вдруг затрещали сверчки.

Мир наполнился звуком и цветом,

Стало жарко, запахло весной,

Шла к монаху прекрасная дева,

Источавшая ярость и зной,

Обнажена, смугла и высока,

По-кошачьи мимо прошла,

Как предвестница страшного рока,

На прощанье рукой повела.

Рухнул месяц, и в луже скрылся,

Вновь беззвучно сгустилась тьма,

А монах в истерике бился,

От того, что сошел с ума.

 

Не знаю от чего, но когда Тезей неторопливо, мягко и нежно читал этот последний стих, я словно погрузился в сон. Я грезил наяву и когда голос Мака неожиданно резко произнес «затр-рещали сверчки» я на мгновение вообще утратил ощущение реальности. Передо мной предстала эта прекрасная знойная и хищная незнакомка. Я встретился с ней глазами. В них была непроглядная чернота, и только голос поэта «…рухнул месяц и в луже скрылся…» вернул меня из этой черноты обратно. Сердце бешено колотилось. А Тезей, поклонившись публике, сошел с помоста и направился к нам.

- Кого это ты привел, Граб? - немного насмешливо поинтересовался юноша.

- Знакомься Тезей, это Глорий Клен, сын пресветлого князя Клена.

- Ого! - Тезей плюхнулся на свободный стул за нашим столиком. И без намека на пунцовость щек поинтересовался - Кто-нибудь угостит барышню вином?

- Боюсь, что для того чтобы мы с Кленом считали тебя барышней тебе и Бахусу придется немало постараться, - рассмеялся Петр.

- А Вы что молчите, Глорий Клен? - с неожиданно серьезным тоном обратился ко мне Тезей - Как Вы думаете, похож я на барышню?

- Я думаю, что вы очень симпатичный и талантливый юноша, - осторожно заметил я.

- И?..

- И вы совершенно не похожи на барышню, к моему величайшему удовольствию! - закончил я, не сумев сдержать улыбки. Тезей же лукаво сверкнул глазами и ехидно осведомился:

- Если для того, чтобы доставить Вам величайшее удовольствие надо быть симпатичным и талантливым юношей, то я согласен, - и Тезей мне подмигнул.

- Все, кончайте эту античную педерастию! - воскликнул Петр Граб, стукнув кулаком по столу - Еще вина на этот столик!

- Ничего ты, Граб, не смыслишь в «изысканном грехе», - вздохнул Тезей.

- И, слава Богу, Тезей. Слава Богу, - качнул головой Петр.

Вечер тонул в безудержном пьяном веселье. Расталкивая стоящих, задевая стулья сидящих и неразборчиво при этом извиняясь к нам, решительно и прямо, как полет арбалетного болта шел еще один поэт – Денис Ольха. Кучеряво-светловолосый и зеленоглазый.

- Твое первое с подражанием Лепиду Тису – было просто великолепно, - вкрадчиво произнес он вместо приветствия, подойдя к нашему столику и положив руки на плечи сидевшего к нему спиной Тезея. Тезей расплылся в улыбке и обернулся:

- Привет, присаживайся.

- С удовольствием! – воскликнул Денис и серьезно пробуравив нас с Грабом взглядом добавил – Доброй вам ночи, негодники.

Потом он обошел стол, выцепил откуда-то стул и водрузил на него свой зад. Денис был высок и гибок, на лицо не очень привлекателен: слишком грубые крупные черты лица.

- Предлагаю выпить, - сказал он.

- За старика Франциска? – хитро прищурившись, уточнил Тезей.

- За старика, - расплылся в улыбке Денис. Он всегда предлагал выпить за старика Франциска, под которым подразумевал одного веселого хелемского поэта и разбойника, бесследно сгинувшего лет триста назад.

Подняв бокал Денис торжественно продекламировал:

- Пока Земля еще вертится, пока еще светит Луна, дай пьяному проветриться, а трезвому – выпить сполна!

И мы выпили, окончательно утопив вечер в веселье.

Я проснулся тогда с тяжелой головой и не в своей кровати, мучительно пытаясь вспомнить, что же меня привело в эту постель и что это за постель. Я с трудом разлепил глаза и огляделся. Это была огромная пустоватая спальня какого-то дворца. В окно лилось веселое золото полуденного солнца. Скрипнула дверь, и в спальню вошел Тезей. Он был до отвращения свеж.

- О, ты уже проснулся! Я думал будить тебя.

- Ох, я во дворце Маков? Почему я здесь?

- Не помнишь? – усмехнулся поэт и картинно потер руки – Теперь я такого насочинять могу! Например, что ты был так очарован моей… моим… как бы это сказать, чтоб прилично звучало?! Моим творчеством, вот. И решил продолжить знакомство в более интимной обстановке.

- Я, кажется, что-то припоминаю – нахмурился я, судорожно пытаясь вспомнить антипохмельное заклинание. – С нами ведь Граб увязался.

- Ну да, втроем веселее – рассмеялся Тезей, - мы отправились ко мне, и… вот… потом ты уснул, Граб уехал, а я подумал, что нехорошо тебя отправлять в таком виде домой и оставил здесь в своей постели.

- Так я уснул?

- А у тебя какие-то другие воспоминания? Они приличные? – оживился Тезей.

Я прикрыл глаза. Нужное колдовское плетение наконец-то вынырнуло из глубин моей памяти. Голова моментально прояснилась, и я нашел в себе силы расплыться в легкомысленной усмешке:

- Может быть это не воспоминания, а просто пьяные сны. В любом случае они так смутны и неопределенны, что не стоит о них и вспоминать.

- Как скажешь, - пожал плечами Тезей.

Гостеприимство юного Мака не знало границ. Я принял душ, а потом Тезей не только накормил меня завтраком,  но и напоил великолепным сольтарским кофе. Из дворца Маков я вышел таким бодрым и свежим, словно вчера и не пил. Однако на душе было тревожно. Скоро начнется моя служба. Время стремительно утекало, и я вдыхал последние глотки вольного и порочного воздуха Василисы. Этот воздух кружил голову и сводил с ума – как же иначе, когда тебе вот-вот исполниться семнадцать? В то утро я впервые набрался смелости признаться самому себе в том, что до этого старался всячески отрицать. Проблема была, но сначала я игнорировал ее. Я думал, что от природы холоден и мне не интересны похотливые игры горячих самцов, а может, еще не встретил ту самую, что запала бы в самое сердце и от того равнодушен к девушкам. Как будто бы эрос невозможен без филоса, возбуждение в области паха без возбуждения в области сердца. Я не просто заблуждался, я сознательно лгал себе, в безнадежной попытке отрицать очевидное: девушки меня не привлекали в принципе. Для осознания этой простой истины мне понадобилось всего-навсего встретить Тезея и влюбиться. Всем телом, всем сердцем, всей душей. Если любовь к женщине стоит того, чтобы отказаться от Рая, то любовь к мужчине определенно стоит того, чтобы отправиться в Ад – так я решил тогда и смятенный, ничего вокруг не замечая, шел домой по золотящейся императорской набережной Василисы, мимо дворцов всяких Грабов и Буков…

 

3.

Утром Арнайя увязла в плотном тумане. На нашей верхотуре он только слегка стелился по земле, а вот с башен и стен открывался по-настоящему изумительный вид: от поросших лесом гор на востоке, и до темного поблескивающего моря на западе расплескался серый кисель тумана. Он был настолько густой, что весь город исчез, и крепость казалась кораблем, дрейфующим в бесконечности.

Я стоял на крыльце и грыз яблоко. Изящные форменные сапожки лизал туман, теплая куртка, такие носили катапракиеские всадники, очень здорово согревала в это прохладное утро. На двор с лязганьем и короткими хлесткими выкриками въезжали лафеты с пушками и повозки груженые снарядами. Впереди, на белом жеребце красовался Леонид Ирис. За стратигом следовали молчаливые охранники.

- Доброе утро, архонт. Чем вызван столь ранний визит? – поинтересовался я.

- В то время как Вы, комит, ублажали этого оболтуса-наместника, другие люди занимались делом.

Я не смог сдержать улыбки. Бросив огрызок в сторону, я сказал:

- Я как раз собирался послать за вами, архонт. Восточный Наместник желает с Вами обсудить ряд важных вопросов.

- Он уже проснулся? – стратиг попытался скрыть удивление, но у него плохо получилось.

- Два часа как, - добил я Леонида Ириса. На самом деле мы с Митридатом и Тезеем полчаса будили невинно спящего Наместника. Персей был очень недоволен, и не сносить нам троим голов, но дело было неотложное, поэтому я без зазрения совести не только достаточно грубо растолкал наместника, но и применил в отношении его славной персоны несколько магических фокусов.

А случилось вот что. Часов в пять я понял, что ложиться спать бессмысленно. Стерев, при помощи колдовства, налет сонливости и остатки вечернего опьянения, я ускакал в город. За воротами меня поджидал первый неприятный сюрприз: липкие щупальца тумана обвили ноги моего жеребца. Но когда это славного витязя останавливал какой-то там туман?! Отогнав дурные предчувствия, я продолжил свой путь и добрался до базарной площади. Город спал крепко, на улицах не наблюдалось ни одной живой души. Неприятный холодок пробежал по позвоночнику вниз. Что-то было не так. Я нервно сжал рукоять висящего на поясе меча. Конь неожиданно всхрапнул и остановился. Я спешился. Туман вдруг сгустился невыносимо. Жеребец испуганно заржал.  Я наткнулся на что-то, сначала приняв это за большой тюк ткани.  Решив разглядеть его поближе, я пробормотал одно  старинное заклинание. Оно ненадолго рассеивало туман. Эффект превзошел все мои ожидания. Туман стремительно начал отступать, его щупальца дико извиваясь таяли на глазах, не оставляя и тени сомнения в его колдовской природе. От тумана освободилась практически вся базарная площадь, и я увидел, что тюк лежит в луже крови. Да и не тюк это был, а человеческое тело. Я склонился над трупом. Дорогой плащ, щегольские сапожки… искусная можжевеловая трость валялась чуть в стороне… я осторожно перевернул мертвеца и увидел его лицо. Несчастного я знал. Это был Исаак Бен Исайя – один из самых богатых людей Арнайи.

 

Персей Вереск ждал Леонида Ириса в гостиной. Я вошел следом за старым архонтом. Восточный Наместник выглядел сногсшибательно – властно и величественно. От вчерашней неопрятности и следа не осталось.

- Доброе утро, Леонид Ирис, - Персей широко улыбнулся. – Кофе, или, может быть чай? Я слышал, вам нравится натолийский чай на травах.

- Нет, спасибо наместник… Этот юноша, - стратиг  кивнул в мою сторону, - Сказал, что Вы хотели меня видеть.

- Да, все верно, - Персей улыбнулся и неожиданно подмигнул мне. Старик не увидел. - Во-первых, позвольте поздравить Вас. Должность архонта Южной Натолии остается за вами, вот грамота…

Наместник протянул Леониду Ирису свиток. Стратиг сложился в почтительном поклоне и принял его.

- Прошу Вас садится, архонт, - продолжил Наместник. – И ты тоже присаживайся, Глорий…

Я послушно кивнул и сел рядом со стариком.  Стол был завален многочисленными свитками и папками. Порывшись в них, наместник развернул перед нами большую карту всего Восточного Наместничества.

- Это, как я погляжу, прожект развития наместничества, - склонившись над картой, проворчал стратиг. – И зачем Вы мне это показываете?

- Мы планируем, возвести вдоль границы линию укреплений. На карте она показана весьма условно,  однако уже в этом году надо начинать ее строить. Империя хорошо отделала хуринских солдат, но едва ли сольтар оставит надежду взять реванш.  В этой же связи очень важно наладить сбор налогов и организовать нормальную работу органов местного самоуправления.

- У меня не хватает людей, - пожаловался архонт.

- Вербуйте местное население, - пожал плечами Наместник, – нормально управлять провинцией, опираясь только на силы расквартированной здесь семы – совершенно нереально.

- Но… - Персей поднял руку, опережая Ириса:

- Я понимаю, что Вы не вполне доверяете местным… но теперь это Ваши люди. Вы – архонт провинции. Кстати, должность эта не совместима с должностью командира семы, Вам следует подумать о преемнике. Также мне интересно знать, кого вы думаете назначить в качестве командующего арнайским ополчением.

«Ага, - подумал я про себя, - старику дали понять, что он теперь скорее чиновник, чем военный».

Тем временем Персей Вереск продолжал:

- Мне кажется абсолютно неправильным, что улицы Арнайи патрулируют элитная тагма катапракийских всадников, а количество болтающихся без дела витязей сравнимо с количеством шлюх в порту Василисы.

- Но, Наместник, на улицах неспокойно, - проскрипел стратиг.

- Верно, - кивнул Наместник, - Кстати, Вы в курсе, что сегодня ночью был убит Исаак Бен Исайя? Нет, не в курсе? Я попросил бы Вас уделить особое внимание этому преступлению. Около шести часов утра на базарной площади труп несчастного торговца нашел присутствующий здесь друнгарий Клен. Он Вам и сообщит все подробности по дороге к архонту городской стражи.

Стратиг бросил на меня немного удивленный взгляд и кивнул, не проронив ни слова. Дальше, на протяжении всего разговора к теме убийства Бен Исайи мы не возвращались, обсуждая разные насущные проблемы, связанные с развитием наместничества. Признаться, я даже немного заскучал. Мне не терпелось отправиться на встречу с архонтом стражи. Впрочем, было еще много дел, помимо этого дурацкого убийства.

Я вспомнил, как всполошенный вернулся в крепость. На протяжении всего пути туман, словно в страхе расступался, пропуская меня. Взметнувшись на холм, я увидел зевающего Митридата вышедшего на крыльцо центральной башни. Митридат заметил меня, да так и замер с открытым ртом. Видимо мое взбудораженное и бледное лицо произвело на него неизгладимое впечатление.

Я спешился. Митридат немного пришел в себя – во всяком случае, рот он закрыл – и беспокойно поинтересовался:

- Что случилось? У тебя такой вид, будто на город напали войска сольтара.

- Нет, все не так страшно, - успокоил я катапракийца – Всего-навсего убийство одного из богатейших жителей города.

- О! – озадачено произнес Митридат. – А зачем ты его грохнул?

- Это не я.

- Тогда ладно, - Митридат почесал затылок. – Только если это не ты, то чего так волноваться то? На тебе лица нет.

- Не каждое утро во время прогулки натыкаешься на мертвое тело.

- Не каждое, - согласился Митридат – Но случается. Давай, иди в дом, успокойся, а я пока твоим конем займусь.

Пока Митридат возился с конем (все катапракийцы – лошадники), я, вместо того чтобы последовать его предложению и успокоиться, побежал наверх будить Тезея.

Тезей всегда просыпался быстро и легко, с улыбкой на лице. И этот раз не был исключением, не смотря на то, сколько мы вчера выпили. Когда я вывалил на его только оторвавшуюся от подушки голову новость о безвременной и неестественной кончине Исаака Бен Исайи, прелестный Мак моргнул и озадачено спросил:

- А зачем ты его грохнул? Не иначе из-за какого-то древнего манускрипта…

- Святые небеса! И ты туда же… - закатил я глаза – Не убивал я его. Просто нашел тело.

- А какой лесной дух дернул тебя с утра пораньше отправиться в город? Да еще в туман, – не унимался Тезей. - Ты же знаешь, город кишит бандами и одинокий путник, пусть даже на коне и при оружии может показаться им лакомой добычей. Ты знаешь этот народ: никакого уважения к титулам и званиям…

- Откуда мне этот народ знать? – пожал я плечами, - Хочу только отметить, что старика Бен Исайю тоже какие-то шайтаны дернули утром отправиться в город.

- Ну да… подозрительно. Только пусть этим стража городская занимается.

- Видишь ли, дело ведь вполне может быть политическим.

- В смысле? – Тезей уже встал с кровати и жадно пил воду из кувшина, стоявшего на тумбе у окна.

- В смысле, что Исаак принадлежал к партии модернистов. В сольтарате их всегда причисляли к разряду «неблагонадежных», среди хуринской знати открытых модернистов почти нет, но есть тайные покровители. Основная масса – люди третьего сословия, в первую очередь купцы и промышленники. Сольтарские власти совершенно справедливо подозревают модернистов в опасных связях с колдовскими орденами, в первую очередь с магами Аквиса. Исаак Бен Исайя как раз был главным партнером Аквисского Ордена в Арнайе. И это не считая того, что несколько недель назад он стал акционером Эсседской железной дороги… ты понимаешь?

- Не очень, - нахмурился Тезей. И сделал еще глоток из кувшина. В этот момент в комнату вошел Митридат.

- Что ты должен понимать, но не понимаешь? – с порога спросил он.

- Да тут вот, наш многомудрый комит вывалил на меня разом и про модернистов, и про Аквис и про железные дороги. Я что-то ничего не понимаю, – пояснил Тезей.

- Это потому что ты не местный, - фыркнул Митридат – У вас в Империи люди терпимее относятся ко всем этим техническим и магическим штуковинам, вроде паровых машин и этих… которые летают. Исайя тут носился с идеей связать Арнайю и Пегас железной дорогой. У него, конечно, своя выгода была: он собирался открыть завод по производству всех этих вагонов-паравозов. Ну и его железные рудники. Сам понимаешь, железные дороги они на то и железные, что железа им надо много.

- Теперь тебе понятно? – спросил я Тезея.

- А должно быть?

- Тезей! Если бы не война и все эти земли остались бы в составе Хуринского Cольтарата, то Исаак Бен Исайя, можешь не сомневаться, реализовал свой проект. Это, в том числе, означало бы и открытие тут в Арнайе совместного с Аквисскими магами предприятия. Я не говорю, что Бен Исайя – агент Аквиса, но он делец, и сотрудничество с магами ему было очень выгодно. А теперь положение бедного Исаака несколько пошатнулось. Эти дикие земли и ошеломляющие перспективы по их развитию могли спокойно уйти в руки магнатов Славной Империи, которые последние годы слюной исходят от чарующей возможности развернуть здесь свои дела. Поэтому Исаак спешно купил акции Эсседской железной дороги, и последние дни при каждой нашей с ним встрече намекал, что желал бы встретиться с моим «братом» - Наместником Персеем Вереском.

- То есть он каким-то образом узнал, что вы родственники? – изумленно воскликнул Тезей.

- Да дело-то не хитрое, - пожал я плечами – Я ему тогда сразу сказал, что Наместника не знаю, и родственники мы с ним достаточно дальние по меркам Славной Империи. Но это его не слишком остановило.

- Значит, он хотел заключить с Наместником «сделку века»? – хмыкнул Тезей.

- Ну да, миллионные контракты, исключительные права… - кивнул я. - проблема в том, что непонятно, как он собирался этого добиться.

- Зато я знаю, - Тезей подпрыгнул на месте и хлопнул в ладоши. Чистое ребячество, но ему и не такое сходило с рук.

Протяжное и вопросительное «И?!..» вырвалось у нас с Митридатом одновременно.

- Верески. Ты ведь понимаешь, кто из магнатов получил бы все Восточное Наместничество, если бы не странное решение нашего дорогого императора. Ты помнишь. Мы говорили об этом.

- Алексий Клевер, муж Василисы Вереск… - медленно проговорил я.

- Да-да, один из богатейших людей страны. Ему, помимо прочего, принадлежит контрольный пакет акций Эсседских железных дорог. Не говоря уже о Вересковицких рудниках и заводах, - ответил Тезей

- Ну да, император Деметр специально назначает бастарда, который знать свою родню по отцу не желает, на этот пост, чтобы исключить чрезмерное возвышение Вересков и умерить аппетиты Клевера. Только это вовсе не делает Исаака главным претендентом.

- Не делает. Но кто знает, какие у него были припасены фокусы? – Тезей развел руками.

- Нам надо обо-всем рассказать наместнику – решил я.

- И поставить в известность городскую стражу, - хмуро заметил Митридат – Ты ведь так и оставил тело несчастного Исаака валяться на рыночной площади? А скоро народ начнет просыпаться.

- Так там туман такой, что дальше собственного носа ничего не видать, - ответил я.

- Но рано или поздно туман рассеется. И то, что ты нашел тело…

- Давай сначала разбудим Персея, а потом ты поскачешь к своему другу Грабу, хорошо? – предложил я. И мы пошли будить наместника.

 

Арсений Граб был архонтом Арнайской городской стражи. Длинный и весь какой-то скрюченный, он всегда казался мне занудой и был неприятен. Впрочем, должности своей он соответствовал, и я уважал его, за острый ум и потрясающую эрудированность. Тогда Граб был еще молод – что-то около тридцати лет, сухой, лысоватый, с длинным тонким носом на узком лице и черными жесткими волосами, стянутыми в хвостик, он смотрел на нас с Ирисом исподлобья, насупившись, так, что даже старому вояке стало немного не по себе.

- И так, мы имеем труп, - медленно проговорил Арсений. – И что особенно, имеем мы его аккурат к приезду господина Наместника. Замечательно Вы меня порадовали, друнгарий Клен… зачем вы его нашли на мою голову, а, комит? Какого хрена Вам понадобилась в такую рань гулять по городу, да еще в туман?!

Вопрос был риторический, отвечать на него не было никакой необходимости. И я не ответил. Я спокойно смотрел на Арсения и молчал. Даже чуть улыбался. Совсем немного – одними уголками губ, но Граб заметил. Он крякнул и сказал:

- Ладно, чего уж теперь-то… понятно, что старина Исаак сам виноват: нечего при его-то деньжищах вести себя таким неосмотрительным образом. Ему-то чего могло на рынке понадобиться в пять утра?!

- Мерарх Граб, - подал голос молчащий прежде архонт Ирис, - Наместник, да и я тоже… мы очень заинтересованы в скорейшем раскрытии преступления. Как и раньше Вы можете рассчитывать на меня…

- Премного благодарен вам, архонт, - вздохнул Граб, - увы, но сейчас мне нужны не лихие катапракийские всадники и бравые витязи, а толковые криминалисты и спецы по чародейству, поскольку, если я правильно понял уважаемого друнгария, убийство совершенно не без помощи колдовства. Впрочем… я знаю, что в городе есть несколько специалистов по этой части. Конечно, их услуги стоят денег.

- Они местные? – нахмурился стратиг.

- А из приезжих тут в основном военные. К несчастью многие стражники, что охраняли городской покой при сольтаре, разбежались кто куда, поскольку денег мы им вынуждены платить много меньше. Если бы Вы, архонт, намекнули Наместнику, что не плохо было бы увеличить финансирование Арнайской городской стражи раз эдак в десять, то это была бы лучшая помощь, которую только можно мне оказать в создавшейся ситуации.

- В десять раз?! Я не ослышался?! – воскликнул старик, - Да Вы, мерарх, с ума сошли! Вы думаете только у нас тут такое тяжелое положение? Поверьте, в других провинциях наместничества дела обстоят не лучше и денег на всех просто не хватит.

- Во всяком случае, людей у меня не хватает и это ощутимо. Я наводил справки, относительно других провинций. Там тоже не хватает людей, но Арнайа – крупнейший город Наместничества, здесь живет около полумиллиона человек и ежедневно совершается такое количество преступлений… Вам, архонт сказать сколько? От этих цифр Вам плохо станет, обещаю. И учтите еще, что в стражу обращаются далеко не все! – Граб вытащил из кучи лежащих у него на столе бумаг одну, и потряс ею перед Леонидом.

- Ладно-ладно! – проскрипел Леонид. – Я Вам верю. Только какое это имеет отношение к убийству Бен Исайи?

- Да, в общем, никакого, - пожал плечами мерарх, - Просто всегда, когда Вас вижу, архонт Ирис, на меня что-то находит, и я начинаю жаловаться на нехватку средств…

Леонид мучительно долго смотрел на архонта стражи. Потом все-таки проскрипел:

- Мерарх Граб, можете нанимать своих «специалистов», городская казана все оплатит.

Стратиг поднялся с места и, кивнув сначала Арсению, а затем мне, молча вышел. Мы с Грабом остались наедине.

- Ну, и теперь ты можешь рассказать, что за дела вы крутили со старым Исааком? – проникновенно заглянув мне в глаза, поинтересовался архонт.

- Ничего мы с ним не крутили, Граб, - ответил я. – Мы познакомились месяц назад, я тогда только был назначен комитом крепости, и еще не вполне осознавал, какое нам досталось богатство. Как ты понимаешь, моей первой задачей на должности комита, была инвентаризация всего того добра, что находилось в крепости. Кроме впечатляющей коллекции оружия, дорогой мебели и почти бесконечных запасов водки, в подвалах Арнайской цитадели собрана одна из самых великолепных библиотек в мире. Старинные книги по философии, хроники, удивительные сказания, все пять томов «Чернокнижия»… Впрочем, первая книга, которая попалась мне на глаза, была посвящена кузнечному искусству гномов, а рядом с ней лежало «Предание о Холодном Городе» - с обложки на меня смотрели нетопыри и прочие адские твари, от них по спине бежали мурашки…

- Нежели там было «Предание…»?! – воскликнул Граб, - Это невероятно! Если ты скажешь, что это был подлинник, я тебе не поверю, так и знай!

- Эта книга действительно создана народом лиилит, ты можешь в любой момент наведаться в цитадель, я покажу тебе ее. Конечно, это не та самая, первая книга, а довольно поздний ее пересказ…

- Но мы отвлеклись, - остановил меня Граб. – Ты начал рассказывать, как познакомился с почтенным Бен Исайей.

- Может быть, я буду рассказывать обо всем по порядку, мерарх? – вежливо уточнил я.

- Как угодно, - скривился архонт стражи.

Я улыбнулся и продолжил:

- К библиотеке прилагался старик-хранитель, такой пухленький, в круглых очках и добродушной улыбкой. Его зовут Сомар, в первый же день, как я заступил на должность он пришел ко мне. Торопливо и сумбурно он начал вещать мне про библиотеку. Он говорил, что архонт Ирис не придал библиотеке особого значения, что он не понимает, а я, такой умный молодой человек, обязательно должен оценить… - ну и так далее в том же духе. Зная бравого стратига, я понимаю, почему тот не стал слушать Сомара: Леонид Ирис любит, когда ему говорят обо всем четко, внятно, а этот милый библиотекарь тараторил без умолку. Я и сам, сначала хотел просто выпроводить доброго человека восвояси, но потом, вдруг, подумал: «а почему бы и не прислушаться к словам старика?». Короче, я последовал за библиотекарем. Он продолжал тараторить, сказал, что его поначалу долго не хотели пускать в крепость, пришлось добиваться аудиенции архонта Леонида, который, похоже, все-таки не дурак, просто человек со своими тараканами, и распорядился, чтобы Сомар получил пропуск, после чего направил старика ко мне. Короче, в тот день я увидел книги и обещал Сомару помочь, чем смогу. На следующее утро, в самом благом расположении духа я направился в библиотеку. Хранитель был уже там. Он оживленно беседовал с полным, богато одетым человеком восточной внешности. Я очень удивился незнакомцу и Сомар представил нас друг другу. Это был Бен Исайя, и разрешение посещать библиотеку он получил у стратига с легкостью. Ты знаешь, он может очаровывать.

- Да, старик был хитер и умел проскользнуть куда угодно, на одном обаянии, - кивнул Граб.

- Так вот, мы с ним разговорились… а потом еще не раз пересекались в библиотеке… вот собственно и все. Ну, к тому же, я выхлопотал пропуска для старых знакомых Сомара, которые были такими же завсегдатаями «архива» - так они называли библиотеку между собой. Это, наверное, правильно, учитывая характер собранных там материалов. Надо будет озадачить наместника идеей создания Арнайского Архива.

- Когда ты видел Бен Исайю в последний раз… живым?

- Позавчера. Мы вообще с ним в последнее время очень часто, якобы случайно сталкивались. Он жаждал знакомства с Наместником и грезил контрактом на строительство железной дороги. Но в тот вечер мы с ним по этому поводу не общались, он вернул Сомару какой-то увесистый томик в обложке с серебряным тиснением и взял очень неопрятного вида красную папку.

- Ему было разрешено брать эти бесценные книги и документы с собой?

- Не все, - покачал головой я. – Кстати, возможно его убили из-за той папки.

- Да, это первое, что приходит на ум… учитывая, что у нас нет других зацепок, надо работать в этом направлении. Нужно со всеми возможными подробностями восстановить историю последних дней жизни уважаемого Исаака Бен Исайи, выяснить, что там за чертовщина творилась на рынке и составить Большой Круг Подозреваемых.

- А я в круге, архонт?

- Ты – подозреваемый номер один, друнгарий Клен, – сурово посмотрев на меня ответил мерарх. И сразу развел руками - Не обижайся – ничего личного, работа есть работа.

- Ну, я на вашем месте тоже меня подозревал…

В дверь постучали.

-Войдите! – крикнул Арсений.

Дверь открылась, и в кабинет архонта городской стажи вошел стройный молодой человек в белой форме друнгария стражи. Черные сапоги были начищены до блеска, черные волосы тоже блестели. Тонкие черты лица, плотно поджатые губы, темные близко посаженные глаза – вошедший был настолько высокомерен, что мне захотелось тут же кинуть в него комом грязи.

- А!.. Дмитрий Липа, ты-то мне и нужен… - весело проговорил мерарх. – Уже был в морге, поговорил с патологоанатомом?

- Так точно, архонт, - резко кивнул Липа.

- Отлично… присаживайся, Дмитрий, не стой столбом, а ты, комит, расскажи-ка, будь любезен, еще раз, о своем знакомстве с Исааком Бен Исайей. Только коротко, без всяких лирических отступлений, но с перечислением имен. Меня интересуют все завсегдатаи архива…

- Хорошо, - ответил я, тяжело вздохнув. А потом, как можно более сухо повторил свой рассказ.

- Так вот, ты все понял, Дмитрий? – обратился к своему подчиненному Граб, когда я замолчал.

- Так точно, - кивнул друнгарий.

- Так вот, теперь я хочу, чтобы ты, Дмитрий, отправился с комитом Клёном в крепость и допросил хранителя Сомара и всех прочих. Задача ясна?

- Так точно, архонт, - откликнулся Липа, - Разрешите идти?

- Конечно, - махнул рукой Граб. – Проваливайте с глаз моих: у меня тут куча дел, кроме несчастного старика Бен Исайи…

- До встречи, мерарх, - бросил я на прощание Арсению Грабу. Тот в ответ только невесело хмыкнул.

 

Пока мы ехали обратно в Крепость, по уже ожившим и залитым светом улицам Арнайи я предался воспоминаниям о том, как впервые увидел этот город несколько месяцев назад. Мы прибыли в город на рассвете. Соленой промозглостью тянуло с моря, кончики гор на востоке чуть-чуть багровели, но скрывали солнце, кутая город во тьму. Молодые витязи несколько дней качались на седых волнах январского моря и сейчас вели своих жеребцов по широкому деревянному трапу, в надежде ощутить под ногами твердую землю. «Проезжай, проезжай» - хрипло повторял иссушенный помощник Леонида Ириса – такой же старик, со шрамом в половину лица. Кони слегка всхрапывали, скрипели доски, по причалу разносились крики – где-то совсем рядом в торговом порту что-то грузили. Еще верещали чайки, и пахло рыбой. А старик со шрамом гнал нас сонных: «проезжай, проезжай» - и мы проезжали, ныряли под каменную арку, и оказывались на пока еще пустых городских улицах. В тот самый миг – я никогда этого не забуду – из-за горы вырвался первый солнечный луч, и все вокруг оказалось залито теплым южным светом. Пропали все звуки, только громко хрустнул яблоком осадивший коня Тезей. Мы смотрели, как солнце вальяжно выкатилось на небо, и наступил день. Пока кони везли нас наверх, к цитадели день все больше вступал в свои права. На рыночную площадь мы въехали минут через двадцать, а солнце жарило с неимоверной силой, выбеливая желтоватый и коричневый камень стен. Все вокруг плыло и качалось с жаркой восточной вальяжностью, шумел базар, а Тезей протянул мне красивое красное яблоко и я с наслаждением откусил от него кусок. Яблоко было сочным и сладким. Я зажмурился и сказал другу: «Спасибо» - а он рассмеялся в ответ. Через город нельзя было двигаться быстро и только на кривой дорожке к самой цитадели мы прибавили в скорости. Кони, словно очнувшись, резво поскакали дальше и выше… Это было чудесное утро. Я тогда почти перестал жалеть, что покинул столицу. Арнайя показалась мне удивительным, чудесным, волшебным городом. Но главное, рядом был Тезей и его чарующий язык.

 

Это было почти перед самым нашим отъездом на восток. Василиса готовилась к Рождеству, а мы с Тезеем и Петром Грабом спускались в подвал «Пьяного Кипариса». Тезей был пьян и весел. Сегодня он не читал стихов и «Пьяный Кипарис» был уже третьим питейным заведением, из посещенных в тот вечер. Он волновался, я знал. Чужой и враждебный восток ждал нас. Чужой мир и совершенно чужие роли. Петр был благодушно спокоен. Как всегда. А я не находил себе места, был трезв, хотя выпил не меньше Тезея.

Мы спустились, сегодня было удивительно свободно, пустовало несколько столиков. Сели, и Тезей весело и громко крикнул:

- Воды и хлеба дай, официант! – и тут же рассмеялся. Петр благодушно улыбнулся, узнав цитату. Конечно, нам принесли не воды, а вина. И много чего еще: известный чревоугодник Граб заказал целую гору различной еды. Там были и легкие овощные салаты, и нарезанная ломтями запеченная грудинка, и обжаренные в панировке куриные крылья, язык с хреном, удивительные, блестящие от жира копченые колбаски с горчичным соусом, целая стопка чесночных гренок, тыквенный суп и хрустящая картошка с золотистым луком и грибами. Но я тогда был слишком мрачен, чтобы порадоваться такому изобилию. Отвлекшись от поедания салата, Тезей заметил, что я не в настроении и подмигнув мне процитировал:

Разлей вино, разлей на белый стол,

Кричи и смейся, пропивай талант

Пустые слезы ничего не стоят

Воды и хлеба дай, официант!

 

Сегодня праздник сердца и души

Как будто флаг повяжешь красный бант

Не мелочись, швыряй свои гроши

Воды и хлеба дай, официант![1]

 

 

Я открыл покрытые резьбой двустворчатые двери, и мы с Дмитрием Липой оказались в просторном пыльном помещении. Библиотека была пуста. Стеллажи с книгами, горы ящиков – все это терялось в темноте. Прямо перед нами был небольшой изящный столик и три богатых низких кресла. На полу валялся некогда пышный и дорогой ковер. Дальняя, темная часть архива отгорожена массивным письменным столом. Столешница отделана зеленым сукном, на столе лежало несколько потрепанных книг, и стоял большой бронзовый подсвечник. За этим столом обычно сидел Сомар, но сейчас старик отсутствовал.

Дмитрий Липа обогнул столик и подошел к письменному столу. Он осторожно взял в руки подсвечник.

- Как Вы это объясните, Глорий Клен? – спросил он.

- Объясню что? – не понял я.

- Вам, должно быть не видно. Подойдите сюда, прошу Вас.

- О, черт! - воскликнул я, когда подошел к витязю. На подсвечнике была кровь. Кровью был залит пол вокруг стола. Бурая кровавая дорожка вела вглубь Архива, между двумя стеллажами.

- Следует проверить других… подозреваемых. Вполне вероятно, что с ними произошла точно такая же история, - заметил Липа.

- Ха, если это так, то с меня можно смело снять все подозрения: я просто бы не успел убить их всех.

- Но Сомара – вполне могли, не так ли, комит? – обронил друнгарий.

- Надо его найти… - вздохнув, проговорил я. – Тело, я имею в виду. Представьте себе, от этого мрачного лабиринта Архива мне всегда немного по себе. Вот сейчас, когда надо отправиться в темень, по кровавым следам, по спине пробегают мурашки. Остается надеется, что в конце нас не ждет какой-нибудь Минотавр.

- Ну… своего рода «нить Ариадны» у нас есть, так что, мы всегда сможем вернуться обратно, - немного рассеянно проронил стражник.

- Обнадеживает! – фыркнул я, - Ну что, пойдемте? Чего здесь стоять-топтаться, в самом-то деле?

Я чувствовал странное покалывание по всему телу. Что-то терзало мое чародейское нутро и медленно выворачивало кишками наружу. Ноги деревенели. Холодком пронеслась в голове сумбурная мысль: «Как?! Неужели они все узнали?! Неужели… невозможно…»

Вместе с Дмитрием Липой мы осторожно шли по кровавому следу. Но я видел больше чем просто алую дорожку на старом паркете. Я видел дикую, злобную энергию. Бушующий поток чародейской силы. Словно от моего взгляда кровь Сомара зашипела, закипела – ее было много, слишком много, она текла клокочущим потоком магмы по узкому ущелью, которым стал проход между стеллажами. В темноте зашевелилось, зачирикало, зашуршало, забурчало нечто. Блестели когти, скалились зубы, скрипело и гудело.

- Господи! – воскликнул Дмитрий. Он высоко вверх поднял правую руку, и я увидел в ней серебреный перстень. От перстня во все стороны изливался белый свет. Ослепительный свет, в который влился терпкий аромат экзотических цветов и далекий-далекий звон.

А потом все стихло. Липа опустил руку и посмотрел на меня.

- С вами все в порядке, комит? – спросил он.

- Да, - кивнул я. – Можно взглянуть на ваш перстень?

- Да, конечно.

На гладкой поверхности абсолютно непостижимым для меня образом проступали слова: «to xifos kai i lexi» (мечом и словом). Надпись читалась, только если смотреть под определенным углом. Никакие заклятья на перстне не лежали. Да и не могли лежать. Любые изощренные заклятья бессильны перед простым и понятным чудом.

- Откуда оно у тебя? – спросил я Липу.

- Это служебное…

- Не знал, что есть такие штуки.

- Знаете, крест, он не всегда помогает.

- Ну да, крест не защитит от меча.

- Смотря кого, - качнул головой Дмитрий. – Иногда бывает, что и мечи ломаются о кресты.

- И все же, чаще бывает наоборот.

- К счастью, у меня есть оружие помощнее.

- Перстень хорош, но я все рано привел бы сюда попа с кадилом. Не нравиться, что против нас двинули эдакую темную силищу.

- Не знаете, кто бы это мог быть?

- Понятия не имею, - ответил я.

 

Совершено обескровленный Сомар лежал, скрючившись, в небольшой нише, между двумя стеллажами. Когда мы подошли ближе, глаза мертвеца открылись, и старик зловеще зашипел.

- Пресвятая Богородица! – воскликнул Дмитрий. И перекрестился.

- Против оживших мертвецов обычно действенны солярные символы и чистая ключевая вода, - заметил я, - Но, наверное, можно и Ваше кольцо попробовать.

Друнгарий Липа кивнул и, когда Сомар уже начал выбираться из ниши, навстречу ему хлынул ослепительный поток белого света. Потом неожиданно закричал Дмитрий. Сомар продолжал приближаться, но очень медленно, щурясь, словно шел против сильного ветра.

Перстень выпал из рук Дмитрия и свет погас. Тогда я обрушил на мертвеца заклинание оков. Сомар грузно осел на пол и замотал головой.

- Что здесь произошло? – спросил я у трупа.

Мертвец продолжал шипеть и пытался разорвать невидимые путы.

- Что произошло здесь? – повторил я, куда более жестко. Но желаемого эффекта это не произвело.

- Комит, - обратился ко мне Липа.  Он был бледен, а рука, которая держала кольцо, выглядела так, если бы ее опустили в кипяток.

- О! Извините друнгарий... здорово же вам досталась… я попробую унять боль, но для лечения Вам следует немедленно отправиться в лазарет.

- Я должен присутствовать на допросе свидетеля, - тихо произнес Дмитрий.

- Я не буду его сейчас допрашивать. Отведу куда-нибудь, откуда он не сможет выбраться, а потом мы его вместе допросим. Хорошо?

Дмитрий Мак кивнул и, немного пошатываясь, ушел. Я же, склонившись над телом Сомара, тихо прошептал:

- Что же мне теперь с тобой делать, Сомар?

Но мертвец молчал и я, вздохнув, начал колдовать над несчастным. Магия мертвых – штука отвратительная, но я никогда не боялся грязной работы.

Через полчаса, я кончил возиться со стариком, заточив его в одну из камер, в подвале Цитадели. Труп был непослушен, периодически пытался вырваться и говорить не желал, только выдавливал из себя какие-то нечленораздельные звуки.

Голова кружилась и во всем теле распространилась слабость. Я понял, что пора сделать перерыв и пошел на кухню, к Николе. Отобедав, я навестил в лазарете друнгария Липу. Он был бледен, но держался молодцом и оказался полон решимости отправиться допрашивать труп Сомара.

Вместе мы спустились в подвал.

- Господи, какая здесь тяжесть, - тихо сказал Дмитрий. Я согласно кивнул:

- Это от колдовства. Мне пришлось здорово поработать, чтобы сделать мертвеца послушным.

- Да простят нас Святые Небеса, - проговорил Дмитрий.

- Да простят…

Мы вошли. Труп грязным тюком лежал в углу маленькой камеры. То, что когда-то было Сомаром, зашевелилось.

- А, это ты, юный сын Иблиса, - проговорил он. Как я понимаю, обращался он ко мне.

- Скажи нам, кто убил Исаака Бен Исайю, - приказал я.

- Убил Сомар, - просипел мертвец.

- Почему?

- Он мешал.

- Кому он мешал? Объясни.

-Он мешал тем, кто хочет сохранить все в тайне. Тем, кто хранят ключи от дверей. Тем, кто сторожат двери и тайные дороги. Тем, кто не хочет власти Зверя. Тем, кто не хочет торжества Чужой Половины.

- Что такое чужая половина?

- Я не знаю.

- Что за двери и что за сторожа?

- Стража не меняется много лет. Двери закрыты. Их не открыть тебе, мертворожденный сын Иблиса. Нет, не открыть.

Я чертыхнулся.

- Так мы ничего от него не добьемся, - сказал я.- У Вас есть к нему какие-нибудь вопросы, друнгарий?

- Пожалуй, есть… он может сказать, кто убил его?

- Кто убил тебя? – спросил я.

Мертвец засмеялся.

- Не тебе спрашивать, Глорий Клен! Дай же мне умереть спокойно, окончательно, Глорий. Будь ты проклят, сын Иблиса! – и дальнейшая его речь состояла из проклятий и оскорблений.

- Что-нибудь еще? – поинтересовался я.

- Что было в красной папке, которую забирал из Архива Бен Исайя, и где сейчас эта папка?

- Ты слышал вопрос? Отвечай.

- Я слышал, - посипел мертвец. – В папке были Чертежи Чужой Половины и Роза Дорог. Чертов Бен Исайя хотел отдать их. Возмутительно! Этим неверным. Этим комитам и стратигам, наместникам и друнгариям. Он хотел продать чертежи Славной Империи! Он хотел отдать знание, которое не должно достаться ни одной из держав мира…

- Где сейчас папка?

- У того, кто убил Сомара, - ответил труп. – Ты знаешь!

Мертвец дернулся, и душа несчастного освободилась из плена бренной плоти.

- Все. Допрос окончен, - констатировал я.

- Он умер?

- Он умер уже давно.

- Хотел бы я знать, что значит его это «ты знаешь!»

- Наверное, это означает то, что я знаю что папка у того кто его убил, или, что я знаю того, кому досталась папка. Это несколько сужает круг подозреваемых, верно?

- Пожалуй, - вздохнул друнгарий.

 

Дмитрий Липа простился со мной и отправился с докладом к начальству. Как выяснилось позже, остальные завсегдатаи Архива пребывали в добром здравии, и никто на жизнь их не покушался. Вечером в Цитадель, во главе утомленной процессии въехал Восточный Наместник. Персей выглядел чрезвычайно усталым. В гостиной он не проронив ни слова, сел во главе стола и за ужином молчал. За день, как поведал мне Митридат, сопровождавший повсюду Наместника, Персей провел многочисленные встречи с Арнайскими властями, с гильдиями и лигами. Одним он сулил золотые горы, другим грозил суровой карой. Кстати пригодились и мои советы, относительно тех, кто с большим удовольствием вложился бы в некоторые проекты, в частности, в строительство железной дороги. Покойный Бен Исайя был тоже в их числе, но, увы, не получилось…

 

Глава вторая

В ФАРСАНГЕ ОТ БЕСА

1.

Неделю назад мы покинули Ситоп и ступили на Фарнакийский тракт, причудливо извивающийся через все Северо-натолийское взгорье. Сказать, что дорога была отвратительна – это ничего не сказать. Преодолеть этот путь мог либо пеший, либо всадник и мы благодарили Святую Троицу, что путешествовали налегке. Нас было шестьдесят три человека: сорок пять всадников Митридата, пятнадцать витязей, Персей Вереск, я, новоиспеченный доместик наместника, повар Никола и отец Матвей. Куда мы без священника? С первой минуты нашего знакомства, я преисполнился к нему уважением и восхищением, хотя, во всем том чувстве, что питал я к отцу Матвею, примешивалась и преизрядная доля страха. Во время нашего знакомства, священник, проникновенно заглянув мне в глаза, проговорил: «Опасной дорожкой ходишь, друнгарий» - у меня тогда мурашки по спине побежали. Отец Матвей был рыжим, некрасивым, с всклокоченной бородой и впалой грудью. На узком лице крючковатый нос и тонкие губы, рот большой, и глаза постоянно щурятся. Наверное, от близорукости, потому что я видел его один раз в очках. Не знаю, почему он их не носит постоянно. Священник прискакал на гордом сером, в яблоках скакуне перед самым отбытием отряда. Оказалось, что все его знают, кроме меня. Ну, я-то известный безбожник, и святой отец это просек, потому и фраза эта, про дорожку, а потом, весь путь донимал меня: «Давно ли ты исповедовался, сын мой?» - ну и прочими подобными вопросами. Но душевное, искреннее и в известной степени откровенное общение между нами возникло, было в нем много недосказанности и намеков, но это не мешало пониманию.

 

Мы преодолели бесчисленное множество ущелий, на дне которых серебрились хищные ленты бурливых речек. Через такие ущелья обычно были переложены дряхлые деревянные мостики, преодолевать их надо было с чрезвычайной осторожностью, но куда труднее приходилось нам, когда моста не было. Тогда мы спускались вниз, искали брод и переходили ледяной поток. Многие простыли. Впрочем, тут были и плюсы: во-первых, речки были мелкие, и найти брод оказывалось проще простого, а во-вторых, в речках водилась огромная вкусная рыба. Ее было так много, что мы без труда могли наловить на весь отряд этой рыбы, а потом устроить настоящий пир на берегу.

Конечно, направляясь в Пегас по суше, во времени мы не выигрывали. На хорошем корабле мы бы преодолели расстояние от Арнайи до Пегаса не за три недели, а за две. Но Персею приспичило, а мы не смели ему перечить. Для нас, молодых витязей, проторчавших в Арнайе так долго, а прежде почти нигде не бывавших это путешествие казалось чудесным приключением. Первым настоящим приключением в жизни. Да, в западной части Славной Империи совершенно другие горы. И воздух – совершенно другой. Но во всей Империи, во всех ее уголках встречалось одно и то же: деревни, на месте древних руин и большие богатые города, окруженные почти обезлюдевшими деревнями.  Это заставляло задуматься о природе вечности,  да и вообще заставляло задумываться.

16 мая отряд вышел к берегу Гекаты – полноводной реки, которая отделяла Фарнакию от прочих Натолийских земель. В Гекату впадало множество речек, многие из которых мы пересекли за время пути. Так же как и притоки, Геката текла на дне большого глубокого ущелья. Воды реки были черны, солнечные лучи, играя с водой, придавали ей  металлический блеск. Река скрывала множество острых, заточенных каменных зубов, а моста не было. Ближайший находился много южнее, аж в Катапракии. На противоположном берегу, из зарослей колючего кустарника прорывалась толстая бочкообразная башня, с шатром наверху, похожем на шляпку гриба. Я читал, что по берегу Гекаты сохранились древние укрепления, времен Гакатийского Царства.

Не смотря на разорение северо-натолийских земель, дорога, по которой мы следовали в Пегас, была достаточно широкой, а в некоторых местах даже мощеной. Еще около полувека назад ей активно пользовались, а как раз в том месте, где мы намеревались переправиться через Гекату, находился большой мост. Его взорвали во время последней войны. Руины моста мы увидели вскоре, когда дорога, следуя вдоль русла реки на север, резко повернула на восток.

Было около четырех пополудни, самая жара. Мы решили сделать привал. Без труда нашли спуск вниз. У подножия моста, на песчаном пляже расседлали коней. Развели костер, наловили рыбы. Собственно, мы с Персеем, в то время пока отряд устраивался на отдых и готовил обед, лениво полулежали в теньке и пили вино. Периодически к нам подбегал кто-нибудь из логархов, прикладывался к нашему вину и уносился прочь. Вся эта суета была делом привычным, но мы с Наместником редко принимали в ней деятельное участие.

- В нашем положении, достопочтимый Персей, есть свои плюсы, и свои минусы, - заметил я. Наместник вопросительно посмотрел на меня:

- Вот как?

Я продолжил:

- Ну да. С одной стороны мы избавлены от тех утомительных обязанностей, которыми обременены наши спутники, с другой же, при темпах, с которыми мы потребляем это вино, - я осуждающе посмотрел на объемистый бурдюк, - не мудрено заделаться отчаянными пьяницами.

Наместник важно кивнул:

- В принципе я с тобой согласен. Не думаешь ли ты, что нам следует присоединиться к  суете и внести свою лепту в общее дело?

- Я готов к любому решению, которое примет уважаемый Наместник. Сам я ничего подобного не думаю: я просто констатирую тот факт, что даже в нашем нынешнем, завидном, чего уж тут, положении есть и отрицательные моменты, – так упражняться в высокой словесности мы могли сколь угодно долго, благо занимались этим почти на каждом привале. Но в тот вечер вышло иначе: Наместник резко поднялся со своего места и направился к группе витязей, устанавливающих палатку под руководством Тезея.

В этот момент со стороны реки послышались крики, выстрелы и отчаянное конское ржанье. Я вскочил на ноги, спешно пытаясь разобраться в происходящем. Я подбежал к Наместнику.

- Что происходит? – поинтересовался я.

- По нашему отряду, с противоположного берега открыл огонь неизвестный противник, - отрапортовал оказавшийся вдруг перед нами Теодор. – Что делать будем?

- Стреляют, похоже, из ружей, - заметил Персей.

- Еще не хватало, чтобы в этой дыре нашелся хотя бы один пулемет, - фыркнул я. – Значит, так… Теодор найди Митридата. Ваша задача: залечь здесь и затаиться. Если полезут – стреляйте. Вполне возможна конная атака, но будьте внимательны! Мы с наместником, вместе с витязями отправимся наверх. Оттуда обзор получше, можно разобраться, что к чему, да и стрелять удобнее. Будем обеспечивать вам в случае чего огневое прикрытие… так… вообще, не хотелось бы устраивать здесь бойню. Надо попробовать договориться, поэтому для начала давайте-ка поднимем штандарт Восточного Наместника. Может быть, это подействует, и они выйдут к нам покорные, как агнцы. Вообще при каждом удобном случае следует кричать, что мы – свита Наместника, благородные витязи Славной Империи.

- Да, - кивнул Теодор. Развернувшись, он подозвал одного из витязей, пребывавшего в некоторой растерянности и приказал ему водрузить штандарт. Ну а потом, из уст моих логархов посыпался целый каскад коротких приказов.

Не прошло и пары минут, как над нами развевалось синие полотно с изображением серебристого крылатого коня. Все люди были собраны и готовы действовать.

Что-то прошуршало в воздухе, а затем штандарт вспыхнул как свечка. Я почувствовал нечто неприятное в области грудной клетки.

- У них есть колдун, - заметил я. – Это похуже пулемета. Тезей, отправляемся наверх, и быстро. Теодор. Будь вдвойне осторожен и внимателен. Слушайся Митридата и отца Матвея.

Священник в это время сидел несколько в отдалении и равнодушно поглядывал на восток. Туда, где засел колдун.

Если кто-то в нашем отряде мог противостоять колдуну, так это я, потому что сам немного умел чародействовать, а во-вторых – отец Матвей, который, естественно, чародействовать не мог, но священнический сан давал ему силы над колдовством беспредельные. Против лома нет приема, а Слово Божье именно таким ломом и является в отношении бесовских приемов – собственно колдовства и прочего в том же роде.

Наша небольшая группа из шестнадцати человек осторожно начала взбираться вверх, обратно на дорогу, к мосту. Хорошо, что тропа, по которой мы двигались, была отлично скрыта кустарником, поэтому с того берега видно ее не было совершенно. Был один, очень опасный участок перед самым мостом, но все прошло благополучно.

Я увидел, как с того берега, под огневым прикрытием выдвинулся небольшой вооруженный конный отряд крайне разбойничьего вида. У некоторых были ружья, и они стреляли по зарослям, где сидели наши. С высоты было видно, что стреляли в том числе и с башни. В груди жгло, и я вдруг сообразил, что мой нательный крестик стал горячим. От  боли, зрение мое прояснилось. Или наоборот, затуманилось? Я вдруг увидел странный узор, повисший в воздухе. Тонкие нити, раскрашенные во все цвета радуги, а так же серебрящиеся, золотистые, почти черные и ослепительно белые. Линий становилось все больше. Светились они все ярче и скоро стали видны всем. Люди рядом со мной хором ахнули. Я понял, что побудил к жизни это чудовищное переплетение загадочных нитей отец Матвей. Молитвой, не иначе.

Свет нитей не померк, и в этом свете стало отчетливо видно то, что пытались скрыть наши враги: мост на самом деле цел, цела сторожка на том конце. И там, в этой сторожке, где раньше сидела стража, засел колдун, подобно пауку сплетающий дьявольскую обманную сеть, способом мне неизвестным, но таким мучительным для природы, таким чужим для мира, что становилось трудно дышать. Раздался пронзительный тонкий крик – там, внизу. А потом заверещал так же тонко мой крест, а потом все кресты, что берегли наш отряд. Действительно берегли. Не от сабли, не от пули, от чего-то куда более страшного. От нестерпимого выворачивания наизнанку вместе с этим маленьким клочком сущего, попавшего в лапы коварному разуму. Никогда прежде я не видел такого страшного колдовства. Или никогда прежде я не видел его истинных глубин? Возможно, мне впервые открылось то, что прежде я старательно пытался не замечать? Всю отвратительность насилия над сотворенным миром и душой вечной. Всю отвратительность насилия, называемого колдовством? Насилие над естественностью – отвратительно, но любое действие, порожденное свободной волей человека – это насилие над естественностью. Следовательно, любое действие человека – отвратительно? Неужели отвратительно, когда человек превращает бесформенный, мирно лежащий на земле камень в нечто? Неужели отвратителен обработанный человеком кусок камня? Неужели отвратительна эта новая форма по сравнению с бесформенной естественностью?! Нет, нет, и еще раз нет! Эту лукавство, это ложь. Ни к чему не приведут такие рассуждения, потому что первое слово, возникшее из естественной пустоты, было насилием над пустотой. Но слово это было Богом, оно провозгласило торжество существования над не существованием. – Таков был примерный ход моих мыслей. Точнее не ход, а стремительный, бешеный бег, который усмирила только воцарившееся внезапно тишина. Волшебные нити рассыпались множеством ярких снежинок. Рассыпались в полной тишине, только в голове стоял оглушающий звон. В горле пересохло.

Я почувствовал, как надвигается нечто страшное. Я заорал, как берсеркер и бросился вперед по мосту. Кто-то, кажется Тезей, окликнул меня, но я не обратил внимания на возглас. Он потонул в слепящей ярости. Колдун в сторожке вздрогнул. Он на мгновение растерялся, но только на мгновение. Однако мне хватило этого, чтобы контратаковать. Я рвал плоть мира. Мост горел чародейским пламенем. Я понимал, что в огне горит и корчиться моя душа, но ничего не мог поделать с этим. Уже  давно засела в ней некая гнильца, червоточинка, которая росла, медленно и как-то не заметно и только ждала момента. Да, по опасной ниточке ходил, а ниточка возьми – и порвись. И вот теперь, лечу вниз, ухаю в бездну черную, хватаю судорожно нити. Множество нитей – алых и синих, черных и бежевых, золотистых и зеленых. Но и они рвутся, рвутся, рвутся…

Я знал, что сделал выбор очень давно. Где-то между первой дракой и первым поцелуем. Где-то там, еще в детстве… С тех пор для меня не применимы обычные нормы естественности. Я живу другой системе координат. Я – чужая половина. «Здравствуй. Я нашел тебя»

Колдун в сторожке знал о чужой половине очень много, потому что был ее частью. Принцип Чужой Половины: если ты хранишь ключ от двери, рано или поздно ты сам станешь дверью или тем, что за дверью находиться. О да, он свято верил в то, что оберегает мир от Зверя. Он никого не допускал к своей двери. Никому не давал ступить на тропу. Он наслаждался обладанием тайной, о которой знали едва ли несколько десятков человек. Он наслаждался. Он возгордился. И поэтому не заметил, как стал частью того, что ненавидел. Чужая Половина честна: ненавидящему ее, она не даст ничего кроме ненависти. Чужая Половина – это зеркало, она не делает отражаемый объект лучше или хуже, но изменения неизбежно происходят в объекте, видящем свое отражение. И какие это будут изменения? Я боялся того, во что превращусь в конце концов.

Я сплел паутину. Я вспомнил Чертеж. Я взял колдуна за сердце. Я спеленал его, обездвижил. А потом мир пришел в движение. Опять началась стрельба, крики. Я стоял посреди моста и понимал, что надо бы бежать к своим, но ведь все равно не добегу…

Впрочем, Бог миловал. Очень быстро все закончилось. Оставшиеся в живых разбойники вышли из укрытий и сдались на милость победителям – то есть, нам. Уж очень их обескуражила смерть колдуна, да и ребята Митридата сражались яростно.

Мы перебрались на другой берег, где встретились с Митридатом, который форсировал реку вместе с другими всадниками. На жеребце, чья стать могла соперничать с конем, подаренным Наместнику, Митридат окинул небольшую нашу группу торжественным взглядом и крикнул:

- С боевым крещением! Держались молодцом.

- Старались, - в тон Митридату откликнулся Тезей.

- Логарх Митридат… - тихо и торжественно проговорил Наместник, - давно собирался сделать это, но все откладывал… логарх Митридат, властью данной мне Императором произвожу вас в друнгарии!

- Рад служить Вам, Наместник! – ответил всадник.

Пока отряд устраивал лагерь на этом, восточном берегу Гекаты, я отправился допрашивать колдуна. Но только я оказался перед дверью сторожки, словно из-под земли тут же возник отец Матвей.

- Куда путь держишь, Глорий?

- Я хотел порасспросить кое о чем колдуна.

- Ах, ну да, ну да, колдуна расспросить… - растерянно проговорил святой отец. – А не кажется ли тебе, друнгарий, что опасный интерес проявляешь ты к нашему пленнику? Если уж на то пошло, то допрос колдуна, как мне представляется, надлежит проводить в присутствии наместника ну и, конечно, меня, тебе не кажется? Зачем же ты тайно пытаешься проникнуть к заключенному? Может дело все в том искусстве, которое вы оба практикуете?

- Святой отец, я никогда не заключал сделок с бесами.

- А я тебя ни в чем не обвиняю, Глорий.

- Отец Матвей, единственное, в чем я виновен, так это в чрезмерной поспешности, которая вызвала ваши вполне справедливые вопросы. Если хотите, мы можем вместе направиться к колдуну. Можем даже пригласить Наместника.

Священник смотрел на меня, улыбаясь с некоторой хитрецой и как-то очень доверительно. Тихо-тихо он проговорил:

- Меня не интересует этот колдун. Меня интересуешь ты.

- Не понимаю…

- Нет. Понимаешь, - возразил святой отец. – Ты не настоящий витязь, Глорий. Ты чародей. В нашей Славной Империи человека не могут судить только за то, что он чародей. Но искусство, которое практикуешь ты – оно на грани. Когда чародей начинает оживлять трупы или выводить в глиняном горшке гомункулуса – он становиться преступником. Существуют вещи, которые делать нежелательно. А есть такие, которые делать нельзя.

- Вам кажется, я делаю именно такие вещи?

- Не делаешь. Но ты можешь их делать. В тебе нет никакого внутреннего запрета. Ты производишь впечатление честного и благородного человека, витязя Империи, славного друнгария, светлого княжича… но ты только производишь впечатление. Ты нацепил маску, а что находиться под ней я не вижу. Но само наличие маски настораживает, не так ли?

- Святой отец! – воскликнул я. – Можете думать что хотите. Можете подозревать меня в чем угодно. Не цепляю я на себя никаких масок… и давайте кончим этот разговор. Вы пойдете со мной к плененному колдуну?

- Нет.

- Отлично, - я коротко кивнул отцу Матвею и направился к дверям сторожки. Это было небольшое здание из старого, крошащегося красного кирпича с двускатной серой черепичной крышей. На крыше рос колючий кустарник. Единственное узкое зарешеченное окошко глядело на запад. Дверь находилась с противоположной стороны.

Внутри пахло гнилой сыростью. Темно. Ноги сразу чавкнули, вляпавшись во что-то противное и слизкое.

Колдун сидел в серо-западном углу, обхватив ноги руками и положив голову на колени. Открытые глаза равнодушно буравили противоположный угол. В том углу тьма сгущалась особенно нехорошо, но пока не опасно.

Колдун  был стар и выглядел очень изможденным худым костлявым стариком. Отсутствие бороды придавало лицу выражение брезгливое и отчаянное. Выражение человека осознавшего всю степень омерзительности мира.

Колдун был облачен в серую хламиду из грубой ткани. Она едва прикрывала тело.

Я подошел к старику. «Стража не меняется много лет. Двери закрыты».

- Вот мы и свиделись, дружочек, - ласково проговорил я. Колдун дернулся, как от удара, но ничего не сказал, остался сидеть, как сидел.

- Мог бы сказать хотя бы «здравствуй», - укоризненно сказал я колдуну. Тот никак не отреагировал. – Молчать, значит будем? А я с тобой так хотел поговорить о дверях и ключах… вы, в своей глупой секте, не понимаете, что утаивание знания приведет, в конечном счете, к катастрофе, причем куда более страшной катастрофе, чем та, от которой вы, якобы, хотите мир защитить. Ты можешь молчать. Я все равно все узнаю. У меня много времени. Очень-очень много. Я встал на путь Чужой Половины и уже не сверну.

- Мы можем договориться, чужеземец… - голос колдуна неожиданно раздался из противоположного угла – того самого, где нехорошо сгущалась тьма. Я обернулся. Мне навстречу шагнула высокая и величественная фигура. Вся она казалась сотканной из сизого дыма и даже пахла немножко дымом.

- Я Вас слушаю.

- Я отдам тебе ключи и это человеческое тело, навсегда утратившее разум. В обмен, ты дашь мне уйти.

- Не уверен, что смог бы Вам  помешать, - усмехнулся я.

- Ты – нет, - рассмеялась дымная фигура. Смех оказался неожиданно звонким и приятным. - Конечно, нет… Тот, другой, - он может.

- Вы про отца Матвея?

- Да… про него.

- И как я могу помочь?

- Помочь?! – фигура опять рассмеялась. – Ты не должен мешать – это все что от тебя требуется. Ты пока так мало знаешь, но, тем не менее, мой Господин имеет в отношении тебя большие планы.

- Кто Вы, и кто Ваш господин?

- Ну, уж во всяком случае, мы не имеем никакого отношения к Чужой Половине, хотя и пользуемся плодами ее… когда-то я взял власть над этим, - Фигура указала на скрюченного колдуна. – Много лет мы жили с ним в симбиозе, но последние годы нашего совместного проживания стали тягостны: в этом не осталось больше человеческого, только спутавшиеся обрывки мыслей обезумевшего старика. Это не интересно.

- Ты – бес, - догадался я.

Фигура фыркнула и медленно рассеялась. На землю глухо упал маленький металлический цилиндрик, около трех сантиметров длиной и около сантиметра в диаметре. Я решил, что это и есть загадочные «ключи». Я поднял цилиндрик и спрятал.

Стоило поторапливаться: Никита обещал приготовить шикарный ужин. Да и с Наместником мы еще допили не все вино…

 

2.

Я услышал крики. Женский голос, переходящий в отчаянный визг: «Подонки!» - он вырвался из невнятного металлического лязга и грубой мужской ругани.

Я не стал утруждать себя долгими раздумьями. Выхватив из кобуры огнеплюй, я бросился навстречу крику. Лес был хлипкий, состоял в основном из молодняка. Несколько гибких веток больно хлестнули по лицу, прежде чем я выбежал на дорогу. Во всяком случае, она была значительно шире обычной лесной тропы.

Я увидел на дороге следующую сцену: молодая невысокая девушка в желто-бурых армейских штанах и куртке, со взведенным огнеплюем в одной руке и шпагой в другой, стояла в окружении пяти лохматых небритых мужчин. Рядом с девушкой лежала раненая белая кобыла. Один из мужчин тоже был ранен, во всяком случае, из плеча у него текла кровь.

Я спросил:

- Что здесь происходит? Барышня, Вам помощь нужна? - в ответ вся компания удивленно на меня воззрилась.

- Кто Вы? – удивленно спросила девушка. Она была удивительная красавица: рыжая, с серо-голубыми глазами, очень тонкими и нежными чертами лица. В том, как она стояла, как говорила, чувствовалась, что девица она знатная, привыкшая приказывать. Очень странно увидеть такую особу здесь, посреди дикого леса, в глухой провинции Восточного Наместничества. Впрочем…

Я учтиво поклонился:

- Глорий Клен к вашим услугам, барышня.

- Очень приятно, Алексия - девушка несколько растерянно, но дружелюбно улыбнулась. Оружия не выпустила, только плавно повела руками, в знак приветствия и уважения к моей персоне.

Я с тревогой посмотрел на девушку и вежливо осведомился, что же все-таки происходит и могу ли я помочь в разрешении возникшего конфликта. Алексия ответила:

- Представьте себе, эти типы подстрелили мою лошадь! – после чего барышня возмущенно фыркнула и грозно насупилась – Сейчас вы за все заплатите, подонки…

Я заметил, как один из мужчин, стоявший ближе всего к Алексии выхватил из-за пазухи нож. Я выстрелил в него. Красный плевок огнеплюя заставил бандита дернуться и взвыть, он выронил нож, но другие разбойники начали атаку. Двое бросилось на девушку, двое на меня. Выстрелил огнеплюй, и вокруг одного из разбойников засияла голубоватая пленка. Как будто бандит оказался внутри большого мыльного пузыря. Это было очень плохо и означало, что преступники воспользовались колдовством. От второго выстрела «мыльный пузырь» лопнул, но это не имело никакого значения: завязался ближний бой. Противники были неплохо вооружены: у двоих были длинные ножи, у одного меч, а тот, что был ранен еще до того, как я пришел на помощь Алексии держал в левой руке топор и лихо им орудовал. Этот с топором напал на меня.

Я выхватил шпагу. Бой шел яростный. Барышня вскрикнула – удар, который она нанесла одному из своих противников, пришелся в горло. Кровь фонтанировала, забрызгав и девушку и стоящего рядом бандита.

Отвлекшись, я чуть не пропустил удар разбойника с топором. Но наглец рано радовался. Скоро он ваялся на земле с огромной раной в животе. Второй мой противник бежал. Смылся куда-то и тот мужик, которого я подстрелил в самом начале сражения.

Я оглядел поле боя.  Барышня сидела на корточках рядом с умирающей кобылой. Лицо девушки было очень несчастным. Перед Алексией лежал раненый разбойник. Он хрипел и судорожно скреб землю руками.

Я спросил:

- А где тот, которого Вы уложили раньше?

- К-которому я попала в г-горло? – слегка заикаясь, уточнила девушка.

Я кивнул.

- Он и-исчез. П-пых! – и н-нет… - потеряно сказала Алексия.

Я нахмурился:

- Как так исчез?

Я подошел к девушке и внимательно осмотрел то место, где упал пропавший бандит. Горка тряпья, сухие листья…

- Так-так… - прошипел я. – Похоже, кто-то развлекался черным колдовством.

- Вы х-хотите сказать, что эти п-подонки – не н-настоящие люди?

Я кивнул:

- Я хочу сказать, что это совсем не люди, Алексия. Нечто среднее между мороком и големом… или даже хуже. Вполне может статься, что мы с вами сражались с бесами, принявшими человеческое обличие и сбежавшими, как только выяснилось, что победить не удастся.

- П-первый вариант мне нравится больше, - сказала Алексия и вымучено улыбнулась.

- Вы отважная девушка, - сказал я ей.

- Ах, бросьте! – отмахнулась барышня и грустно добавила, - Раду жалко.

- Кобылу?

- Ну да, - Алексия тяжело вздохнула.

- Плохо оказаться пешим в незнакомой местности, - заметил я.

- И не говорите, - опершись на мою руку, Алексия поднялась с земли и отряхнулась, - Не стоило так злиться на Дениса.

- На кого, простите?

- Денис… - барышня поджала губы. - Он возглавляет отряд моих телохранителей.

- Так-так… - я начал догадываться,  в чем дело, - и куда Вы держите путь, позвольте узнать?

- В Пегас, к Восточному Наместнику, разумеется, - фыркнула Алексия.

- Ваше Высочество?! – вопросительно воскликнул я. – Я как раз послан на встречу вашему кортежу.

- Ваше Высочество… - пробормотала недовольно цесаревна, - Весь этот этикет достал меня изрядно. Может быть, обойдемся как-нибудь без «Вашего Высочества»?

- Как скажете, сударыня, - я учтиво склонил голову и широко улыбнулся. К лагерю, где ожидала цесаревну встревоженная свита мы вышли, весело болтая о жизни, вселенной и вообще. Была солнечная осень 1337 года.

 

На зеленой лужайке стояло три больших цветастых шатра и пять серых палаток. Как только мы с Алексией вышли на лужайку, к нам подскочило семеро молодых людей во главе с высоким красавцем, с длинными каштановыми волосами. У всех были огнеплюи и шпаги. На красавце – серый плащ.

- Ваше Высочество! – воскликнул красавец.

- Денис, - цесаревна холодно кивнула ему. – Позволь представить тебе друнгария Глория Клена, доместика Восточного Наместника Персея Вереска. Глорий, это комит моей личной охраны, витязь Империи, друнгарий Денис Калин.

- Приятно познакомиться, доместик, - сказал Денис.

- Рад знакомству, комит, - ответил я.

Мы пожали друг другу руки. Витязь спросил, как я очутился в районе лагеря. Я сказал, что Персей послал меня с отрядом навстречу, мы встали лагерем в паре фарсангах, я пошел в лес прогуляться и услышал крики…

- Глорий спас меня, от каких-то подонков, - заметила Алексия. - Представляешь, они убили Раду!

- В этих краях все еще не безопасно. Именно поэтому Наместник направил меня к Вам…

Алексия предложила мне остаться в ее лагере. Но я отказался. Решительно мотнув головой, я сказал:

- Нет, цесаревна. Меня ждут люди. Они наверняка беспокоятся, куда я запропастился. Дайте мне коня, и я отправлюсь к своим. Завтра увидимся.

- Как хотите, Глорий, - вздохнула барышня.

 

Солнечные лучи пробивали зеленую листву и тонули в нежном белом тумане. Трава была влажна от росы. Фыркали кони. Горел костер. Я, выбравшись из палатки, сразу же направился к нему. Два дежуривших катапракийца устроились перед костром на складных табуретках. Один держал в руках большую жестяную чашку. Молча, он протянул ее мне. Чашка была горячей, от нее пахло травами и алкоголем. Я сделал глоток и вернул чашку. Душа пела.

Через пол часа проснулся весь наш маленький лагерь. После быстрого завтрака, наш конный отряд выступил навстречу цесаревне. По такому торжественному случаю, я даже надел кольчугу. Конечно, выглядели мы не так великолепно, как кавалькада императорских витязей. Собственно, витязь был всего один – я. Остальным, по этой причине, не полагалась кольчуги, зато катапракийцы надели парадные кожаные доспехи. На всех были синие плащи. Всадник ехавший рядом со мной держал флаг – тоже синий, с серебристым крылатым конем в центре.

С отрядом Алексии мы встретились в том самом месте, где намедни произошла стычка с бесами. От отряда цесаревны вперед выдвинулись две фигуры – сама Алексия  и Денис. Мой конь тоже сделал несколько шагов навстречу. Я отвесил лихой поклон и воскликнул:

- Доброе утро, цесаревна! Отряд этих славных катапракийских всадников, а так же моя скромная персона, целиком и полностью к Вашим услугам!

 

К полудню, мы выехали из леса. Дорога круто уходила вниз, в зеленую долину. Вдалеке можно было различить, по серебристому блеску, море. Горы громоздились справа, все выше и выше, заслоняя полнеба. Вершины многих белели снежными шапками. Внизу, в долине, в окружении небольших ферм раскинулся небольшой городок, в центре которого, на крутом высоком холме, окруженная белыми стенами находилась резиденция Наместника. Сверкали купола церквей и дворцов, но только один был позолочен – центральный купол храма Преображения Господня на Агоре. Вообще, город выглядел сказочно. Особенно издалека. Это был Фарнак – древняя столица, некогда хорошо укрепленная цитадель, где традиционно жили Восточные Наместники. Пегас был крупным, шумным и грязным городом. Он здорово пострадал во время войны: когда к городу подошли наши корабли, восставшие жители устроили большие погромы, подожгли многие дворцы и мечети. Население города сократилось примерно на четверть в связи с беспорядками. Было вырезано почти все мусульманское население, досталось иудеям. Конечно, когда город заняли наши, беспорядки прекратились. По официальной версии. Я подозреваю, что славные воины Империи тоже здорово порезвились…

В Фарнаке ситуация была совсем другая. Сюда из Пегаса бежало несколько мусульманских семей и их приняли вполне дружелюбно. Гарнизон, стоявший в крепости ушел сам, присоединившись к основной массе отступающих войск.

Городок окружают руины: внешнее кольцо стен, полуразрушенные арки ворот, старые брошенные дома. Часть из таких домов отстроили. Их заняли беженцы из Пегаса, люди из свиты Персея. Один из брошенных христианских храмов мусульмане перестраивают в мечеть. Когда-то этот храм был языческим.

При приближении к городу стала видна вся его обшарпанность.

- Мы успели привести в божеский вид северные и западные ворота, пару церквей и дворец Наместника, - сказал я цесаревне. – Вообще, всем этим заниматься совершенно нет времени. Людей не хватает.

- Тогда почему вы с Наместником тратите на это силы и деньги? Разве не лучше было бы заняться выслеживанием разбойников, которыми, как я успела убедиться, кишат окрестные леса и горы? – спросила барышня.

- Такова была политика прежних властей. В результате разбойников меньше не стало. Наоборот, все больше людей уходило в горы и леса. Цветущий некогда край оказался разоренным. Его еще больше опустошила война… мы не сможем покончить с разбоем одними репрессивными мерами.

- И какие вы предпринимаете меры?

- Разбой – это только часть того, с чем нам приходиться бороться. Куда сложнее, скажем, убедить местных жителей в том, что надо платить налоги. Опять же, очень часты стычки между христианами и мусульманским населением. Существует множество проблем, но главное, что препятствует развитию региона – это жуткая запущенность и неразвитость инфраструктуры.

- То есть, надо строить дороги? – улыбнулась Алексия.

- Строить новые, ремонтировать старые. Большие потери в минувшую войну были обусловлены в первую очередь плохим состоянием дорог.

- Вы считаете, что наши потери в войну были неоправданно велики?

- Потери были велики с обеих сторон, - ответил я. – Но они могли бы быть намного меньше. Более того, я не уверен, что если сольтар внезапно нападет на нас, мы будем обеспечены поддержкой местного населения в той же степени, что и в минувшую войну.

- Интересное мнение, - фыркнула цесаревна.

Отряд проехал через весь город. Обшарпанный, но прибранный. Народ вывалил на улицы. Тут были старики, очень много стариков, зрелые люди, дети… катастрофически мало молодых мужчин. Мимо нас проплывали молчаливые и напряженные лица. Все взгляды были устремлены на дочь Императора. Когда мы достигли Агоры, зазвучали колокола и толпа, нарушив прежнее молчание, грянула: «Слава Императору Деметру! Слава цесаревне Алексии!». Мы уже взбирались на холм, к дворцу, а люди продолжали кричать вслед.

Миновав ворота крепости мы словно опять оказались в лесу. Вокруг росли березы и клены. В просветах проглядывали многочисленные постройки. К ним вели посыпанные гравием дорожки. Я направил своего коня вперед и скоро мы выехали на просторную площадку перед палатами Наместника. Это было большое, приземистое серое здание с узкими окнами-бойницами. На высоком деревянном крыльце стоял Персей Вереск.

Алексия легко соскочила с коня и взбежала на крыльцо.

- Здравствуй, цесаревна, - тихо сказал Наместник, заключая девушку в объятия. Потом Персей поприветствовал меня и Дениса. Затем слуги занялись обустройством свиты цесаревны, а нас троих Наместник пригласил во дворец.

Здесь было мрачно, царил полумрак. Узкий коридор с высоким готическим сводом вел в небольшую залу-колодец. По периметру зала тянулись четыре ряда галерей, соединенные между собой лестничными пролетами. Мы не стали подниматься на верхние этажи, а свернули направо. Туда, где находилась большая пиршественная зала с огромным камином. На огромном длинном столе была разложена карта Наместничества, валялось много бумаг – в зале пока не устраивалось ни одного пира. Два кресла и изящный диванчик стояли вокруг маленького круглого столика рядом с камином. В камине пылал огонь, и это было здорово: мы все успели замерзнуть. Молчаливые слуги быстро накрыли на стол: пирожные, печенье, кофе.

- Я хочу предложить вам покои в левом крыле, - сказал Наместник. – Они не очень просторные, но там решены проблемы с отоплением и канализацией. В левом крыле сейчас живу я и доместик Клен.

- Ты же меня знаешь, Персей. Я буду довольна даже самыми скромными апартаментами - улыбнувшись, сказала Алексия.

- О да! – рассмеялся Наместник.

- Кстати, - цесаревна хитро прищурилась, - Я, ведь, не просто с инспекцией приехала.

- Правда?! – театрально вздернув брови в жесте чрезмерно наигранного изумления, вопросительно протянул Персей.

- Правда-правда! – закивала Алексия. – Ты же меня знаешь!

- Если ты скажешь, что приехала для того, чтобы просто увидеться со мной, я тебе не поверю, - сказал Наместник.

- Почему же? Тебя увидеть я тоже хотела, - цесаревна замолчала, бесстыдно вперив взгляд в Персея. Тот несколько смущенно потупился.

- Приятно слышать, - сказал он, улыбнувшись уголками губ. – А как дела у Елизара? Денис?

- У него все отлично. Его очень любит пресса, наша и заграничная.

- Его все любят, - проворчал Наместник, - И почему только? По мне, так он слишком идеален.

- У него нет чувства юмора, и он чрезмерно честолюбив, - заметил Денис. – Впрочем, это нисколечко не умоляет его достоинств. Он мой брат и хороший брат.

- А так же витязь, стратег, сын и гражданин, - насмешливо вставила Алексия. – Не сомневаюсь, он будет хорошим мужем и отцом. Ему, наверняка, вскорости дадут стратилата… возможно, он даже затмит Кассандра Кипариса.

- Ты бы еще сказала, Геракла! – фыркнул Персей.

- Ну, уж это вряд ли… - протянула Алексия. - А ты что молчишь, Глорий?

- Я не знаком с Елизаром Калином, цесаревна, - ответил я.

- Это не повод молчать, - заявила Алексия, - Кстати, Персей! Ты не представляешь, с какими приключениями я к тебе добиралась…

- Я догадывался, что без приключений не обошлось… - вздохнул Наместник,- надо было тебе морем путешествовать.

- А вот и нет. Я же должна же была достопримечательности осмотреть?! – рассмеялась цесаревна.

- Так что за приключения? – нетерпеливо спросил Наместник.

- Самое жуткое произошло вчера. На меня напали какие-то подонки. Раду убили – ну, кобыла моя, ты знаешь… вот… если бы не твой доместик, все могло бы закончиться очень печально. Он услышал выстрел и прибежал на помощь. Вдвоем мы перебили всех ублюдков, но они испарились как дым.

- То есть как это? – нахмурился Персей.

- Я позже предоставлю тебе подробный доклад, - сказал я. – Конечно, я допускаю, что напавшие на цесаревну существа были обычными бесами. Но что-то раньше я не встречал в лесах Фарнакии таких существ… боюсь, все намного хуже. Думаю, это было спланированное покушение на цесаревну, правда не понятно пока кем спланированное и с какой целью. У меня сложилась впечатление, что им была нужна мертвая цесаревна, а не живая. От мертвой же цесаревны я решительно никакой пользы для заговорщиков не вижу, даже если средин них есть некромант.

- О, если бы среди этих мифических заговорщиков был некрофил, он бы, конечно от моего хладного трупа получил бы некоторую пользу, - фыркнула Алексия, - Ты, Глорий, не думаешь, что, может, это была засада на тебя? Убить доместика Восточного Наместника – это намного интересней, чем младшую дочь Императора, правда ведь?

- Интересная мысль, - сказал Наместник.

- Помнишь переправу через Гекату, Персей? – медленно произнес я.

- Да… а что?.. – Наместник побледнел, - О, черт!

- Переправа?! – недоуменно проговорила Алексия.

- На отряд Наместника, когда он вышел к берегу Гекаты, напали разбойники. Среди разбойников был колдун. Инцидент произошел весной прошлого года, - сказал Денис.

- А! Поняла, - кивнула Алексия, - Прямо жуть какая-то правда? Я, Персей, как прочла твое письмо, где ты обо всех этих ужасах рассказываешь, так сразу же чуть было не кинулась к тебе. Ну, ты же меня знаешь!

- Знаю, - улыбнулся Наместник.- А что еще за приключения были у тебя во время пути?

- Ох!.. Ну, во-первых…

 

3.

Вечером в саду зажгли симпатичные оранжевые фонарики. Гирлянды  этих фонариков тянулись между домами и деревьями. Часть фонариков висело прямо на ветках. В сад вынесли столы. Расторопные слуги разносили алкоголь и закуски. Местный оркестр играл милую торопливую музыку. Цесаревна сменила дорожный костюм на праздничное белое платье, поверх которого на плечи лег теплый темно-синий плащ с капюшоном. В волосы были вплетены серебристые ленты, пальцы унизаны перстнями с драгоценными камнями. Плащ был скреплен серебряной фибулой в виде двуглавого имперского льва. Увидев цесаревну в этом прекрасном, немного грозном облике я вспомнил иллюстрацию из «Предания о Холодном Городе». Там была изображена женщина, выглядящая как юная девушка, но много старше. Это был талантливый рисунок, сделанный не человеческой рукой и изображена была не дочь человеческая. То была принцесса из рода лиилит, внучка или правнучка той самой, мерзкой и проклятой, бежавшей и изгнанной. И вот, цесаревна Славной нашей Христианской державы походила на принцессу с картины дьявольской книги, как дочь походит на мать. Если бы я был простым славным витязем Империи, это неожиданно замеченное сходство повергло меня в ужас. Но я, ступивший на путь Чужой Половины и зашедший на этом пути слишком далеко, только лукаво улыбнулся своим мыслям. Мне стало интересно: вдруг кто-то из предков Алексии был лиилитом? Может быть, этот предок наш общий? Генеалогические древа всех аристократических родов Славной Империи давно переплелись не только ветвями, но и стволами, и даже корни их спутались в клубок, который почти невозможно распутать.

За цесаревной следовали Денис Калин и Персей Вереск. Денис молча ступал по левую руку, чуть поодаль. На нем был темно-зеленый камзол с серым, как осеннее небо, узором, в котором обыгрывались традиционные для рода Калинов геральдические мотивы. Серые штаны, мягкие замшевые сапожки до колен и серовато-зеленый плащ завершали наряд великославного княжича. Персей, на фоне прекрасной Алексии и красавчика-Дениса смотрелся блекло и страшновато. Он чуть горбился, непокорные волосы, как всегда, были растрепаны, движения, как всегда, – неловки. Я давно не видел его таким взволнованным. Непривычный румянец на обычно бледном лице казался нездоровым. Но, надо отметить, всего за один год в Персее произошли большие перемены, и от его несколько нескладной фигуры веяло несгибаемой волей и отвагой настоящего властителя. Наместник о чем-то разговаривал с дочерью Императора.

Далее, за этой троицей, следовало несколько личных служанок цесаревны. Я их не успел пересчитать: троица остановилась, и Алексия коротким приказом отпустила девиц резвиться в свое удовольствие. Потом, так же легко и решительно Алексия отпустила сопровождавших ее мужчин и направилась ко мне, пьющего в компании витязей превосходнейшее фарнакийское вино и бесцеремонно пощипывающего виноград из огромной вазы.

- Добрый вечер, Глорий. Как жизнь? Не случилось ли в ней чего нового за то время, что мы не виделись? – подойдя, обратилась ко мне Алексия.

- Ничего примечательного не произошло, цесаревна, - ответил я. – Позвольте представить Вам моих друзей: Тезей Мак и Теодор Ива.

Тезей и Теодор учтиво поклонились Алексии. В ответ та насмешливо фыркнула.

- Бросьте кланяться, светлые! – обратилась она к ним. – Неужели Глорий не сказал вам, как достали меня все эти учтивости при дворе?

- Честно признаться, я забыл, - сказал я.

- Ну, так вот, Тезей и Теодор, знайте же, что можете звать меня просто Алексией. К тебе, Глорий, это тоже относиться, - барышня повернула в мою сторону голову и пронзила убийственным взглядом.

- Считайте, что я окончательно забыл дворцовый этикет, Алексия, - усмехнулся Тезей, - Признаться, перед Вашим приездом мы все мучительно пытались вспомнить дворцовые манеры. И вообще манеры.

- То есть, вы несколько одичали? – улыбнулась Алексия.

- Жизнь не мед, - кивнул Тезей.

- Но Вы уже друнгарий, - заметила цесаревна.

- Мог бы быть мерархом, как Теодор, но Глорий почему-то держит меня все время при себе, - ворчливо заметил витязь. Я скорчил Тезею страшную рожу. Он только усмехнулся и весело подмигнул мне.

- Почему же? – обратилась ко мне с вопросом Алексия.

- Это ошибочное мнение Тезея, - сказал я. – Надеюсь, оно скоро развеется, так как в предстоящей операции каждому, и ему в том числе, выпадет шанс отличиться.

Потом мы еще  немного поговорили, но скоро к нашей компании присоединились барышни из свиты Алексии. Цесаревна представила их мне и моим друзьям. Разговор продолжился, но теперь в нем проскальзывали элементы все более и более откровенного флирта. В итоге Алексия тихо проговорила мне на ухо:

- Давайте оставим твоих друзей и моих спутниц, а сами прогуляемся по саду? Я тут видела мельком одно странное изваяние. Оно, признаться, несколько меня озадачило. Ничего более странного я не видела раньше.

- Как скажете, Алексия, - тихо ответил я.

Изваяние, о котором говорила цесаревна, находилось в глубине сада, вдалеке от праздничных огней. Это был небольшой мраморный обелиск, четыре грани которого покрывала искусная резьба. На одной стороне был вырезаны дивной величественности ворота, над которыми горела восьмилучевая звезда и множество других звезд, а так же висел тонкий полумесяц. За воротами рос чудесный сад. На другой стороне обелиска был изображен тот же сад. На большой поляне мирно дремали вол и лев, а над ними реял в воздухе орел. Рядом с волом и львом на поляне, в тени раскидистого дерева спали обнаженные мужчина и женщина. На третьей стороне повторялся мотив с воротами и садом. Только вот ворота были закрыты, а вместо полумесяца горела пятиконечная звезда. У ворот дремал старец, на поясе у которого висели большие ключи. На четвертой стороне обелиска была изображена безжизненная пустошь и только вдалеке неясно вырисовывались контуры гор. На небе горело только две звезды: восьмилучевая на западе и пятилучевая на востоке. Одинокий волк выл на луну, а рядом дремала, свившись кольцами, огромная змея. К волку и змее шла вереница обнаженных людей: мужчин и женщин. Головы их украшали венки из трав и цветов. Люди изгибались в откровенных, вызывающих позах и были сильно возбуждены. Впереди шла женщина с большими волчьими глазами.

Внизу обелиска были высечены слова на красивом, но жутком языке.

- Я не могу понять, что это за язык, - сказала Алексия. – И вообще, как эта вещь оказалась здесь?

- Ее нашли месяца три назад в подвале одного из заброшенных домов. Красивая вещь, я велел поставить ее здесь. А что до языка, то я его знаю. Это язык лиилит.

- Ты знаешь этот язык?!

- У меня были хорошие учителя, - улыбнулся я. – Да и библиотека Кленов, пусть и не самая большая в Империи, зато там собрано много уникальных книг. Да, я знаю язык лиилит и могу прочесть то, что здесь написано: «Той, что была сестрой и женой Адаму. Той, что жила в Садах и вкушала плоды его. Той, что бежала и была изгнана. Великой Матери: все вышли из святого лона Ее и все вернемся в него. Все семь дочерей, семь родов, семь дверей и семь печатей. Открывающий двери, знай, что ступаешь ты на тропу Чужой Половины, откуда нет возврата и на которой нет Спасения. Там где кончается Бог, обитает Великая Мать, вне жизни и вне смерти, сама жизнь и смерть».

- Господи, - прошептала Алексия.

- Страшное богохульство, правда?- улыбнулся я. – Это цитата из «Предания о Холодном Городе» - библии всех лиилит. Впрочем, о нем мало что известно. Как и обо всем, что связано с лиилит.

 

4.

Гонять разбойников по лесам и горам всей Северной Натолии, особенно без поддержки всадников Митридата, представлялось мне делом абсолютно безнадежным. Тем более, я здорово сомневался в том, что таким образом можно выловить колдунов-заговорщиков. Скорее всего – рассуждал я – кроме тайных убежищ в сельских районах, у них есть места для проведения различного рода сборищ и в городах. Особенно тщательно надо прочесать Пегас.

Я уже давно готовил облаву на секту Ключников, к которой принадлежал несчастный Сомар и тот жалкий колдун, стороживший переправу через Гекату. В первые же месяцы нашего пребывания в Фарнакии, я постарался облазить как можно больше подозрительных мест – от полуразрушенных святилищ, до заброшенных домов. Находка дьявольского обелиска была следствием этой моей деятельности.

Под предлогом создания музея, я инициировал инвентаризацию вещей из многих богатых коллекций тех, чьи дома были разграблены во время давешнего восстания в Пегасе, кто бежал или был убит. Конечно, многие коллекции уже начали расползаться по всей Империи и даже за ее пределы: предприимчивые жители северо-натолийской столицы потихоньку распродавали награбленное. Хотя, надо отдать должное наварху Алексию Буку, взявшему город: остановив грабежи, он, все что смог, собрал в бывшем дворце Управителя Провинции. Конечно, большая часть коллекций, не представляла для меня ровным счетом никакого интереса, но я нашел-таки несколько удивительных собраний, чьи прежние владельцы определенно интересовались историей лиилитов и всем тем, что, так или иначе, связанно с Чужой Половиной. Таким образом, из общего числа коллекций выделилось 17 собраний условно разделенные мной на две группы: «альфа» - те, что были посвящены интересующей меня теме – таких коллекций было семь, и «вита» - те, в которых были некоторые интересные предметы и рукописи. Конечно, главной задачей, которая стояла передо мной, было выяснить, кому именно принадлежали коллекции и что, в дальнейшем, стало с их хозяевами. К несчастью, только в отношении двух собраний из группы «альфа» можно было точно сказать, что они принадлежали управляющему провинцией вельможе и четырнадцатому сыну сольтара Рашиду. Вельможа был убит во время мятежа, а Рашид бежал в Катапракию, где погиб в схватке с партизанами, или, как их называли в дружелюбно настроенной в отношении славной Империи зарубежной прессе – повстанцами. Партизанами, этих отчаянных парней, среди которых был, кстати, и Митридат, называли только у нас, чтобы лишний раз подчеркнуть факт оккупации Натолии сольтаром.

К моему несказанному удивлению, цесаревна прониклась моими изысканиями и взяла на себя часть работы. Я рассказал ей все, что знал о лиилитах и нагрузил соответствующей литературой. Хотя, конечно «Предания о Холодном Городе» не дал. Не смотря на все сложности, мы с Алексией очень быстро выяснили судьбу еще восьми человек. Все они оказались убиты, их смерть сомнений не вызвала и личностями они были более чем заурядными. Пообщавшись с людьми, которые их знали и, побывав в домах, где они жили, я пришел к выводу, что колдовством они не занимались и вообще, слабо представляли, каким богатством владели: большие части собраний досталась им от предков.

Осталось семь коллекций, из них только одна показалась мне интересной. Добыта она была навархом Алексеем Буком в бою с контрабандистами, в  самый последний момент перехваченными в порту. Я почитал протоколы допросов. Оказалось, что выжившие в той стычке преступники понятия не имеют, откуда груз взялся и куда, в дальнейшем, собирался отчалить их корабль. Плиарх корабля таинственным образом исчез. Его старший помощник, следивший за погрузкой,  был убит во время налета. Странно, но все выжившие скончались в течение двух недель. Это меня здорово насторожило. Я решил нанести визит на черный рынок. Алексия заявила, что пойдет со мной и мы, одевшись как можно белее невзрачно, чтобы не дай Бог, не вызвать никаких подозрений, отправились к порту, в самый злачный район Пегаса.

Мы зашли в одну обшарпанную антикварную лавку, играя роль богатых коллекционеров из Арнайи, решивших воспользоваться несчастьем, постигшим северо-натолийских коллег. На нас были серые бесформенные балахоны с капюшонами, закрывающими лицо. Сухой лысый торговец лет сорока пяти, моментально оживившись, начал торопливо предлагать нам кучу бесполезного барахла. Он тараторил и тараторил, а мы внимательно слушали и молчали.

- Но вас, я вижу, все это не интересует, о, почтеннейшие! – торговец широко улыбнулся.

- Да, действительно, - кивнул я. – Мы надеялись, что здесь, на рынке, можно будет найти кое-какие вещицы из коллекции нашего коллеги… Его, к несчастью, постигла страшная участь, во время давешних  беспорядков.

- О! Соболезную, почтенные… - проговорил торговец, - как, простите, звали вашего знакомца?

Я назвал имя одного из коллекционеров. А потом добавил:

- Он писал о многих богатых домах Пегаса. Увы, большинство их оказалось разграблено. Вы понимаете?

- О, понимаю, - кивнул торговец, - Но, как Вам, должно быть известно, торговля такими вещами запрещена и жестко карается имперскими властями. Помню, еще до приезда Наместника, да еще даже до окончания войны, одну крупную партию арестовали в Порту. И, представьте себе, почтеннейшие, никто из контрабандистов не выжил. Многим это поумерило пыл.

- А что за партия? Вы что-нибудь знаете об этом? – оживился я.

- Да не то чтобы… ходил тут один тип, все вынюхивал, вещи скупал. Ко мне в лавку тоже заходил. Нет, ничего не купил, только интересовался, знаю ли я каких-нибудь отчаянных плиархов, которые бы согласились отвезти один очень ценный груз в Экснест. Ничего я ему в результате не присоветовал, потому что, никто из моих знакомых точно бы в этот проклятый город не поплыл бы.

- А что за вещи он скупал?

- Да что теперь то? Они сейчас за семью замками, в сокровищнице Наместника, - вздохнул торговец, - В основном это были всякие древние вещицы времен Гекатийского Царства и более древние. По своей теме, этот упырь вещи искал: они все касались некромантии, племени лиилитов и прочей дьявольщины. Многие вещи, кстати, по дешевке взял, поскольку никто такую гадость покупать бы не стал. Странный был тип… только после того случая в Порту о нем ни слуху, ни духу.

- То есть, он скупал вещи разных людей?

- Ну, да… Между прочим, из тех, что раньше принадлежали вашему приятелю, он тоже купил что-то. Книжки какие-то и пару статуэток. Я точно не знаю, он у Ибрагима покупал, а я с ним не очень дружу.

- Неужели?! – воскликнул я. - Может быть Вы, уважаемый, подскажете, где мы могли бы найти этого Ибрагима?

- О! Ну что вы! - воскликнул торговец. – Не ходите к Ибрагиму! Больше у него ничего такого нет интересного. Все-все что было, скупил этот тип. Это я точно знаю…

Мы еще долго-долго говорили с торговцем, но так ничего от него не добились. Впрочем, лавку Ибрагима мы нашли без его помощи и без особого труда. Она находилась дальше по улице, через дорогу. Маленькая, в ней было темно и душно. Хмурый объемистый хозяин нависал над прилавком. Большой рот, пухлые губы и маленькие, злые черные глаза образа приятного человека не создавали. Когда Ибрагим заговорил, то оказалось, что голос его до омерзения слащав и высок. В его лавке мы задержались намного меньше, чем у конкурента и, выйдя на свежий воздух, вздохнули с облегчением.

- Ты обратила внимание? – спросил я цесаревну.

- Обратила на что? – нахмурилась она.

- На вещи, пресветлая, на вещи..

- Не очень, - вздохнула Алексия, - там было так темно, да и хозяин этот… мерзкий тип.

- Просто в этой лавке находится столько отвратительных предметов, предназначенных для свершения черного колдовства, что нагнетается удушающая, тошнотворная атмосфера.

- Но о том странном типе, что чудил в порту с контрабандой он практически ничего не знает, - заметила Алексия.

- Я все больше склоняюсь к мысли о том, что этот таинственный человек никак не связан с теми, кого мы ищем. Возможно, что это они, узнав о нем, сообщили властям о контрабандистах.

- Я думаю, не составит труда выяснить, кто сообщил наварху Буку о контрабандистах.

- Ну да, надо еще раз внимательно перечитать материалы дела.

 

Немного воодушевленные, мы с цесаревной спустились к морю. Алексия предложила перекусить, в какой-нибудь таверне. Я ответил, что знаю один неплохой портовый кабак. Он был хорош ровно настолько, насколько бывают хороши подобные заведения: пьяные драки там случались, но до поножовщины доходило редко.

В кабаке царил дымный полумрак, пропитанный винными парами, запахом жареного мяса и табака, к которому примешивался чуть заметный запах пряностей. Около трети столов пустовало. Три больших стола в центре зала были оккупированы шумными компаниями, которые пока не орали песен и вели себя мирно.

Дородная барышня с подносом подошла к нам, когда мы огляделись и устремились к свободному столику у окна. Барышня указала нам на дальний угол, где за столом дремала высокая темная фигура.

- Господин за тем столиком приглашает вас разделить с ним трапезу.

Заинтригованные мы направились к незнакомцу. На нем был черный кожаный плащ с капюшоном, из тех, что любят носить моряки. Из-за царящего полумрака и сильно надвинутого на лицо капюшона лицо незнакомца было разглядеть практически невозможно. Я отметил только, что кожа его смугла, но бледна, нос длинный и узкий, подбородок острый и гладкий, губы тонкие  и плотно сжаты.

- Рад видеть вас, цесаревна, доместик, - тихо и певуче проговорил незнакомец. – Прошу, присаживайтесь. Мне необходимо с вами переговорить… меня зовут Варфоломей Вадд, и прибыл я издалека.

- Очень странно, что Вы ждали нас здесь, - заметил я. – Не скажу, что мы частые гости в этом кабаке.

- А я здесь бываю часто, - улыбнулся Варфоломей. – Я почувствовал ваше приближение, и мне захотелось познакомиться поближе. Зная, что доместик и цесаревна проявляют огромный интерес к потокам Лиилит, я решил, что смогу о многом им рассказать.

- Вы тоже изучаете историю лиилитов? – спросил я.

- Я изучаю историю людей, - Варфоломей опять улыбнулся.

- А сами Вы – человек? – осторожно поинтересовался я.

Варфоломей рассмеялся:

- В некотором смысле…

- Только в некотором? – озадачено произнесла цесаревна.

- Я – лиилит.

- Бросьте, это невозможно! – воскликнул я, - Все лиилиты покинули наш мир, ушли тропами Чужой Половины. Никого не осталось.

- Верно, - кивнул Варфоломей. – И Ключники стерегли двери. Но тайный орден, призванный оберегать этот мир был совращен. К тому же, ключники держали закрытыми только двери, но есть ведь еще и окна, и дымоход, и просто щели. Некроманты Экснеста несколько лет назад построили свою дверь. Она работает достаточно стабильно, и только ее малые размеры и дороговизна использования препятствуют крупномасштабному вторжению дьявольских орд… Я надеюсь, доместик, что ты не пользовался ключами?

- Нет.

- Это хорошо. За дверями тебя ждет Бездна, полная голодных бесов.

- Я так понимаю, Вы с ними не очень ладите, - сказал я.

- Доместик, я – христианин. Как же я могу ладить с бесами?

- Христианин?! – удивился я, - Разве возможно такое?

- Что Вас смущает, доместик? У меня тоже, позвольте заметить, есть душа, нуждающееся в спасении. Четыре рода из семи обратились в христианство, и произошло это еще до моего рождения…

Алексия все время нашего разговора молчала, задумчиво переводя взгляд то на меня, то на лиилита. Наконец она сказала:

- Все это очень любопытно, Варфоломей, но я немного не в курсе относительно ключей и вообще, степени замешанности Глория во всей этой истории. Может быть, ты просветишь, невежественную дочь человеческую?

- Насчет «дочери человеческой» спорить не стану, хотя в роду твоем были лиилиты, - ответил Вадд, - Что же до невежественности, то, мне кажется, Вы слишком сгущаете краски, цесаревна. Но о ключах, дверях и всем почем, расскажу то, что знаю, настолько подробно, насколько это возможно.

- Буду очень тебе благодарна, Варфоломей, - сказала Алексия. – Глорий, как оказывается, о многом умолчал.

- Глорий, вообще очень скрытен, цесаревна, - улыбнулся Варфоломей, - На это есть причины, которые, впрочем, нас не касаются.

- Я тебя внимательно слушаю, - бросив на меня недружелюбный взгляд, обратилась  к лиилиту Алексия.

- Существует технология, позволяющая перемещаться на очень большие расстояния за ничтожно короткий промежуток времени. Можно даже в одно мгновение перенестись в другой мир. Этим знанием в древности владели многие народы – и люди и нелюди. Это было великое искусство плетения Чертежа, в основе которого лежало чудо Чужой Половины, и оно не имеет ничего общего с вызовом бесов, которое практикуют ваши черные колдуны…

Люди и нелюди заселили множество миров, но когда последние из лиилитов покинули этот мир, несколько заговорщиков из числа величайших человеческих магов закрыли все врата, что соединяли этот мир и прочие миры. Эти же маги и последователи их в дальнейшем целенаправленно уничтожали знание о Чужой Половине. Впрочем, кое-что сохранилось в Арнайской Цитадели. И это кое-что нашел доместик. У моста через Гекату отряд Наместника ждала засада, но Глорий сумел победить колдуна и забрал ключ… при этом он отпустил одного беса, который держал колдуна на коротком поводке. Я подозреваю, бесы надеялись, что доместик воспользуется ключом, но прошел год, и они решили забрать ключ обратно.

- Если бы я знал, где найти дверь, которую отпирает ключ, я, наверняка, открыл бы дверь. На свою беду… – проговорил я.

- На свою, и всего рода человеческого, - кивнул Варфоломей.

- И что теперь делать? – спросила Алексия.

- Ключников надо уничтожить. Нам повезло, что комплект ключей всего один, он передается от одного Ключника другому каждые четырнадцать лет, - сказал лиилит. – Потом я отправлюсь в Экснаст и уничтожу дверь некромантов. Потом… рано или поздно, двери будут открыты и человечество должно к этому хорошенько подготовиться. Род Вадд поможет вам.

- Но как, если двери будут закрыты? – спросил я.

- В любом случае, те двери слишком велики, и лучше всего их открывать в космосе, а не на земле. Если ты открыл бы дверь, то сейчас на орбите планеты давно уже висел бы звездный флот Темного Содружества. У Бездны много прислужников, среди них есть и люди, и лиилиты и разные совершенно неописуемые твари. Все это воинство сейчас пировало бы на руинах ваших городов…

 

5.

После нашего знакомства с Варфоломеем Ваддом события развивались стремительно. Первым делом, мы нанесли визит к архонту городской стражи Пегаса и приказали арестовать лавочника Ибрагима. Более в столице мы не задерживались и направились в Фарнак. Оттуда, в сторону Катапракии выдвинулся отряд, возглавляемый мною и Ваддом. Лагерь колдунов был обнаружен им уже давно, это было древнее капище бога Януса. Где, в середине осени, колдуны должны были собраться на Малый Ковен: там будут только сами Ключники, без учеников и рядовых членов секты. Но их обнаружение, в случае, если мы пленим главарей, представлялось делом не очень сложным. План наш был примитивен, но ничего более умного в голову не приходило: противника надо было окружить, отрезав все пути к отступлению. Для этого Тезей и Теодор отделились от основной группы, и стели обходить капище с флангов. Уже стемнело, колдуны были на месте: со стороны капища, между стволами деревьев пробивался гниловатого оттенка свет.

Я дышал ровно и глубоко, замедляя для себя бег времени. Это позволяло двигаться быстрее и за долю секунды принимать взвешенное решение. Вадд одобрительно хмыкнул.

Мы выскочили из леса на поляну. Круг мраморных колонн. Причудливая мозаика, которой было выложено пространство между ними. Пять серых фигур вздрогнули и осели. Черные тени бросились к нам навстречу. В это время отряды Тезея и Теодора выскочили из леса. Черные тени заискрились, разноцветные нити сплетались в дьявольскую паутину, но наши мечи разрубали ее. Наши с Тезеем и Теодором кольчуги сияли невыносимо ярким светом.

Я услышал испуганные крики за спиной. Обернувшись, увидел, как из лестной чащи к капищу лезет нечто…

- Они вызвали подкрепления! – крикнул Варфоломей. – Не стоит бояться и паниковать. Мы справимся… доместик, прошу Вас, помогите мне спеленать этих голубчиков!

Лиилит рванулся к черным теням, высоко подняв правую руку. В ней не было ни меча, ни копья. Тени испуганно взвыли и закорчились. Они все меньше напоминали тени, и все больше жалких козлоногих созданий, с узкими уродливыми лицами и маленькими рожками на лбу. Они пытались спастись бегством, но безуспешно. Связанные, они вскоре лежали в центре капища, что-то дико вереща.

Бой продолжался еще полчаса и вскоре все помощники бесов оказались перебиты. С нашей стороны тоже оказалось много убитых. Тяжело был ранен Тезей. Я не испытывал никакой радости по случаю нашей победы.

К рассвету мы вернулись в Фарнак, а через час Тезей умер.

 

Я сидел на кровати, уставившись в одну точку. Я не мог ни о чем думать, не мог ничего делать. Была только обжигающая боль и горечь. Сначала я долго, очень долго, яростно колотил стену. Но боль не ушла и горечь осталась.

В комнату тихо проскользнула Алексия. На ней было белое платье.

- Можно? – спросила она, притворяя за собой дверь. Я ничего не ответил. Она села рядом. Очень близко.

- Я любил его. И очень боялся потерять, - сказал я. – Почему всегда так: то, чего мы очень боимся, обязательно происходит?

- Бояться… глупо. Он сейчас в лучшем мире, Глорий.

- Он сейчас в Аду. И я тоже попаду в Ад.

- Не говори так.

- Ты не понимаешь…

- Да все я понимаю! – воскликнула Алексия. – Это ты, ни хрена не понимаешь и понять не хочешь!

Цесаревна яростно смотрела на меня. Ее глаза обжигали сильнее той боли, что была в моем сердце. Очень нежно, весь внутренне замирая от ужаса, я поцеловал цесаревну в губы.

Все то, что произошло после, больше никогда не происходило между нами. Возможно, если бы я и она родились бы под другими звездами, в другие времена, тот нежный, трепетный росток, нашего взаимного чувства, мог бы вырасти в прекрасную и великую любовь. Но в этом мире, наши души сплелись и расстались, чтобы больше никогда не встречаться. Мы стали хорошими друзьями – не более. Мы оба страшно боялись полюбить друг друга, хотя, наверное, мы стали бы отличной парой и, кто знает, может быть, история нашего мира изменила бы русло? Но случилось то, что случилось, и любви, что могла бы возникнуть между нами, так и не возникло. Империю ждала бесчисленная череда войн и  великих  потрясений, а меня - та, что зовется Чужой Половиной. Меня ждала гибель.

«Открывающий двери, знай, что ступаешь ты на тропу Чужой Половины, откуда нет возврата и на которой нет Спасения. Там где кончается Бог, обитает Великая Мать, вне жизни и вне смерти, сама жизнь и смерть».