Ну что, леди энд джентльмены  Продолжим наши истории, веселые и грустные, правдивые и не очень. Те, кто читал эти истории раньше и знает исход дела - просьба не раскрывать карты раньше времени, а тем, кто будет читать впервые, предлагается решить, правдивая ли история или нет. 

Это случилось со мной летом, когда я, отстрелявшись от экзаменов, устроился в провайдерскую компанию на должность оператора техподдержки, в надежде заработать себе на новый смартфон и прочие пьянки-гулянки, кои мои родители наотрез отказались финансировать со словами, не лишенными гордости:
– Ты теперь взрослый, самостоятельный мальчик.
Ну, а я что, я согласен с ними по всем пунктам. Поэтому уже через два дня сидел на своей новой работе рядом с очень милой девушкой и, в буквальном смысле, неотрывно смотрел ей в рот, поражаясь ее эмоциональной сдержанности и, особенно, способности моментально перевоплощаться из стервозной фурии в вежливую и спокойную работницу, помогающей дорогим клиентам разобраться с проблемами Сети и связи. Весь день я слушал, учился, как нужно отвечать, что делать и кого послать, чтобы у этих самых клиентов Сеть все-таки заработала, а ближе к вечеру она, усадив меня на свое место, ласково и коротко приказала:
– Отвечай!
Так я, дрожа от волнения всеми голосовыми связками, ответил на свой первый входящий звонок, но благо клиент попался понимающий, и вся проблема заключалась лишь в его просроченной оплате за Интернет. Потом пошел другой звонок, за ним следующий. Так я и просидел до конца смены, уже ничего и никого вокруг не замечая. Увлекся, как мне потом сообщили.
В восемь часов вечера дневные операторы стали собираться домой, передавая данные другим, пришедшим на замену. Двое парней, которые работали ночными операторами, заняли свои места, на быстрое знакомство со мной лишь пожали руки и тут же нацепили наушники с микрофоном, чтобы ответить на очередной входящий звонок. Мне впечатлений хватало и так, поэтому я не сразу заметил, как пристально начал рассматривать меня один из них. Я улыбнулся ему в знак своей дружелюбности, но он как-то стушевался и сделал вид, что серьезно погрузился в рабочий процесс.
Правда, на следующее утро, когда я снова явился на смену, он вполне спокойно поздоровался со мной, потирая сонные и покрасневшие глаза, стрельнул сигарету, и мы вместе вышли покурить на крыльцо пожарного выхода, именуемого здешним народом простым словом «курилка». Поспрашивали друг у друга кучу дежурных вопросов и прочей официальной ерунды, касающейся работы.
– Вечером будешь сдаваться мне, – в завершении сказал он, зевнул и замолчал. Ну, а я, как человек, плохо переносящий неясности и всякого рода неточности, уставился на него в надежде на то, что парень все-таки пояснит, в каком это смысле я должен ему сдаваться? Буду весьма признателен, если не в аренду и по часам. Но тут нас прервали, и уже до самого вечера я не вспоминал об этом. Вплоть до того момента, когда он, незаметно подкравшись сзади, положил свои руки на мои плечи и прямо в ухо сказал:
– Ну, что у нас сегодня?
Я вздрогнул, невольно выдал сакральное «Бля», после чего услышал его тихий смех и ощутил уже более жесткое касание в плечо.
– Ты бы себя видел! – не переставал хихикать он.
– Не подкрадывайся больше так, – с улыбкой посоветовал я. – А то мало ли, сегодня «Бля», а завтра может и рука дернуться.
– А завтра мы с тобой уже не увидимся, – вдруг вполне серьезно заявил он.
– Почему?
– Потому что завтра ты не работаешь.
Точно, он прав. Но и после следующих моих смен мы с ним не увиделись. Где он, спрашивать было неудобно, да и почему меня это должно волновать? Мельком услышал в курилке, что опять загулял, ну а подробности уже не для меня. 
К тому же, на горизонте нарисовался очень симпатичный курьер, паренек невысокого роста, с темными, почти черными глазами и бледной, но очень красивой улыбкой Джоконды. Впрочем, взгляд у него тоже был магический – с какого ракурса не посмотри, а он все время на тебя обращен. В остальном парень был совершеннейшим раздолбаем. Потрепанная сумка неопределенного цвета, перекинутая через плечо, в ней он носил рекламные листовки, которые раздавал на остановках и возле магазинов. На запястьях красовалось множество непонятных браслетов, силиконовых, кожаных и плетенных, с черепами и еще какими-то побрякушками. Полуразвалившиеся стоптанные кроссовки на ногах, широкие штаны, непонятно на чем держащиеся, и бесформенная футболка цвета хаки. Когда он снимал свою сумку, футболка поднималась и на мгновение обнажала низ его живота. Незаметный такой, нечаянный соблазн. После которого я непременно испытывал сначала смущение, потом резко возникающую жажду, а затем и вовсе жар, медленно путешествующий по всему моему телу мягкими волнами от кончиков пальцев до…
В общем, разобраться, в чем же здесь дело, для меня не составило особого труда, поэтому уже вся следующая рабочая смена свелась к простому, но очень томительному, не лишенному извращенного удовольствия, ожиданию того самого курьера и момента, когда он, сам того не понимая, выглядел настолько сексуально и притягательно, что, боже, слюни текли в самом прямом смысле. Я стал внимательней присматриваться к нему при каждом удобном случае, выходил курить тогда, когда выходил он, пытался разговорить его, что оказалось довольно-таки непростой задачей, потому как человеком он был стеснительным, зажатым и не болтливым, чем и подогревал мой и без того возрастающий интерес. Разумеется, через какое-то время мои попытки сблизиться с ним были замечены. Но правильно ли растолкованы, вот в чем вопрос. Позже, судя по краткому признанию о том, что он очень скучает по своей девушке, которая куда-то укатила на все лето, я понял, что даже при должном старании мне обломится фиг да маленько, и поэтому прекратил свои поползновения. Что, в общем-то, не мешало мне разглядывать его каждый раз, когда он входил в наш офис, а также иногда разговаривать с ним в курилке.

Но однажды случилось то, о чем я уже и думать перестал.
После не совсем удачного разговора с разъяренным клиентом, я очень быстрым шагом направился к выходу, чтобы слегка успокоиться и выкурить все нелестные отзывы, которые в предостаточном количестве влили в мою голову. Резко открыв дверь, я буквально налетел на курьера. И меньше, чем через мгновение его губы впечатались в мои… Длилось это не дольше секунды. От него пахло мятной жвачкой и табачным дымом. И чем-то еще неуловимым, тонким и теплым. Я поймал себя на мысли, что в этом хочется жить. Этим хотелось дышать и задыхаться. Хотелось, чтобы это было внутри. Чтобы я сам теперь состоял только из этого.
Где-то за спиной хлопнула дверь, и послышался звонкий смех девушек. Он взлетел по лестнице, не оглядываясь, и исчез.
Я не знал, что мне с этим делать. А он, не получив ответной реакции сразу, теперь старался меня избегать. Поздоровается кивком и все, больше даже не смотрел. Да что ж это такое? То целует с разбега, то взглядом не удостаивает. Вот не люблю я неразрешенных и незаконченных дел. Либо мы двигаемся дальше, либо у нас на этом все закончится.
Вечером, перед тем, как разойтись по домам, я улучил момент и незаметно показал ему в сторону коридора. Вышли, закурили, дождались пока уйдут посторонние. Он по-прежнему старался не смотреть на меня. Эх, ну что тут сделаешь? Обнял его, поцеловал в макушку, отпустил. Он улыбнулся, легонько толкнул плечом, засмеялся…

Дальше – больше. После работы ждет меня на остановке, запрыгиваем в маршрутку, едем до него. Он смутно объясняет, что снимает комнату в «двушке», сосед в загуле, ночью вряд ли появится, так что можно не бояться. В магазине перед его домом набираем пива, сигарет и чипсов. В темноте прохладного подъезда он сам начинает целовать меня, после чего конкретно убеждается в моем твердом желании получить все и сразу, и прямо сейчас… Через пару часов мы потягиваем пиво на балконе, любуемся желто-фиолетовым закатом и курим одну на двоих. Вдали слышатся пароходные гудки, прохладная ночь зажигается разноцветными огнями. Он сидит у меня на коленях, подолгу целует в губы, а я, не удержавшись, снова начинаю...

Мы ничего друг другу не обещали, знали, что как только закончится лето, наши пути разойдутся. Хотя, не скрою, мне очень хотелось ухватиться за него, вцепиться мертвой эгоистичной хваткой и больше никогда не отпускать. И я даже почти уверен, что ему хотелось того же. Отдавался он страстно и всецело, и в эти моменты я понимал, что он – мой, что только я могу быть рядом. Но как только я покидал его квартиру, это ощущение тут же пропадало, а взамен ему приходило другое. То самое, когда тебя обманывают. Между нами всегда чувствовался какой-то незримый барьер, как будто он все никак не мог отпустить себя, раскрыться передо мной и предстать со всеми своими тайнами и правдой. Но мог ли я требовать от него этого, если прекрасно осознавал, что еще пара недель и наши встречи прекратятся?

Работа подходила к концу. От понимания, что еще одна замечательная и яркая глава в моей жизни неизбежно приближается к завершению, становилось совсем грустно. В последнюю смену я со всеми попрощался, угостив тортом в обеденный перерыв, а вечером вышел в курилку. На крыльце стояли и о чем-то тихо переговаривались мой курьер и тот самый пропавший ночной оператор. Курьер взял у него свои ключи от квартиры, которые я узнал по большому кольцу в виде свернувшейся змеи, и, не сказав больше ни слова, ушел.
Я молчал, мне было неловко и тяжело, потому что иногда правда бьет раньше, чем ты осознаешь ее в полной мере. Оператор выбросил окурок и развернулся ко мне.
– Последняя смена?
– Угу, – кивнул я, – послезавтра уже учеба.
– Понятно, – он сунул руки в карманы и стал разглядывать свои кроссовки.
– Ну что, – я протянул ладонь, – пока?
– Ага, пока.
Крепкое рукопожатие. Смотрит прямо в глаза.
– Жаль, что ты меня не дождался, – как бы мимоходом бросил он и уже стал открывать двери, чтобы уйти. Усмехнулся моему полному недоумению на лице и добавил: – А то втроем бы повеселились.
С этим он и исчез. А я, взяв пакет с личными вещами поудобнее, спустился вниз и зашагал на остановку. Там, в отъезжающей маршрутке, я заметил своего курьера, он помахал мне рукой и улыбнулся, но глаза были очень грустными...
Больше ни с кем из них я никогда не встречался.