Должен сразу заметить: это странный текст. Он кажется куском чего-то большего, но не уверен, что станет. Это странный кусок истории - этюд, набросок, о мире, про который я уже писал тут - http://lgbtkvartal.com/blogs/entry/1304-чужая-половина/ и тут -http://lgbtkvartal.com/blogs/entry/1308-чужая-половина-2/. Довольно занудно может показаться многим. Ну уж что есть, что есть. А так, если честно, то я стараюсь как могу и работаю, на самом деле, над завершением вот этой истории: http://lgbtkvartal.com/blogs/entry/1492-филин-флента-часть-первая/

 

 

 

ТАМ, ГДЕ КОНЧАЕТСЯ БОГ

этюд в никуда

I

БРЕМЯ БЕЛЫХ

Я уезжал на край света, в земли покоренные, но не покорившиеся. Грязный, жаркий южный порт встречал меня разноязыким гамом. Здесь даже родной хелемский язык звучал как-то по-особенному отрывисто и некрасиво. О прекрасный, певучий язык! Там, в южном форпосте белой цивилизации он изменился до неузнаваемости.

Мечети слабо отличались от костелов, а языческие храмы вообще было невозможно выделить среди обычных жилых домов, в кривых подворотнях бедняцких кварталов. На улицах преобладал смуглый восточный тип – крикливые торговцы, немытые попрошайки, толстощекая городская стража. Людей с черной кожей на улицах оказалось меньше, чем я предполагал. Впрочем, я не забредал в те районы, где они обитали.

Со стороны материка город серпом окружали зеленые холмы с рассыпанными на них усадьбами зажиточных граждан. Там находилась и виллы губернатора Южных Колоний и префекта города, а так же небольшой женский монастырь святой Варвары, при котором располагался военный госпиталь. Тогда был самый разгар войны с ящерокожими и госпиталь был переполнен ранеными.

Из города, мимо вилл и монастыря вела всего одна дорога – на юг, между пустынными горами, по дну узкого извилистого ущелья, она затем стремительно пересекала западный край пустыни и упиралась в крепость Барлазор – ту самую, которая была сдана после шестимесячной осады, а затем вновь отбита подошедшими с запада и севера республиканскими войсками. Когда я приехал в Колонии, прошло всего около двух недель после того, как мы вернули себе Барлазор и армия теперь теснила ящерокожих.

Эти радостные вести возбужденно обсуждались в гостинице «Аль-Контрель», которую содержал почтенный Абу бен Делет, и где снимали номера многие холостые хелемцы, прибывшие в Южные Колонии по долгу службы. Остановился там и я со своим другом Пьером Энтьером. Мы познакомились и сдружились во время морского путешествия. Он возвращался из отпуска и много рассказал мне о делах на Юге, которые были не так хороши, как это пытались представить СМИ.

Пьер стал моим проводником по удивительному миру южного порта, по его кривым закоулкам, крикливым базарам и опасным подворотням. Трехчасовой рейд по городу выжал из меня все соки, я взмок от пота и покрылся пылью так, что стал серым с головы до пят. И тогда месье Энтьер сжалился надо мной, и мы пошли к Абу.

О! Ванна, свежая одежда – они сделали из меня человека. И я спустился из номера вниз, в таверну, с намереньем пропустить кружку-другую пива в компании Пьера и его старых друзей, с которыми он обещал познакомить. Пьер с двумя приятелями устроился за стойкой бара. Увидев меня, он махнул рукой и что-то прокричал, но я не расслышал – в таверне было шумно. Как я уже говорил, в то время в «Аль Контроле» активно обсуждалось наступление наших войск под Барлазором.

Мы с Пьером уже знали, что нас ждет: на следующее утро нам надлежало отправиться на юг вместе с колонной грузовиков, с продовольствием, техникой и солдатами. Конечным пунктом был Барлазор. Друзья Пьера – Лион и Эмиль еще не знали, куда их определит командование, но надеялись в скором времени свидится с Энтьером. В тот вечер мы хорошо набрались и наутро я мучился похмельем.

Ночь была жаркой и душной, только под утро повеяло прохладой. Солнце быстро вскатилось на небо и в десять палило нестерпимо. Впрочем, когда колонна выбралась из города стало легче: со стороны моря вдруг неожиданно потянуло ветерком. К двенадцати по обе стороны дороги выросли горы. Ветер усилился, но теперь он стал жестче и суше.

На второй день пути мы вышли из ущелья. Перед нами раскинулась пустыня. Внизу, сколько хватало глаз – иссохшая глинистая равнина. На самом горизонте серели гребни песчаных барханов. Ветер дул с запада. Он был прохладным и, что удивительно, мокрым. Впрочем, это был самый край великих песков, тут даже что-то зеленело, пробиваясь сквозь рыжеватую глину. Правда, из растений преобладали колючки, а из живности я заметил только ящериц, хотя рассказывали о водящихся в изобилии по округе змеях и лисицах.

Два дня через пустынную равнину. Потом холмы. Сначала голые, потом поросшие высокой желтой травой и серым колючим кустарником. А потом и Барлазор. Крепость запирает проход на плато из долины реки Королумо. Со стороны долины она видна издалека, стоящая между двумя скалистыми холмами. Желто-серая, с пятью круглыми приземистыми башнями. Она была построена еще в незапамятные времена и служила разным правителям Севера и Востока, в качестве форпоста на Юге. Самый-самый край мира… Пьер Энтьер, когда мы подъезжали к крепости весело заметил: «Здесь, месье Дионис, заканчивается Бог, и наша задача, сделать так, чтобы Бог нигде не заканчивался, а продолжался везде и вечно».

На это замечание я ответил, что всегда полагал нашего Господа вездесущим. Пьер усмехнулся и сказал, что я еще, видимо, слишком молод и ни разу не находил островки не существования Бога в закоулках собственного сердца. Это не означает, что Бога где-то не существует. Если день пасмурный и солнца не видно, мы обычно говорим: «Солнца сегодня нет» - но это не значит, что Солнца нет вообще. Оно, как и всегда взошло в свой срок на Востоке и рухнет за океан на Западе тоже в свой срок, прокатив положенную дугу по небу.

Я, кажется, увлекся… Прошло около двух недель моей службы в Барлазоре, когда мы получили неожиданные известия о том, что ящерокожие предприняли дерзкий налет на один из прибрежных городов на западе. Все были очень встревожены этим сообщением: наша армия уже значительно углубилась на юго-восток, а тут противник развивает активность в тылу. На следующее утро Пьер был особенно мрачен и хмур за завтраком. Я спросил в чем дело, он ответил, что ящерокожие напали на колонну, идущую в Барлазор. Произошло это всего в двадцати километрах от крепости.

Я поинтересовался, каким это образом ящерокожие вообще могли объявиться на западе. Энтьер, на это, грустно усмехнулся и, взглянув на меня как на идиота, сказал, что при той поддержке, которое им оказывает местное население – а это в основном чернокожие крестьяне – удивительно, что они до сих пор не объявились в крепости.

Короче, были введены повышенные меры предосторожности. Рядом с Барлазором находилась небольшая деревенька. Многие солдаты и офицеры часто туда наведывались. Кроме экзотических фруктов, от которых у многих потом случалось расстройство желудка, к большому неудовольствию врача и коменданта крепости, в деревеньке было множество прелестных аборигенок. Врач, конечно, стращал различными жуткими болезнями, которые бытуют среди черномазых. Комендант в свою очередь предостерегал в отношении все тех же аборигенов, которые, помимо того, что заразные, еще и коварные. После очередного совместного выступления врача и коменданта, Пьер протянул: «Но ведь мы оказались коварнее, раз сумели поработить их, разве не так?»

Теперь крепость была на осадном положении и любые поездки в деревню комендант запретил. День прошел в мрачном ожидании. Мы сами не знали, чего ждали, но, определенно, ничего хорошего. Предчувствие того, что должно случиться нечто неприятное грызло нас и доводило до бешенства. Работа не ладилась. Но наступил вечер, а ничего не произошло. Ночь прошла спокойно.

Рано утром к южным воротам прибежал чернокожий мальчишка. Был он очень взволнован. На хелемском говорил довольно сносно, но речь была сбивчивой и не сразу удалось понять, о чем он говорит. Я, Пьер, Комендант и еще три офицера стояли вокруг мальчишки и с подозрением на него смотрели. Мальчик сказал, что сегодня ночью со стороны леса слышались крики, а потом оттуда выбежал белый человек. Из леса по нему стреляли. Жители деревни выбежали навстречу белому. Из лесу выбежали ящерокожие… деревенским удалось отбить белого человека и его, раненого, отнесли в дом к местной знахарке. Но белому человеку местное колдовство не очень помогло и в деревне решили, что надо обратиться за помощью в крепость. Жалостливо посмотрев на нас, мальчишка добавил, что ящерокожие могут нагрянуть в любой момент в деревню и всех перерезать.

Комендант и Пьер переглянулись. Комендант сказал, что скорее всего это засада, на что Пьер ответил: «Я понимаю». Комендант мрачно посмотрел на Пьера и кивнул.

«Тогда действуйте» - проронил он, развернулся и ушел. Пьер невесело усмехнулся. Я давно подметил: Энтьер был фаталистом. Он часто говорил о «великой неизбежности», которая движет человеческими судьбами. Когда ему говорили, что всегда есть шанс выкрутиться – даже из самой большой неизбежности, он как обычно невесело улыбался и говорил, что, оно конечно все правильно, только чересчур не по-людски.

«И что нам теперь с тобой делать?» - смерив чернокожего мальчишку насмешливым взглядом сказал Энтьер. Мальчик испуганно моргнул и ответил: «Все что угодно, месье капитан» - выглядел при этом он очень трогательно. Пьер рассмеялся: «Ну что, прокатимся до деревни?» - спросил у меня Пьер. Я растерянно моргнул, примерно, как чернокожий мальчишка.

И вот, мы поехали до деревни, с нами пятнадцать солдат, мальчишка и врач. Не тот, что все время ворчал по поводу фруктов и деревенских девиц, а другой, его помощник – веселый конопатый парень по имени Шарль. Он постоянно увивался вокруг медсестры, но та была холодна к нему. У всех в крепости были большие подозрения относительно того, что она лесбиянка.

В деревни было удивительно тихо. Старики обычно греющие кости на солнышке, резвящаяся ребятня, девушки с корзинами фруктов и кувшинами воды – все это куда-то делось и только несколько тощих куриц бродило по большой круглой площади. Мальчишка громко защебетал на местном диалекте.

Из одной хижины вышла огромная толстая женщина, завернутая с ног до головы в пестрые тряпки. Хмуро и неодобрительно глянув на наш отряд она жестом пригласила в хижину.  Пьер и Шарль приняли приглашение. Я остался скучать. Через минуту из хижины выглянул Шарль и крикнул двух солдат с носилками. Потом из хижины вышел бледный Энтьер.

«Ну, что?» - спросил я.

«Фигово, - проронил Пьер. – Это Эмиль.»

Бледного приятеля Пьера вынесли на носилках. Он был в бессознательном состоянии. Знахарка провожала его тяжелым недобрым взглядом.

Когда раздался первый выстрел, время для меня замедлилось. Я видел, как вязко двигались солдаты, несущие носилки. Как плавно встрепенулся Пьер. Знахарка уже успела скрыться в хижине, куда делся чернокожий мальчик я так и не уследил. Что-то крикнул Шарль – я не услышал, что. Отрезая нам путь к отступлению на площадь выскочили ящерокожие.

Я их видел впервые: похожие на людей, с ног до головы покрытые зеленой, блестящей на солнце, чешуей. Они носили широкие штаны из серой ткани. Пьер широко улыбнувшись шагнул навстречу тварям и высоко поднял над головой руки. Дикари в ужасе сделали шаг назад. Улыбка Энтьера стала еще шире. После чего землю с грохотом тряхнуло и от дикарей осталось одно кровавое месиво. От месива шел дымок и пахло жареной рыбой. «Быстро, в машину!» - крикнул Энтьер.

Мы уже выехали с площади, когда по нам открыли огонь. Мы отстреливались. Одному солдату прострелили руку. В Барлазор мы ворвались помятые и безмерно счастливые оттого, что живы. А деревню ящерокожие сожгли.

Эмиль пришел в себя на следующие сутки. Он потребовал к себе Пьера и коменданта. Потом Энтьер рассказал мне, что Эмиль руководил эвакуацией археологической экспедиции Василисийского Университета. Ящерокожие напали внезапно. Они взяли в плен пятерых, в том числе начальника экспедиции доктора Лазаря и Эмиля. Пять суток отряд ящерокожих двигался с пленниками через лес. На шестые сутки Эмилю удалось бежать. Он и не подозревал, что они находятся почти у стен Барлазора.

«Слушай, а что, эти чудики во главе с доктором Лазарем не знают, что у нас тут война?» - спросил я у Пьера. Тот ответил:

«Ну, они, наверное, те еще психи, но, сам понимаешь: выбить деньги на экспедицию, начать раскопки, а потом вдруг оказаться в эпицентре неожиданно начавшейся войны, которая, в общем-то их и не касается. Наверное, они думали, что их пронесет, они же славные, какие у них могут быть счеты с ящерокожими?»

«Ну как?! - фыркнул я. – Они же проклятые «снежнозадые», хозяйничают на их, исконной земле, оскверняют святыни и все такое…»

«Святыни? Ну, не знаю… - с сомнением произнес Энтьер. – Вообще, экспедиция этого доктора Лазаря копала достаточно далеко от ареала расселения ящерокожих и, если уж на то пошло, довольно далеко от места боевых действий».

«Однако, это лихачество», - проворчал я.

«Ну, ведь они согласились на эвакуацию, когда дело запахло жареным, разве нет?» - невозмутимо отозвался Пьер.

«Слишком поздно… - вздохнул я. – Слушай, а что теперь мы будем делать?»

«Мы?! – изумленно приподняв брови воскликнул Пьер, - Мы ничего делать не будем. Сидеть в этой крепости будем, и ждать указаний коменданта. Если, ты конечно не интересуешься, тем, что будет делать весь гарнизон. Впрочем, я уверен, что комендант ничего не предпримет, без указаний свыше. Скоро, я подозреваю, сюда понаедет всякого народу, чиновников, журналистов, проницательных рептилий из службы безопасности, ну и так далее. Вытаскивать пленников по любому будем не мы, а лихие парни-оперативники… я достаточно развернуто ответил на твой вопрос, лейтенант Дионис?»

Конечно же все случилось так, как и предвидел Пьер. Вся крепость стояла на ушах, комендант ходил мрачнее тучи. Мы с Пьером, часто навещали Эмиля в лазарете, где проводили время в основном за игрой в преферанс. Это были долгие и спокойные вечера в мире большой и бестолковой суеты. Так, оно, впрочем, продолжалось не долго. От Шарля мы узнали, что Эмиля перевозят в госпиталь при монастыре святой Варвары. В тот же вечер в Барлазор прилетел Лион и еще несколько серьезных ребят – в общем-то те самые «лихие парни», которым надлежало спасать взятых в плен археологов.

Мы стояли на южной стене Барлазора с Лионом и Пьером. Курили и вглядывались в ночную темень. На небе щедрой рукой рассыпаны звезды – много ярче чем дома. Поблескивала лента реки и мрачно, недобро щетинился вдалеке лес. Огоньки на той стороне реки первым заметил Лион.

«Гляди-ка, что это там?» - спросил он Пьера. Пьер прищурился, глаза его очень странно сверкнули и все вчерашнее благодушие спало с лица.

«Что?! что там?» - нетерпеливо обратился я к Энтьеру.

«Дерьмо» - процедил Пьер.

Множество огоньков плясало над рекой - там, где была деревня. Ящерокожие вновь подступили к стенам Барлазора.

Со следующего дня начался настоящий кошмар. Ящерокожие прибегали к черной магии в нарушение всех конвенций. Была она у них не такая мощная, но доведенная до жуткого совершенства. Они выводили из строя технику, наши позиции атаковали полчища отвратительных насекомых. Наконец, они подтянули к крепости отряды зомби. От наших частей на востоке поступали неутешительные новости: они вели тяжелые бои…

«Ящерокожие как с цепи сорвались! – восклицал Пьер Энтьер – Раньше они тоже использовали магию, но не так активно. Господи, откуда они взяли такое количество зомби? И как они умудряются с такой эффективностью гробить нашу технику?!»

И вот, наконец, в крепость приехала странная делегация. Возглавлял ее некий месье Грызле - крысинообразный тип с короткими усиками. С ним прибыли в Барлазор два монаха – один сухонький старичок с седой бородкой, а второй – огромный черноволосый мужчина с мрачным сосредоточенным взглядом. Еще был полковник, ну и охрана. Они приехали тихо и незаметно очень рано утром и сразу же прошмыгнули к коменданту. Около полудня к коменданту вызвали Лиона. Лион вышел через два часа. Глаза его возбужденно сияли, на губах блуждала очень странная улыбка.

Я и еще группа товарищей в тот момент пыталась разобраться с одной штукой... ну, короче, работали мы. Пахали как лошадки.

«Пьер!» - крикнул Лион через весь двор своему приятелю – «Радуйся!»

«Эй, что там еще?!» - крикнул в ответ Энтьер, скорым шагом направляясь к Лиону.

«Для тебя есть работка. Специфическая…» - сказал Лион. С Пьером они отошли в тенек и начали о чем-то шептаться.

Вечером того же дня Пьер подошел ко мне и сказал: «Отправишься с нами», - я так и не понял, был ли это вопрос.

«Куда?! – удивленно воскликнул я, но тут же сник и добавил – Слушаюсь…»

Пьер фыркнул и рассказал, что вчера в ходе дерзкой операции были освобождены доктор Лазарь и три его сотрудника. Уже из отчета Эмиля возникли определенные соображения относительно объекта, который исследовал Лазарь. Доктор не только подтвердил эти соображения, но пролил свет на тайну внезапно возросшей активности ящерокожих.

Экспедиция Лазаря уже четвертый год занималась раскопками сомолской крепости Аль-Кызум. Среди многочисленных находок этого сезона особый интерес вызвали семнадцать закупоренных глиняных сосудов, на каждом из которых имелась короткая надпись. Язык очень напоминал сомолский, однако перевести удалось только первые части надписей, состоящее из двух иероглифов слово «господин». Археологи решили, что сосуды – это урны с прахом, что, конечно, выглядело очень странно, ведь сомолцы своих мертвецов не сжигали. Вскоре после находки кувшинов, в том же помещении, бывшим, видимо, склепом, были вскрыты два погребения. Мумии жрецов лежали в каменных саркофагах. Рядом с одним лежал железный серп с серебряной инкрустацией. Другой был обладателем деревянного жезла с бронзовым набалдашником.

В ту ночь всех членов экспедиции посетили странные видения, а заместитель Лазаря, Никифор Тис утверждал, что слышал какие-то шумы в полевой лаборатории. Правда, заглянув туда, Тис так ничего и не обнаружил.

Утром прилетели военные и начались сборы. Всем стало не до странных шумов и тревожных ведений.

Напавшие ящерокожие забрали загадочные сосуды, не тронув остальную часть еще не вывезенной коллекции.

Вечером доктор Лазарь и другие пленники могли наблюдать за странным языческим обрядом, который совершал глава пленившего их отряда. В обряде участвовали сосуды, с которыми ящерокожий жрец периодически начинал беседу на своем дикарском наречии. Лазарь давал голову на отсечение, что слышал, как из сосудов раздавалось ответное бурчание.

Через день после бегства Эмиля отряд достиг древних руин в джунглях. Это были руины жреческого города Мбгнобмо – древнего центра почитания демона Авадона. Существует легенда о том, что в древние времена, во время войны с демонами Ада, когда вместе с величайшими чародеями бок о бок сражались Ангелы Господни и восставшие против дьявола лиилиты, сомолским жрецам удалось пленить Авадона и нескольких его слуг – бесов более слабых, но не менее коварных и злобных.

Обо всем этом Лазарь вспомнил, когда их вели мимо величественных руин. Здесь была расчищена площадка, в центре которой находился разрушенный храм с семнадцатью отвратительными каменными изваяниями, а вокруг стояли палатки, где устроился другой отряд ящерокожих.

Опасения археолога подтвердились, когда на алтари ящерокожими были торжественно водружены семнадцать сосудов, после чего главарь приведшего пленников отряда смочил своей кровью губы каменным идолам. Остальной части обряда Лазарь не видел: пленников отправив другой лагерь, из которого, в дальнейшем их освободили республиканские войска.

«Ну и куда мы летим все-таки?» - недоуменно спросил я. Пьер расплылся в кошачьей улыбке:

«Все туда же, в Мбгно… тьфу ты, язык сломаешь с этими варварскими названиями… - товарищ нахмурился – с нами еще полетят два монаха. Они спецы по всякой чертовщине… вот… ну нам самим особо драться не придется: нас будут прикрывать более мускулистые ребята. Наша задача – противодействие этим чертовым жрецам с их отвратительным колдовством».

«А чем я буду полезен?» - я все еще недоумевал, хотя в душе что-то шевельнулось…

«Интуиция» - просто ответил Энтьер и проникновенно посмотрел на меня. В коротком его ответе я услышал что-то большее: он чувствовал, так же как чувствовал я - мы с ним видим больше и дальше. Больше и дальше, возможно, чем положено видеть человеку. Отличие между нами заключалось только в том, что Пьер умел использовать свой дар, а я – нет. Поэтому я больше не задавал вопросов, а только кивнул. Он меня понял.

И вот, представьте себе, той ночью я стал участником дерзкого ночного налета и встретился лицом к лицу с Чужой Половиной. Это была фантастическая и жуткая ночь. Темный воздух набух влагой, на южной границе, где за колышущемся морем дикого леса зубастой кривой чернели вершины гор сверкали, раскатисто гремя, молнии. Все в этом жестоком краю вдохновенно ожидало грозы, а мы неслись навстречу ей и, наконец, первые крупные капли дождя с силой ударили по лобовому стеклу вертолета. Моя душа гудела – от восторга, от страха, от неописуемого нервного напряжения – от всего сразу, что происходило вокруг. Мы летели мочить ящерокожих и их отвратительных демонов! Чувства, переполнявшие меня, вырвались наружу, и я рассмеялся.

«Ты чего?» - Лион недоумевая глянул на меня, а Пьер тихо фыркнул и сказал:

«Все в порядке с ним, не беспокойся. Ты разве не чувствуешь?»

«Что не чувствую?» - нахмурился Лион.

«Не важно», - улыбнулся Пьер.

«Нет, ты уж скажи, если начал…» - произнес в ответ Лион.

«Да говорю же тебе! Ветер, дождь, ночь, смерть… романтика!»

«А… - протянул Лион, - хочешь сказать, что этот парень такой же ненормальный, как и ты?»

«Примерно так…»

Разговор увял, а мы летели, все дальше в ночь…

Темная, злая воля обрушилась на меня внезапно. В глазах потемнело, я скрючился на своем сидении от боли. Удар был настолько неожиданным, что ни Пьер, ни монахи не успели среагировать. Вертолет затрясло, я закричал. Я перестал слышать что-либо кроме своего крика. Мой крик – это единственное, что я чувствовал в тот момент. Я знал, что вертолет падает. Падает на джунгли чертовых ящерокожих, что шансов выжить нет, что все мои спутники мертвы. Я знал, но продолжал кричать, словно крик мог кого-то спасти. И в ответ на мой крик перед моим взором сплелась из разноцветных нитей волшебная паутина. Она опутала меня и спеленала и чарующий женский голос что-то напевал на ухо, шептал, мурлыкал, убаюкивал… не было больше вертолета, я медленно опускался на незнакомую и враждебную землю, окутанный мягким коконом той, что бежала и была изгнана. Я открыл дверь, но еще не знал, что, ступив на путь Чужой Половины, я потерял всякую надежду вернуться и спастись, ведь там, где обитает Великая Мать, вне жизни, вне смерти, кончается Бог.

«Дионис! Дионис!» - звал из темноты голос. Сначала он казался мне сладковатым женским напевом, но с каждым новым «Дионис!» голос твердел, становился хриплым, мужским.

«Пьер?» - просипел я, раскрывая глаза.

Палатка. Встревоженное лицо Пьера Энтьера. Все грохочет, гремит: я слышу гул вертолета, шум ливня, раскаты грома, свист ветра, короткие выкрики. За стенами палатки – хаос, мешанина звуков, что-то сверкает…

«Что произошло? Где мы?»

«Это Мбгнобомо… тьфу ты! Мбгнобмо… а что произошло мы так еще и не разобрались. Но у святых отцов будут к тебе вопросы, это я обещаю», - ответил Пьер.

«Что здесь?»

«Ничего… небольшой гарнизон ящерокожих, руины… они уже отступают, с боем. Мы предполагали, что так и будет.

«Мне показалось, что вертолет падает» - прошептал я.

«Ты кричал… у нас есть серьезные подозрения, что тебя атаковал демон»

«Меня?»

«Ты отвлек его своим криком… и еще чем-то… а потом, когда мы спохватились, демон отступил от тебя, словно ты… не знаю, ты читал что-то нараспев, словно заклинание… что-то про Великую Мать, которая бежала и была изгнана...»

«О, Боже мой!» - воскликнул я. Пьер закивал:

«Это очень походило на одержимость»

Меня оставили в палатке, а я и не рвался наружу. Я спокойно сидел и ждал. Через какое-то время полог палатки колыхнулся и внутрь вошли трое: Пьер и два человека в черных монашеских одеяниях. Капюшоны у обоих были накинуты так, что лиц под ними было невидно, что не удивительно - ливень лил жуткий, Пьер насквозь мокрый прошагал через всю палатку, в самый дальний угол и принялся что-то нашептывать. Один из монахов откинул капюшон и оказался бледным стариком с льдистыми глазами. Он был гладко выбрит и коротко стрижен. Монахи уселись на складные стулья напротив меня. Из угла, в котором топтался Пьер, раздалось тихое потрескивание. Я обернулся и к удивлению, своему увидел странное свечение, исходящее от Пьера. Мой приятель повернулся, и я увидел в его руках сгусток белого пламени. Пьер улыбнулся мне. Сгусток огня, выплыв из колыбели его ладоней начал медленно дрейфовать в мою сторону и замер между мной и монахами. Только тогда Пьер снял свою куртку, оказавшуюся совершенно сухой и остался в штанах и рубашке, ворот которой сразу расстегнул – в палатке вдруг сделалось тепло и даже жарко.

«Приступим» - сказал светлоглазый старик.

«Назовите свое имя» - голос второго монаха оказался молод и высок.

«Дионис Ломак» - ответил я.

«Вы отчетливо помните то, что случилось с вами в вертолете?»

«Отчасти…» - и я честно рассказал им все, что помнил. Когда я закончил свое повествование, старик вперил в меня свой пронзительный светлый взгляд и спросил:

«Что вы знаете о Лиилит?»

Я недоуменно пожал плечами и ответил:

«На Востоке лиилитами называют демонов, которые пьют кровь и воруют детей»

«Лиилит – это мать демонов, - тихо проговорил Пьер – Великая Мать - та, что бежала и была изгнана…»

«Пьер, сейчас не время и не место цитировать эти богомерзские строки» - сверкнул недовольным взглядом в сторону моего приятеля старик.

«Теперь мы вынуждены задать вам еще один вопрос, Дионис Ломак», - заговорил второй монах, чьего лица я так и не увидел.

«Да?»

«Это касается вашего деда, генерала Шарля Бреака»

«Моего деда?» - недоуменно переспросил я. Мой дед, герой войны, генерал Шарль Бреак, отец моей матери, владел древним замком на севере страны. Чем мог заинтересовать моих допросчиков старик-генерал я понять не мог. Но монахи спрашивали и спрашивали. Они мурыжили меня почти до рассвета. Пьер во время допроса то слушал, сидя у выхода из палатки, то, достав сигарету, выходил курить. Перед самым рассветом он в очередной раз вышел, и вошел возбужденный и сияющий с первыми солнечными лучами.

«Я думаю, хватит» - сказал он.

«Пьер…» - старик-монах осуждающе поглядел на Энтьера.

«Я думаю, хватит - тверже повторил Пьер. – Этот человек мне нужен, и я не позволю ни дальше допрашивать его, ни, тем более, забрать отсюда, от меня».

«Но позвольте, Пьер!» - воскликнул старик. Его напарник – второй монах – вскочил.

«Не позволю, - отрезал Энтьер – Он мне нужен и вам придется смириться. Слишком многое поставлено на кон и республика не может позволить лезть в это дело церкви. Извини».

Старик долго смотрел на Пьера. Пьер смотрел на старика. Они словно продолжили спорить – бессловесно, но яростно, ожесточенно. Наконец старик вздохнул:

«Только в память о том, что ты сделал для нас, Пьер»

Энтьер улыбнулся и обратился ко мне:

«Нам пора, Дионис. Пошли».

 

 

 

II

Семнадцать отпрысков Лиилит

Влажное утро сверкало каплями на широких листьях причудливых тропических деревьев, жадно ловили солнечный свет распустившиеся хищные цветы – алые, желтые, багровые. Пьер закурил.

«Супругой дьявола, демоном ночи была она, Лиилит, родившая во мраке адской Бездны мужу своему семь дочерей и двенадцать сыновей таких же прекрасных и ужасных как она сама -  проговорил Энтьер. – пошли, нам нужно о многом поговорить».

Пьер протянул мне руку и сделал шаг вперед. Я почувствовал, как меня оплетает кокон из пестрых нитей, а весь утренний мир погружается в серую дымку. Я невольно зажмурился, а когда открыл глаза, обнаружил, что мы уже не среди дикого леса, а в каком-то скупо освещенном казенными лампами помещении без окон. Стены до средины были выкрашены синей краской, а дальше до потолка – белой. Комната была совершенно пуста, из нее вела только одна дверь. Пьер подошел к ней и коснулся ее ладонью. Закрыв глаза, он что-то прошептал одними губами, и дверь отъехала в сторону. Мы вышли в коридор, такой же двуцветный и безликий как комната. В коридор выходило множество дверей, каждая из которых была снабжена табличкой с номером. Иногда к цифрам добавлялись буквы. Никакой системы в буквах и цифрах я не заметил, как ни старался. Мы долго шли по коридору, потом свернули в другой – пересекающий первый. После нескольких минут блужданий Пьер, наконец, остановился перед одной дверью. Так же приложив руку к двери, он что-то прошептал, и дверь отползла в сторону. Внутри было темно. Мы шагнули внутрь, дверь за моей спиной закрылась, а комната наполнилась светом. Здесь оказалось куда более симпатично. Стены были обшиты деревянными панелями, в углу стоял диван, два кресла и столик. Часть комнаты отделяла барная стойка, на невысокой тумбочке примостился телевизор. Обстановка скромная, но помещение казалось живым и достаточно уютным. Жестом Пьер пригласил меня устраиваться в кресле. Сам он сел на диван и закурил.

«Хочешь выпить?» - спросил Энтьер.

«Сначала я хотел бы, чтобы ты объяснился» - ответил я. Пьер кинул.

«Я служу в особом отделе нашей республиканской разведки. Отдел занимается в основном чертовщиной, поэтому нам часто приходится сотрудничать с Церковью. Однако сейчас ситуация сложилась несколько щекотливая и у меня есть серьезные опасения, что Церковь может наломать дров».

«Вот значит, как… - протянул я. – Но все-таки, почему они так интересовались моим дедом?»

«Об этом – позднее, - ответил Пьер. – Я здорово похлопотал в отношении тебя и сейчас хочу сделать тебе деловое предложение. Контракт с департаментом республиканской разведки. Работать будешь в нашем отделе, со мной. Я тебя оперативно подключаю к моему текущему заданию, в качестве главного помощника. Оформление всех необходимых бумаг займет кое-какое время, но начальство уже дало добро на то, чтобы ты начинал работать прямо сейчас. Что скажешь?»

«Очень необычное предложение» - заметил я. Никогда не думал, что мне могут предложить такую работу. Пьер усмехнулся и спросил, согласен ли я, на что я ответил: «А у меня есть выбор?» - Пьер на это рассмеялся и, потушив сигарету, встал с дивана. Направляясь к бару, он сказал, что выбор у меня, конечно, есть, но от такого предложения отказываться очень глупо. Я согласно кивнул. Он, достав из бара бутылку, наполнил два бокала. Вернувшись, поставил бокалы на столик и дружески хлопнул меня по плечу: «Дружище, давай выпьем за начало нашего сотрудничества. После такой ночки выпивка просто необходима». Мы выпили. Пьер заметно повеселел.

«А теперь – сказал он – настало время рассказать, что же за дельце я сейчас распутываю».

«Я слушаю», - ответил я. Пьер хмыкнул:

«Я начну издалека. Собственно, с того, с чего это дело началось для меня. Ящерокожие не гнушаться ни каким черным колдовством и поэтому мне предложили отслеживать различные инциденты прямо на передовой. Несколько месяцев назад из метрополии пришло распоряжение уделить особенное внимание археологической экспедиции Василисийского Университета. Мне были переданы документы – информация об участниках экспедиции. Дело в том, что на доктора Лазаря в нашей конторе довольно богатое досье. Он проходит по делу Глория Клена. Я думаю, тебе не стоит напоминать, кто это такой.

«Он был доместиком императора Славной Империи Персея Вереска. Во время переворота, который устроил нынешний император – Елизар Калин, Глорий, как ближайший сподвижник Персея был обвинен в государственной измене, черном чародействе и содомии…»

«Как это ни странно, но он действительно занимался черным чародейством, и был гомосексуалом. - сказал Пьер - Проблема в другом. Все протоколы, все материалы дела погибли в огне – суд над доместиком происходил в столице Западного Наместничества, в Дендорисе, и в день казни на этот несчастный город обрушилось Гнилое Пламя. История темная и касается чертовщины. Наш отдел в течение долгого времени по крупицам собирал информацию о Глории. Я тоже приложил к этому руку… и вот результат: слухи о том, что Глорий Клен увлекался черным колдовством – это вовсе не слухи. Он действительно много чародействовал. Особенно его интересовала история лиилитов. Говоря по-простому – вампиров. Вполне возможно, что в распоряжении доместика были очень интересные документы, включая один из списков «Предания о Холодном городе». Впрочем, тебе это ни о чем не говорит, так ведь?»

«Совершенно ничего» - признался я.

«Так вот, Лазарь был знаком с Глорием, привлекался в качестве свидетеля по делу Глория, так же нам известно, что он был очень близок с императрицей Алексией и до сих пор поддерживает с ней весьма теплые отношения. Лазарь, после всех тех злоключений с Кленом всерьез увлекся историей лиилитов, написал по этому поводу множество серьезных научных работ. Мы предположили, что научный поиск останков исчезнувшей и проклятой цивилизации привел его в этот Богом забытый край. Действительность же превзошла все наши ожидания: он искал нечто большее. Лазаря интересовал культ Семнадцати отпрысков Лиилит или культ Семнадцати Младших. Это мрачный культ, который почитал тех отпрысков Лиилит, что родились во мраке Преисподней и остались верны ей».

«Что-то я совсем запутался. Эти все страшные сказки про лиилитов – они ведь считаются ересью у нас, так что я ничего не понимаю» - ответил я.

«Вот как, - усмехнулся Пьер. – Ну, я сам знаю о лиилитах в основном из трудов Лазаря».

И Пьер поведал мне о том, что узнал из трудов Лазаря. Согласно профессору, существует древнее Предание, о первой жене Адама – Лиилит, которая бежала из Рая с Павшим Ангелом. Ее потомки – бессмертные существа – лиилиты. Их называют вампирами или эльфами. Эти лиилиты вступали в браки с людьми, и потомство их, пусть и смертное, несет в своих жилах кровь первой жены Адама. Несмотря на то, что никаких следов цивилизации лиилитов не найдено, есть множество текстов и культов, посвященных Лиилит и ее детям. Однако, все эти культы очень различаются. Так, в одних говориться, что Лиилит родила Адаму двух братьев близнецов. В других текстах утверждается, что это были не братья, а брат с сестрой. В третьих – что они были не от Адама, а от Сатаны. Короче - все возможные варианты. Так же, все предания говорят, что Лиилит родила Сатане семь дочерей, некоторые из ее дочерей потом обратились к свету и Богу. Культ Семнадцати Младших – это культ пяти дочерей и двенадцати сыновей, которые так и остались верны своему отцу – Сатане. Они все были демонами, и самым страшным был, как это не удивительно младший из всех, которого звали Погибель. Сатана нарек его своим Карающем Ангелом – в издевку над Карающим Ангелом Господним. И был этот демон, по имени Погибель ужасен и не мало душ погубил он. И вот, Сатана послал своего демона за душой одного колдуна. Но тот колдун был настолько могущественен, что пленил демона и тот поклялся служить ему. С помощью Погибели колдун решил пленить всех отпрысков Лиилит, что были рождены в Бездне. Легенды утверждают, что ему это удалось.

«То есть, вы хотите сказать, что эти семнадцать сосудов...»

«Да, именно это я и хочу сказать. Лазарь, к несчастью, вне нашей досягаемости. Он пользуется особым покровительством Василисы, но я очень хотел бы поговорить с ним обо всем этом. Он явно знает больше, чем пишет в своих книгах».

«Пьер, вы подозреваете, что он знал о том, что в этих сосудах? С самого начала?»

«Я думаю, что он специально искал их».

«Ого!» - воскликнул я. – «Однако, я до сих пор не понимаю, при чем тут мой дедушка, генерал Бреак».

Пьер рассмеялся: «Ну, к этой истории он, конечно, никакого отношения не имеет. Просто ваш дед проходит по делу Серой Каравеллы, вот вас инквизитор и спрашивал о нем».

«Проходил по делу?!» – воскликнул я. – «Но позвольте, он никогда и слова не говорил об этом. Он что, видел ее?»

«А вот тут, дорогой Дионис, и начинается самое любопытное. Вы ведь знаете, что Серую Каравеллу видели над Дендорисом?»

«Ее, по слухам много где видели» - пожал плечами я.

«Рядом с замком вашего деда она тоже пролетала. Более того, по мнению очевидцев именно она остановила наступление войск Вервольфа».

«Ну, это сказки все, ведь правда?» - недоверчиво отмахнулся я.

«Конечно, сказки. Ваш дед так и сказал. Вервольфа остановило нечто иное».

«Что же?» - сердце екнуло.

«Погибель Вервольфа» - глаза Пьера недобро сверкнули. – «Считается, что во время сеанса черной магии Вервольф погиб от руки вызванного им демона. Демон забрал его в Ад, чары Вервольфа рухнули и войска нежити обратились в прах, оборотни разбежались. Но это официальная версия».

«Еще говорят, что его забрала Серая Каравелла» - кивнул я. – «По неофициальной версии».

«Ваш дед говорил, что видел Серую Каравеллу, однако еще он поведал вот о чем: замок его стоит на месте древней твердыни лиилитов. Дед ваш всегда знал об этом, а в ночь, когда погиб Вервольф генерал Бреак спустился в глубокие подземелья замка и молился у алтаря Лиилит, чтобы она остановила Вервольфа, потому что думал, что Вервольф одержим демоном, имя которому Авадон, что значит погибель, и демон этот – младший сын Лиилит».

«И монахи об этом знали?» - потрясенно спросил я.

«Поэтому они и спросили тебя о генерале Бреаке. Он, в отчаянии, прибег к запретной молитве, однако, учитывая его раскаяние и то, что никакой черной ворожбы он не применял, его оправдали».

Я долго молчал. Столько информации за один вечер было очень сложно уложить в голове. Наконец я сказал:

«И мой дед, и лиилиты, все это так странно и дико. Может это все не бред, не сказки, а истинная правда, но я, ей Богу, не понимаю, чего вам нужно от меня, Пьер».

«Вашему деду Шарлю де Брекау замок достался в наследство от племянника трагически погибшего юного инфанта Диониса де Капса».

«Я в курсе истории своей семьи. Можно ближе к делу?» - нетерпеливо перебил я Пьера – «Да, инфант де Капс был другом Верфольфа, но это было задолго до того, как вообще возник Орден Верфольфа. А до Капсов замком владел древний род Гедов».

«О! Ну если ближе к делу, то извольте: один чоранский археолог, он, кстати, из семьи эмигрантов, учился в Хелембоге, а потом вернулся на родину после Реставрации, так вот, он тут проявлял интерес к вашему замку. Он, также как и уважаемый доктор Лазарь интересуется лиилитами и, более того, в студенческие годы довольно тесно общался с Лазарем. Я подозреваю, что они могут и до сих пор поддерживать связь, вы понимаете Дионис?»

«Ели они будут копать рядом с моим замком, то смогут найти что-то что относится к истории лиилит, верно? И это что-то может быть опасным…»

«И это что-то может быть утаено от властей республики» - закончил за меня Пьер. – «В прочем, в настоящий момент меня больше интересуют эти семнадцать закупоренных сосудов. Точнее уже не закупоренных, а откупоренных».

Я молча наполнил давно опустевший бокал и выпил. Залпом.

«Но конец света пока не наступил, правда?»

«Да, и это вселяет надежду» - кивнул Пьер. – «Есть предположение, что демоны сейчас очень слабы, поэтому решили затаиться… Во всяком случае у ящерокожих их нет. Мы не знаем, кто надоумил ящерокожих сделать это, но они откупорили сосуды и демоны сбежали. Куда – один черт ведает».

«Или Лиилит, их Великая Мать» - добавил я.

«Один демон атаковал тебя, и ты смог защитится. Как раз Ее именем».

«Интересно, каким это образом?»

«Такое ощущение, что на тебя повесили охранное заклинание против демонов. Возможно, кстати, что это твой дед постарался».

«Дичь какая-то», - вздохнул я.

«Тебе надо отдохнуть и поспать. Утро, сам понимаешь, вечера мудренее»

«Как пить дать» - согласился я.

В ту ночь мне снились кошмары: семнадцать демонов инкубы и суккубы кружились вокруг меня и что-то шипели на свистящем и отвратительном наречии. Но спал я крепко и даже когда эти демоны устроили отвратительное пиршество и грязную оргию на вершине горы трупов, я не проснулся. Как выяснилось, спал я крепко и долго – часов шестнадцать, то есть проспал весь день.

Пьер поселил меня в небольшой комнатке, как он объяснил, она предназначалась для очень ценных свидетелей. Вообще, благодаря умению Пьера мы чудесным образом телепортировались на родину, в Хелембог. Позже я узнал, что Пьер тут был не причем: штаб-квартира Хелемской Республиканской Разведки занимало одно из древнейших зданий Хелембога – резиденцию Ордена Чаш, а чем занимался и за что был разгромлен Орден Чаш, знает каждый школьник в Республике.

Впрочем, я вижу ваше замешательство, достойная публика, гости из других миров. Вы, безусловно, не относитесь к числу хелемских школьников и не знаете ничего об Ордене Чаш. Это был древний колдовской орден, который, однако, держался христианской веры. По легенде Орден стоял на руинах колдовского чертога одного из эльфийских государей. Так это было или нет – тайна, покрытая мраком. Тем не менее, Орден пользовался уважением Церкви и благосклонностью хелемских королей первой династии. Когда Вальдмер Великий вторгся в Хелем и род первых королей Хелема прервался, Орден поддержал завоевателя. Вальдмер и его дети, магии не чурались, так как на севере, откуда они родом, это было обычным делом. Шло время, а мощь и богатство Ордена Чащ росли. И вот, последний из королей династии Вальдмерингов Карл VII решил уничтожить Орден. Карл VII был человек честолюбивый, отчаянный воитель и добрый христианин. Именно при нем Хелемское королевство стало Священной Хелемской Империей, и развернула свою деятельность святая инквизиция. Орден был обвинен в черном колдовстве, инквизиторы прибыли в резиденцию Ордена. Началось дознание, в ходе которого вскрылись разные неблагоприятные для Ордена моменты. Верховный Магистр Ордена был арестован и когда инквизиторы подошли к резиденции Ордена с требованием выдать им его главных помощников, Орден Чаш отказался это делать. Такой поворот означал только одно: бунт и признание вины всего Ордена. Инквизиция и войско короля окружили резиденцию и осаждали ее в течение месяца. Когда после месячной осады и штурма Орден пал, от резиденции камня на камне не осталось. Подвалы Орденской цитадели были по указу короля затоплены водой, и долгое время о разрушенном здании никто не вспоминал. Но вот, уже при королях последней династии, земля, на которой некогда стоял замок Ордена Чаш, была отдана Департаменту Внутренней и Внешней Разведки. Департамент воздвиг на месте руин новое здание, и, конечно, нашел, что сохранившиеся многочисленные подземелья можно использовать для своей выгоды. Когда специалисты исследовали подземные этажи, то они нашли много странных и опасных артефактов, некоторые из которых оказались весьма полезны. Например, двенадцать волшебных колец, которые позволяли телепортироваться из любой точки в одно, определенное место – небольшую залу в подземелье Ордена. Именно такое волшебное кольцо и носил Пьер. Увы, но кольцо было «билетом в один конец» - и мгновенно переноситься куда хочешь не позволяло.

Все это, а также многое другое, я узнал за те несколько недель, что болтался по подземельям практически без дела. Пьера я почти не видел, остальные редкие сотрудники департамента, с которыми я общался, были простыми мелкими служащими: охранники, ремонтники да еще персонал столовой. Я выяснил, что у Пьера довольно богатая и интересная библиотека, поэтому особо не скучал, убивая время за чтением книг.

На восемнадцатый день моего безделья в казематах Республиканской Разведки Пьер объявился на пороге выделенной мне коморки раньше обычного. Я в это время лежал на кушетке и читал очередную книжку из его библиотеки. Пьер сиял как новогодняя елка. С порога он осчастливил меня новостью о том, что, кажется, удалось встать на след сбежавших демонов.

Я, оторвавшись от книги, вопросительно посмотрел на него, ожидая продолжения, но вместо увлекательного рассказа, Пьер только усмехнулся и сказал: «Потом» - чем еще больше распалил мое любопытство. Захлопнув книгу я вскочит с кровати и сварливо заметил, что долгое безделье и однообразие меня порядком достали, а нежелание Пьера выкладывать все сразу на чистоту – это форменное свинство.

«Может быть и свинство, - пожал плечами Пьер – но я не собираюсь одно и то же говорить по нескольку раз. Сейчас мы с тобой отправимся наверх, где в узком кругу все обсудим и выработаем план действий».

«То есть, нас будет больше, чем ты и я?»

Пьер кивнул и бросив мне: «Пошли!» скрылся за дверью. Я поплелся за ним.

Минут через десять мы уже были наверху – в уютной круглой комнате, с узкими окнами-бойницами высоко под потолком. Впрочем, в зале было довольно светло. Амфитеатром стояли стулья перед небольшим письменным столом, за которым висел белый прямоугольник экрана. Зал был полон народу – человек двенадцать, а такого многолюдья я давно не видел. К тому же, зал-то был небольшой, отчего двенадцать человек казались целой толпой. Пьер всех представил, но я, пожалуй, опущу имена, должности и звания – к моему рассказу это не имеет никакого отношения.

Когда все уселись, вперед вышел Пьер Энтьер и, встав лицом к собравшимся начал свой рассказ. Демон, атаковавший меня в ту далекую злополучную ночь, был одним из семнадцати освободившихся отпрысков Лиилит. Именно перед нашим налетом ящерокожие откупорили сосуды, и демоны с визгом и воем устремились в разные стороны. Один из них, совершенно случайно столкнулся со мной.

«Это была чистая случайность. - говорил Энтьер – Демон мог напасть на кого угодно, а мог и вовсе пролететь мимо. Судя по всему, существа оказались сильно дезориентированы, после долгого заточения и единственной их мыслью было одно – бежать. Однако, в Преисподнюю самостоятельно попасть они не смогли, более того, отпрыски Лиилит оказались так слабы, что практически не могут поддерживать телесный облик на нашей половине мира, поэтому они затаились на чужой. Нам несказанно повезло, что в ту ночь с нами был месье Дионис Ломак. Демон мог напасть на любого, но даже я не уверен, что смог бы справиться с ним, однако, Дионис сумел не только защититься от демона, но и оглушить. Более того, Дионис пленил демона и вместе с нами он проник сюда, в наши распростертые объятия. Спасибо доктору Деньету, эксперту по аномалиям Чужой Половины, который обнаружил новую странную аномалию в подвалах нашего департамента». – после этих слов, маленький седой старичок с бородкой-клинышком встал со своего места и важно поклонился публике. Между тем Пьер продолжал: «К несчастью загруженность доктора Деньета не позволила ему вплотную заняться аномалией раньше минувшего четверга, а я, даже предположить не мог, что Дионису удалось пленить демона. Тем не менее, не далее как вчера нам с доктором удалось вступить с демоном в диалог. Доктор, вы принесли пробирку?»

Доктор Деньет важно кивнул. Был он, кстати, в белоснежном лабораторном халате с огромными карманами. Из одного такого кармана он и достал пробирку, заполненную изумрудной жидкостью и плотно запечатанную. Пьер осторожно взял пробирку и откупорил ее.

Сразу запахло тухлыми яйцами, а из пробирки повалил дым. Все были напряжены, а я, так вообще побелел от страха, хотя понимал, что на демона тут управа найдется. Дым начал принимать формы высокой человеческой фигуры. Дым уплотнялся, в глубинах его клубов полыхали изумрудные искры. Вдруг, дым резко побелел и рассеялся, и я увидел удивительное и прекрасное существо – двухметровый гигант, с серой, как сталь, кожей и мускулистым телом. Нос приплюснут, на широком лице сияют кошачьи изумрудные глаза. Уши большие, заостренные. Ноги, вопреки моим ожиданиям, заканчивались не копытами, однако и не обычными человеческими ступнями и казалось, что существо стоит на цыпочках. За спиной были сложены крылья – такие же серые, как и все тело. Существо было обнажено, являя всему миру упругие женские груди и внушительных размеров член.

Демон огляделся и увидел меня. Вертикальные зрачки его глаз расширились. Глубоким низким голосом демон проговорил:

«Ты, пленивший меня именем Великой Матери, назови свое имя».

Не в силах противиться я сказал: «Дионис Ломак».

«Ты сын Чужой Половины, Дионис Ломак, ты знаешь, что это значит? Или другие, еще не нашли тебя?».

«О чем ты, демон?!» - пришел в себя, после минутного замешательства Пьер Энтьер.

«Чародей, тебя это не должно волновать, - ответил демон – но знай, что вам всем очень повезло, что Дионис Ломак на вашей стороне. Он не такой как ты. От Чужой Половины, а, следовательно, с благословления моей Великой Матери, он получил дар и дар этот – я» - проговорил демон, а затем снова обратился ко мне. С вопросом:

«Что за песни пела Великая Мать, качая твою колыбель?»

Я не знал, что ответить. Стоял в ступоре и смотрел на демона. Я получил дар?

«Ты хочешь сказать, что ты не нападал на Диониса?» - продолжал расспросы Пьер.

«Я хочу сказать, чародей, что мы были освобождены, чтобы служить» - ответил демон. Пьер стал расспрашивать пленника, где скрываются другие демоны, но внятного ответа не услышал. Демон говорил уклончиво и непонятно, однако в результате получасовых расспросов все убедились, что о том, где конкретно прячутся его собратья, он понятия не имеет. Потом Пьер спросил демона, почему он и его собратья остались в мире, а не улетели к себе в Преисподнюю.

«Чародей, мы не можем улететь, – качнул головой демон. - Ваш мир охраняют, так же, как охраняются у вас лаборатории со штаммами чумы или черной оспы. Никто, ничто не может покинуть этот мир. О, да, конечно многие пытались нарушить блокаду и прорваться сюда. Есть и те, кто хочет вырваться отсюда. Но чары сильны, а страх велик».

Допрос продолжался, но опять же демон вилял, уходил от прямых ответов. В результате Пьер опять заточил демона в пробирку. Началось обсуждение – я по большей части молчал. В итоге ничего путного не решили, и собрание закончилось. Пьер отвел меня обратно в мою комнату и ушел, сказав, что ему надо еще переговорить с шефом.

Утром бодрый и жизнерадостный Пьер пришел ко мне вскоре после завтрака. Он сказал, что мне следует отправиться в замок и принять предложение Международного научно-исследовательского института о проведении рядом с моим замком археологических раскопок. «В этом направлении тоже надо что-то делать, черт с ними, с демонами» - сказал Пьер. Под конец он обронил: «И вот что еще, Дионис. Займись подвалами и чердаками замка, вдруг там найдется что-нибудь интересное?».

На следующий день я уже гулял по улицам Хелембога. По официальной версии, я был ранен, переболел лихорадкой и был комиссован домой. Департамент мне выделил приличную сумму денег, с которой я чувствовал себя богатым человеком. Предложение Лазоревского я принял, и разобравшись со всеми своими делами в столице собирался ехать на север, в замок, чтобы, следуя указаниям Пьера «заняться подвалами и чердаками». Их я, кстати облазил, хотя, признаюсь, не очень тщательно. Я нашел маяк, но совершенно не знал, что это за штука и как она работает. Но я забегаю вперед. В тот день, в самом начале марта, когда я паковал чемоданы ко мне домой пришел Пьер. Пришел просто так: по-дружески поболтать, выпить и закусить, попрощаться – ведь не известно насколько я покидаю город.

«А знаешь, - в ходе наших посиделок обронил Энтьер – мой покойный отец ведь жил раньше в твоем замке».

«Вот как? Почему ты раньше ничего не говорил?»

«Не знаю… у нас с отцом сложные отношения. Он не очень обрадовался, что я выбрал службу в департаменте республиканской безопасности. Уже позже, когда я получил доступ к архивам по делу Серой Каравеллы, я с удивлением выяснил, что мой отец привлекался в качестве свидетеля. Он, представь себе, был там, в твоем замке, вместе с твоим дедом, приехал туда в качестве военного журналиста. Но это еще не все. Мой дед, Серж Энтьер, был сенешалем замка Деменфорт. Он умер еще не старым, от сердечного приступа, лет за пятнадцать до начала войны Вервольфа. После его смерти наша семья перебралась в столицу, но вот, в войну, отец вновь оказался в Деменфорте. Я долго раздумывал, говорить тебе или нет, но решил, что стоит сказать. Вся эта история, очень странная, Деменфорт хранит много старых и страшных тайн, и кто знает, может быть, мой отец знает больше чем говорит».

Я уехал на север, в свой замок. Деменфорт был холодным и пустым. Я почувствовал себя дико одиноко. Охватившая меня меланхолия очень перекликалась с дождливой унылой погодой, совершенно не весенней. Спаслось в огромной махине Демонфорта плохо. В одну из ночей в завываниях ветра, гулявшего в холмах, я услышал голос и сразу его узнал. Меня звал плененный демон. Кутаясь в плед, я спустился из своей комнаты вниз в гостиную. Ноги сами несли меня. Оказавшись внизу, я оцепенел от ужаса: темная фигура демона притаилась в углу гостиной. Горели изумрудные глаза.

«Вижу, ты напуган» - сказал демон – «Право, не стоит пугаться. Я не причиню тебе вреда. Наоборот, моя задача служить тебе и охранять тебя».

«Служить и охранять?» - немного заикаясь, переспросил я.

Демон вдруг оказался рядом со мной.

«Ты – сын Чужой Половины» - прошептал он вкрадчиво. Меня прошиб холодный пот.

«О чем ты? Я не понимаю…» - проговорил я.

«Мы томились в плену больше тысячи лет. Нас пленили семь государей, семь могущественных чародеев, происходящих из племени Лиилит. Они правили этим миром, воздвигнув высокие и прекрасные чертоги, а простые люди поклонялись им как богам. Эти государи с нашей помощью сумели возвести неприступную твердыню – Чоран-Чертран, чародейский чертог, из которого они намеревались совместно повелевать миром и… кто знает? Может быть и другими мирами. Однако, государи повздорили. Началась великая война, в которую вмешались высшие силы. Сам архангел Михаил вел полчища небесные, чтобы очистить эту землю от потомков Лиилит и спасти потомков Евы. И тогда в войну вступил наш сюзерен, властитель Бездны и отправил сюда воинство свое. Но шли сюда полки тьмы не затем, чтобы спасти государей, засевших в чертогах, нет. Отец Справедливости жаждал низвергнуть чародеев в Бездну, чтобы предстали они перед ним и перед Великой Матерью и перестали терзать несчастную землю. Но чародеи сотворили великое заклинание и мир этот навсегда остался отрезан от других миров. Все врата в другие миры оказались запечатаны, заперты и ключники сторожили двери. Остались только маленькие лазейки, но через них разве может пройти армия? Закрывшись от всех, чародеи продолжили свою битву, многие твердыни оказались разрушены, многие из государей пали, и один, сидевший в неприступном чертоге Чоран-Чертран торжествовал. Но он забыл об одном старом и мудром маге, который жил далеко на юге и повелевал пленными демонами. Этот маг не вмешивался в борьбу, он ждал, когда иссякнут силы других государей, чтобы нанести решающий удар. И он, этот маг, послал демона Авадона в Чоран-Чертран. И демон низверг чародея, а чародейский чертог ушел под воду, и оказался скрыт от внешнего мира на дне волшебного озера. Битва была закончена, но силы чародеев оказались настолько истощены, что они обратились в бесплотных призраков, и существовать могли только на Чужой Половине мира. Конечно, у них были последователи, и на руинах чародейских чертогов воздвигались цитадели магических орденов и языческие храмы. Проходили века, мы, демоны, томились в сосудах, поскольку маг, пленивший нас исчез, канул, вместе с Авадоном и мы не чувствовали их присутствия в этом мире. Но мы, даже заключенные, видели, как менялся мир, и мы знали, что рано или поздно придет тот, кто поднимет из глубин Чоран-Чертран и развеет древнюю магию, сковывающую этот мир. Мы знали, мы верили. Потому что, даже находясь в заточении не утратили способность видеть и слышать.