Жизнь в условиях раннего средневековья на проекте «Один в прошлом»

[Dante 10403]

https://22century.ru/popular-science-publications/odin_v_proshlom

Павел Сапожников — реконструктор, координатор проектов в историческом ивент-агентстве «Ратоборцы». С 14 сентября 2013 по 22 марта 2014 он провёл 3 сезона «в условиях Древней Руси»: осень, зиму и весну, и проверил на себе, как жили наши предки в далёком X веке в рамках проекта «Один в прошлом». Сейчас он возглавляет рабочую группу, которая занимается подготовкой следующего проекта — «Семеро в прошлом», который должен стартовать уже этой зимой. Участники проведут 9 месяцев в лесу Новгородской области, в условиях «раннего средневековья».

Подробнее о беспрецедентном проекте, можно узнать из документального фильма «Один в прошлом», а нам удалось встретиться с Павлом и узнать подробнее о его переживаниях, одиночестве, людях и животных, о том, что было сложно и что полезно, о тяжёлом возвращении, исторической науке и карманах.

XX2 ВЕК. Павел, вопросов много, предлагаю пойти по порядку: как ты на это согласился и кому принадлежит идея?

Павел Сапожников. Алексею Овчаренко, владельцу конторы и моему другу. Когда обсуждали, стало понятно, что это хороший проект именно для меня. Наверно, из-за склада характера: я спокойный, склонен к мизантропии, одиночеству, вот это всё. Достаточно комфортные для меня условия. Мне распрекрасно живётся без людей, проще, чем многим.

XX2 ВЕК. Долго ли готовились и как?

П. С. Шесть или восемь месяцев — от зарождения идеи до реализации. Подобного опыта не было ни у нас, ни глобально, подсмотреть негде. Всё было чудовищно сумбурно и ужасно. Следующий проект, «Семеро в прошлом», готовим не один год уже, понимая, насколько всё было плохо в первый раз. Мы пытались найти как можно больше источников, но чтобы, например, построить дом — нет такой литературы. Надо изучить 150 разрозненных статей, большинство из которых — это какие-то отчёты… Отсюда и ошибки в материальной культуре и не только. Выбор места не совсем удачный — Подмосковье, с охотой и промыслом там тяжело, плюс чудовищные проблемы с легальным природопользованием. А мы всё через медиа освещали, тем самым собирая доказательную базу, по которой нас потом могли осудить. Время проекта тоже странное — начали в сентябре и закончили в марте, так что выращивать что-то тупо было невозможно. А время такое выбрали, скорее всего потому, что в агентстве это межсезонье и проще отпустить на это время «сотрудника».

Из-за этого зерно запасали заранее — взяли «на глазок», привезли, сложили, а оказалось, что его слишком много. Никто не знал, сколько потребуется человеку в таких условиях с учётом остальных продуктов, сколько съест птица и другие животные. Ещё я жил недалеко от дороги. Это вообще казалось каким-то сюром. Я гулял, ну километров десять вокруг хутора, как немецкий парашютист в 41-м году: в странной одежде, стараюсь не светиться перед людьми, выбираю обходные дорожки вокруг полей, дорогу перехожу, когда машин нет. Как-то глуповато всё.

То, что был один, — это немного странно, в плане историчности. Отшельничество — это специфическая тема, которая во все времена была исключением. В раннее средневековье, наверно, ещё больше, чем сейчас — тогда выжить в одиночку было значительно сложнее.

Дом строили современными инструментами. Это нормально для реконструкции, но мы поняли, что так нельзя: кроме конечного предмета, нужно воспроизводить ещё и технологию. Но колоть брёвна на доски — это самая дорогая процедура, которую я вообще могу себе представить. Кубометр пиленной доски стоит тысяч восемь, а колотой… мне кажется, там речь пойдёт о шестизначной сумме. Примитивная работа очень трудоёмкая, а сейчас самое дорогое — это не материальные ресурсы, а человеческое время.

XX2 ВЕК. А как у тебя было со временем на проекте, электричества же нет, сколько было «рабочего времени»?

П. С. Световой день зимой часов пять-шесть. Но забавно — организм довольно быстро под это перестраивается. Возможности чем-то заниматься в темноте нет, и начинаешь дольше спать. Если в Москве через 8—9 часов всё равно просыпаешься, потому что выспался, или, там, телефон, будильник, машины за окном. Тут тебя это не ограничивает и можно часов 15—16 проспать вообще без особых проблем. А что ещё делать? Темно, освещения от небольшого светца почти никакого, да и всё равно заняться нечем.

XX2 ВЕК. В фильме показали, что ты насаживал мышку на пику и синичку на ниточки подвешивал — это от скуки?

П. С. Своеобразное развлечение. Как говорит один мой товарищ: «Как минимум, это красиво». Синичку-то я съел потом. Я понимаю, что это не совсем нормально, и многие люди считают меня двинутым в связи с этим, но я и не особо спорю. Лично я не вижу в этом ничего такого. Поймал, убил птичку, сегодня она не пригодилась, почему бы не подвесить на ниточку, это же красиво, она меня радовала. А мышка на палке — это тоже красиво. Кого дальше ловил, тоже насаживал — их птицы клевали, и мне было интересно, как птички съедают мышек на этих палочках. Я понимаю, что это не совсем нормально, но меня это почему-то забавляло.

XX2 ВЕК. А как ещё развлекался?

П. С. Придумал себе несколько незамысловатых игр, например, очень любил играть в скорлупки. У меня было некоторое количество орехов, что, кстати, очень исторично. В Новгороде всё завалено этими орехами. Мостовые укладывали слоями — одна уходила в грязь, сверху настилали новую и между ними огромное количество лузги от лесных орехов, лещины. В Новгороде, видимо, это было очень распространено и модно, поэтому на проект я их тоже взял мешочек. Собирал специально лузгу, ходил на озеро, кидал скорлупки в воду, а потом камушками их топил. Мне очень нравилось, мог часами этим заниматься, меня ограничивало только то, что скорлупки заканчивались. Много гулял, метал сулицу, это копьё такое, — часы мог проводить за этим прекрасным занятием. Теперь я отлично метаю. На следующий проект тоже обязательно возьму. Штуки три, а то за одной постоянно бегать приходится.

XX2 ВЕК. А перед проектом чему-то учиться пришлось?

П. С. Ну, я к тому времени уже какое-то время занимался реконструкцией, поэтому представлял, как с разными предметами обращаться и как их делать. Пытался что-то читать, чему-то тренироваться, эффект, конечно, это имело не очень существенный. Например, я учился огонь разводить, но оказалось, что это было не обязательно: во время проекта у тебя неограниченное количество времени, делаешь, пока не получится — других вариантов нет. Пару раз, по тридцать-сорок минут сидел. По большому счёту, всё зависит не от тебя, а от качества заготовленного трута. Если он хороший, сухой, то всё довольно просто. В основном брал чагу — гриб, который на берёзе растёт. У него нижнюю часть, трубчатую — выкидывают, а верхнюю, тоненькую, сушат, варят в воде с золой, нарезают и снова высушивают. Если всё приготовить правильно, то он легко искру ловит. А если воздух влажный, или ты забыл с вечера положить мешочек с трутом на печку, чтобы он там постоянно подсыхал, то могут возникнуть проблемы. А когда в течение пяти минут у тебя не получается сделать что-то такое простое, ты начинаешь злиться и нервничать, что совсем не добавляет очков к успешности.

XX2 ВЕК. Насколько я знаю, ты ещё свечки делал, а откуда воск?

П. С. Ну, у меня был запас небольшой, это такое, допущение. Он точно был, его добывали из бортей — либо в деревьях углублялось дупло, либо из бревна делали полый «ящик», и поднимали на верёвке на дерево и в них заселялись дикие пчёлы. Просто в одиночку в Подмосковье его добыть невозможно. Сейчас уже понимаю, что свечи это не очень-то правильно, воск — дорогой товар. Он почти весь, насколько известно, уходил на экспорт. Его в большом количестве добывали на северах, в Новгородском княжестве почти весь отправляли в Европу, потому, что там христианство, церковь, свечи. Простые люди их не использовали, выгоднее было воск продать, а самим брать животный жир или масло льняное для светцов (речь скорее идёт о масляной лампе, светец — это подставка для горящей лучины — прим. «XX2 ВЕК»). У меня были светцы и запас льняного масла. Это точно исторично — изо льна делали масло и ткань.

XX2 ВЕК. Ты в одном из видео говорил, что льняные рубашки портятся быстрее и шерсть вообще лучше. Но это ведь дороже?

П. С. Всё от региона зависит. В Скандинавии, например, почти вся одежда была шерстяная, потому, что процветало скотоводство, стригли овец и делали ткань. Лён для них был импортной и дорогой тканью, которую мало кто мог себе позволить. Для Руси ситуация немного иная: и лён вроде был, и скотоводство. Я просто предполагаю, что шерсть практичнее — более ноская и лучше защищает, что от жары, что от влаги, что от дождя. И причин не использовать шерсть, кроме распространённых заблуждений о том, что летом в ней жарко или она колючая, по сути-то и нет. Если взять Новгород, там земли́ хорошей практически нет: леса, болота. Зона рискованного земледелия: если ты что-то посеешь, не означает, что что-то соберёшь. Со скотиной проще — она пасётся по лесам-болотам, вполне себе живёт. Конечно, если брать Киев с Черноземьем, то там земледелие в первую очередь развивалось. Новгород почти до самого конца сильно зависел от поставок зерна с юга. Когда с южанами ссорились, частенько голодали потом, вымирали существенным количеством. Забавным это, конечно, не назовёшь, но любопытно: в нижегородских слоях есть некоторое количество «моров», когда город вымирал на три четверти. За несколько лет мог сжаться с огромной площади чуть ли не до размеров современного кремля. Все умерли — голод.

XX2 ВЕК. Кстати о голоде. У тебя проблем на проекте не было?

П. С. Нет, были проблемы с разнообразием. Кроме лука и зерна ничего и не было. Проблем со здоровьем не возникло — период времени не такой большой, а основные витамины и элементы в луке, капусте и зерне содержатся. Похудел я сильно, килограммов на двадцать. Но когда вернулся, очень сильно растолстел. Сами не знаем, почему так произошло. Может, организм перешёл в режим накопления, может всё из-за того, что на проекте ел много яиц. У меня куры были, штук 11, правда одну в начале лиса утащила, а большая часть вообще оказалась молодками и яиц не давала. Мы в птицах не разбирались и на рынке нам «неликвид» сбагрили. Получилось, что две курицы неслись регулярно, а остальные — периодически, но пара штук в день была. Так что есть версия, что холестерин мог повлиять, но не знаю, насколько это правда. Я думаю, всё из-за стресса…

XX2 ВЕК. А от чего стрессовал? Ты как-то в интервью сказал, что «самого тяжёлого» нет, хотя об этом все спрашивают. А что есть?

П. С. Самого — на самом деле нет. Обычно, я говорю, что тяжелее всего — это информационный голод. Это действительно сложно: мы привыкли получать кучу информации — звуков, надписей. А тут вообще ничего нет, деревья качаются, ветер дует, облака плывут — маловато в этом информации для современного мозга, начинаешь от этого тупеть. Я помню, меня даже как-то паника охватила, что я в овощ превращаюсь. Просыпаешься, вообще ни о чём не думаешь, и только вечером понимаешь, что день-то прошёл, а ты даже ни о чём не задумывался, никаких планов не строил. Просто существуешь, как животное… это меня испугало. Это просто психологический анабиоз в ответ на нехватку информации, потом назад быстро встраиваешься. Но это не самое страшное.

Тебе я правду расскажу: это всё просто страшный геморрой. Всё. Начиная от стирки одежды — не очень сложно, но геморрой. Одно дело ты пришёл вечером, закинул в стиралку и кнопку нажал, другое дело — дров натаскать, огонь этот несчастный накресать в миллиардный раз, затопить печь по-чёрному, камни погреть, чтобы они раскалились, воду принести, камни положить в воду, чтобы она согрелась, золу из печки выгрести, потом стоять на морозе и это всё в горячей воде жмыхать. Это просто неудобно и занимает два часа, когда световой день — пять. Ты половину дня потратил, чтобы постирать две рубашки. У тебя ни фига не мыло, не стиральный порошок, у тебя зола. Что в этом приятного? Информационный голод — это да, паршиво, но каждую неделю так одежду стирать тоже не прикольно.

Разве здорово пять-шесть часов сидеть перед жерновами и крутить какую-то ручку? Это начинает сводить с ума. Я старался всё делать в темноте, чтобы день световой и масло не тратить и это та ещё пытка. В доме абсолютно темно, я ещё и дверь закрывал, чтобы холод с улицы не шёл, ты крутишь, не видишь ни зги, только этот противный звук от того, как камни скрибышутся. Так несколько часов подряд. Что в этом прикольного? Да ни фига в этом прикольного нет.

И так — куда ни ткни. Сейчас я вообще понимаю, что и хозяйство надо было строить другим образом. У меня было слишком много всего материального на одного человека. Хутор предназначен для целой семьи — это как жить в здоровом особняке — используешь три комнаты, а убирать приходится везде.

XX2 ВЕК. Кстати, в комментариях часто были замечания о том, что у тебя в доме очень грязно. А вообще, возможно держать дом в чистоте? И как обстояли дела с личной гигиеной?

П. С. Уборку я делал раз в несколько дней. Учитывая, что особо и не мусоришь — достаточно. Пытался отмывать стены от сажи, но это невозможно. Тряпки нет, но даже если сено взять или снег — ну, попробуйте оттереть закопчённое бревно. Болгаркой — может быть, но руками — точно нет. Сажа везде, в доме сплошные дерево, кожа и керамика — они прекрасно её впитывают. Можно сколько угодно стирать рубашку, она будет чистой, но выглядеть, как омерзительный, бомжовский балахон. Стираешь-то всё той же золой, щёлок больше неоткуда добыть. Не думаю, что у наших предков было по-другому. Хотя, после проекта я перестал воспринимать золу и сажу как грязь — они стерильны и неизбежны. С ними можно просто смириться. Когда я пришёл к этой гениальной мысли, жить стало получше.
Перед проектом я думал, что сложно будет с помывкой, я-то привык ходить в душ, по сути, каждый день. Переживал, что смогу помыться раз в неделю в лучшем случае, но оказалось несложно. Нет такой спешки, от которой обычно преешь в городе, ни метро, ни духоты. Одежда вся лёгкая, натуральная, свободная, всё течёт довольно размеренно — быстро привык.

 

XX2 ВЕК. В одном из репортажей ты говорил, что хочешь пожить ещё какое-то время на хуторе. Долго? И как это вообще всё заканчивалось?

П. С. Где-то на неделю остался. Там всё было очень печально, во многом, это связано с животными, из-за нашей неопытности в и непонимания организации. Никто совершенно не подумал о том, что будет после окончания. Поэтому я остался предоставленный сам себе, и совершенно не понятно, что делать с этим хозяйством. Прошло несколько дней, мне стало ясно, что я бы так-то свалил бы с удовольствием в более прекрасные места, но не мог, как раз из-за животных. Вариант кому-то их продать, или отдать, или съесть, даже не рассматривался, потому, что я относился к ним лучше, чем к некоторым людям, которые окружали меня в тот момент. Это было очень тяжело, в концепции следующего проекта всё продумано — период постадаптации и так далее. С днём окончания проекта, он конечно, ни фига не заканчивается. Это, примерно, середина. В прошлый раз этого не учли, и всё, естественно, постепенно растворилось, накрылось медным тазом и пошло по самому негативному сценарию.

XX2 ВЕК. У тебя ещё была собака, с ней что произошло?

П. С. С собакой, я надеюсь, всё в порядке, она убежала от меня. У него ушной клещ обнаружился, плюс он как-то не разделил моих восторгов по поводу зерновых похлёбок. Вообще брать взрослую собаку, заведённую за месяц до начала проекта, с которой ты плохо знаком, которая к тебе не привязана, — это изначально довольно провально. Она в итоге от меня убежала к ребятам, которые жили рядом, и у них и поселилась. Просто в фильме, когда она ушла, это решили не объяснять — исчезла и исчезла. Усугубилось ещё и тем, что через несколько месяцев после этого я записывал видео про готовку и, как мне тогда казалось, очень весело пошутил про пирожок с собакой. После проекта уже узнал, что многие подумали, что я её съел.

XX2 ВЕК. Что самое тяжёлое было в возвращении?

П. С. Что самое тяжёлое — не знаю, но это было очень жёстко. Гораздо хуже, чем сам проект. Три или четыре месяца после — наверно, худшее время во всей моей жизни. Просто кошмар. Я настолько не вписывался во всё, настолько ужасно себя вёл… очень благодарен людям, которые меня в тот момент окружали, что не прокляли меня, не уволили, не послали куда подальше и не оставили в гордом одиночестве. Меня ужасно колбасило от всего, что происходит, я не мог найти, чем заняться, первые несколько месяцев я вообще ничего не делал, стал конкретно пить, основательно, запойно. Это как-то всё сошло на нет где-то через шесть-восемь месяцев после проекта. Отходняк, фактически длился дольше, чем проект.

XX2 ВЕК. Похоже на фильм «Изгой»?

П. Сапожников Да, классный фильм. Очень много прям… сцена возвращения в фильме очень круто сделана, я её очень мощно переживаю.

XX2 ВЕК. Что мешало войти в жизнь?

П. С. В основном люди. Было много внимания, интервью, вопросов «чего-как?», а мне, естественно, ничего рассказывать не хотелось. Основной конфликт сводился к тому, что меня бы вполне устроило, если бы людей по-прежнему не было, просто всё бы было поудобнее, стиральные машинки и так далее. А вот люди — это не надо, это лишнее. На проекте я вообще понял, что для меня даже находиться рядом с людьми — это необходимость. Вот мы сейчас сидим, разговариваем, но я понимаю, что если бы я тут просто заперся один, мне было бы значительно лучше.

XX2 ВЕК. Прости.

П. С. (Смеётся) Ну, к сожалению, это не перебороть. Там я себя чувствовал очень хорошо, на 100% заряженным. Когда наступал день открытых дверей или приезжал оператор, я разряжался на один процент, а потом восполнял — это круто. Конечно, постоянно быть одному — тяжело, но мне определённо не хватает этого одиночества. По своей воле, я бы дня четыре в неделю проводил один вообще с удовольствием, чтобы никого не видеть, ни с кем не общаться. Я таким был всегда и совершенно от этого не страдаю.

XX2 ВЕК. Что тебя больше всего удивило по возвращению?

П. С. Карманы, конечно. Я на полном серьёзе. Никакие телевизоры, планшеты, музыка, даже на десятую часть меня не поразили так, как карманы. Хоть это несложно, но в X веке ещё не догадались. На самом проекте, как-то не думал об этом, но когда переоделся, надел штаны и обнаружил, что там такие штуки, в которые можно руки засунуть, они прям по размеру и это очень удобно, я ходил, как гопник с руками в карманах, и просто кайфовал от того, какие они прикольные, какие люди молодцы, что их придумали.

XX2 ВЕК. Что бы ты назвал самым положительным в проекте?

П. С. Наверно то, что это начало пути, некой экспериментальной археологии с постройками и материальной культурой, пути, который мы прошли. Я вот этому очень радуюсь, что, несмотря на то, что это было коряво, непродуманно, плохо и неправда. Без проекта мы бы не смогли продвинуться туда, куда продвинулись, а мне нравится то, что мы делаем, с точки зрения науки, археологии.

XX2 ВЕК. Есть примеры чего-то ценного для науки?

П. С. Ну, например, мы набрали 5 топоров разной формы и хотели проверить, как они себя ведут. Я где-то за неделю понял, какой топор самый удобный, а остальные просто лежали. У всех древнерусских топоров очень большой КПД. Больше, чем у современных плотницких, за счёт формы лезвия, веса и так далее. Но есть и обратная сторона — быстро изнашивается древко. Утолщения как на современных топорах тогда ещё не придумали, и рукоять довольно тоненькая в месте насадки и постоянно ломается. Менял примерно раз в неделю. Много было разных экспериментов из разного дерева: дубов, ясеней, клёнов, берёз, чего угодно, разной длины, разных форм, я чего только не пробовал. Я вот рассказал об этом и подумал, что почему-то никогда об этом не писал и не фиксировал, а на самом деле стоит.
На следующем проекте мы хотим попытаться сделать печь с дымоходом. Да простят меня все специалисты по ранней средневековой архитектуре, благо, их человека два, в последнее время я стал сомневаться, что дома топились по-чёрному. Этому даже есть косвенные свидетельства, но я пока очень аккуратно об этом размышляю. Чтобы посвободнее рассуждать надо взять анализ сажи на вещах — а этим никто не занимался. Если посмотреть, сколько её в деревянных и кожаных изделиях, которые находят, то можно будет однозначно сказать, как топили печь. Сейчас мы хотим найти единомышленников в науке, и если им что-то нужно, из любой области, мы готовы это изучить. Просто, пусть скажут, что и как надо фиксировать, чтобы это имело научную ценность, но пока что-то тухловато.

XX2 ВЕК. Под фильмом довольно много комментариев — читаешь? Как относишься к критике?

П. С. Что-то читал, что мне люди близкие скидывали, но целенаправленно — нет. Вообще, я уже давно выучил, что если тебя критикуют и говорят, что ты делаешь фигню, — это прекрасно, значит, ты куда-то двигаешься. Если я понимаю, что пост положительный, что всё круто и мы молодцы — я не дочитываю, а зачем? Это приятно, но не интересно. «Историческая критика» меня вообще всегда забавляет. «Один в прошлом» можно вообще разнести, камня на камне не оставить. Столько всяких ошибок, столько наворотили. Если бы я писал разгромную критику, я бы это сделал основательно, аргументированно, бесспорно и железобетонно. Долго ждал, что найдётся такой человек, который будет не пургу гнать про то, как предки жили, а чётко скажет: «Чуваки, какая историчность? У вас дом бензопилой спилен, вон следы на видео видно». Много было непопаданий с точки зрения региона — начиная от керамической фляжки, которую вообще в степи нашли, где были хазары, заканчивая топором, который родом из Ирландии. Такого разлёта географии просто не может быть. Но об этом не написал никто за всё время существования проекта, за все комментарии, что были.

К следующему проекту мы уже себя в такие жёсткие рамки загнали, что выть хочется. Вот тут рядом, в Киеве, такая штука есть именно на это время, но её нельзя брать, потому, что мы делаем Новгородскую область. На том проекте мы даже об этом не задумывались, времени не было на подготовку, да и знаний тоже. А это ведь бездонная яма — чем больше разбираешься, чем большей точности достигаешь, тем больше понимаешь, что это пропасть. Как обычно, чем больше я знаю, тем меньше я понимаю.

XX2 ВЕК. Участников на новый проект уже нашли? Ты участвуешь?

П. С. Я — точно да. Остальных ещё не отбирали. Критериев, как таковых, нет. Не обязательно быть реконструктором, фермером, всё уметь… не обязательно быть мужчиной или моим другом. Искать людей, если честно, сложно. Когда сам не до конца понимаешь, кто тебе нужен… У меня есть желание собрать идеальную «команду космонавтов». С другой стороны, не факт, что это не даст сбой. Кроме того, бригада прекрасных специалистов, которые всё умеют, у которых всё отлично и которые ладят друг с другом — это совершенно не интересно для наблюдения. Проект должен быть медийным — это одна из его основ. Михаил, который занимается видеоосвещением, даже недавно привёл психолога, который отбирает участников на шоу à la «Дом 2», чтобы можно было предсказать, как они там будут друг с другом ругаться. С одной стороны, это, интересно, но меня не устраивает. В общем, кастинг — это тонкий момент, но человека ещё три-четыре есть на примете.

XX2 ВЕК. Будут ли в этот раз камеры на проекте? Прямая трансляцию?

П. С. Нет. Стационарные камеры, конечно, все хотят, но я — против. Может, у меня пунктик по этому поводу, но с камерами на хуторе я в проекте участвовать не буду. Мы сейчас с Мишей как раз люто спорим, как часто будет приезжать оператор и вести съёмку. Плюс мы хотим одного из участников подготовить и выдать ему простенькую камеру, чтобы он мог снимать процесс изнутри. Получается, примерно половина того, что там будет происходить — будет сниматься.

XX2 ВЕК. Как снимался первый проект?

П. С. Было несколько операторов, они приезжали по одному в разное время, так что я не знал, когда их ждать. В среднем — где-то раз в неделю. Оператор мог и на два часа приехать, когда понимал, что делать особо нечего, что я не в настроении и закрываюсь от него в доме. Снимал какой-нибудь таймлапс и уезжал печальный. А иногда мог провести целый день, с раннего утра до самого вечера. Ему было запрещено со мной разговаривать, и, если честно, это одна из худших практик предыдущего проекта, вся тема с изоляцией — это довольно глупо. Я даже не могу сказать, что это было сложно, это просто глупо. Через какое-то время я начал откровенно стебаться — мне-то с оператором никто не запрещал разговаривать. Когда приезжал, я, не переставая, с ним разговаривал, что-то рассказывал. Он слушал, ржал, но никогда ни слова не говорил в ответ. В общем, это было как-то люто глупо, но почему-то мы решили, что общение с современным миром может перебить всю тему с историчностью. А тут семь человек, они всё равно будут друг с другом общаться о современном, что-то вспоминать, обсуждать фильмы, вести обычные современные разговоры. Поэтому нет смысла ограничивать их в разговорах с оператором или кем-то ещё. Мы не пытаемся вводить ничего ролевого, будто это семья или это группа охотников. Это семь современных человек, которые оказались вот в таких условиях.

XX2 ВЕК. Ты рассказывал, что во время проекта рубанул себе по пальцу — как-то обрабатывал?

П. С. Было дело, шрам остался. Никак не обрабатывал — водой промыл да перевязал. Пытался ещё стежок сделать, как-то сшить. Потом приехал врач, который наблюдал за моим состоянием, надавал по башке, сказал, что я идиот и нельзя льняными нитками раны шить. Но у меня и не получилось, так что ладно.

XX2 ВЕК. Часто болел?

П. С. Строго говоря, я не выздоравливал. Какие-то сопли и кашель были постоянно, я даже внимания не обращал. Зима выдалась паршивая, постоянно было мокро, ноги сырые. Где-то неделю было обострение, температура, подглючивало немного. Вариант эвакуации я как-то даже не рассматривал. Наверно, если бы ногу сломал, заговорил бы по-другому, но так не думал об этом, даже с температурой. В случае чего, у нас недалеко от хутора жили несколько наших работников, можно было до них докричаться.

XX2 ВЕК. А если бы на голову что-нибудь упало и ты потерял сознание, то никто об этом бы и не узнал?

П. С. Через несколько дней, наверно бы и узнал… когда заметили бы, что уже пару дней дым не идёт. В этот раз думаем над какой-нибудь системой: цинковый чемоданчик запаять с сигнальными ракетами или спутниковый телефон. Новое место достаточно глухое, в Новгородской области, далеко от цивилизации. Там километров 10 от дороги, болота, лес — как на другую планету прилететь. Ничего, кроме спецтранспорта, там, в принципе, не проедет.

XX2 ВЕК. С местными властями как-то координируетесь, с МЧС?

П. С. Работаем в этом направлении. Сам участок мы хотим купить, благо, эта прекрасная болотистая земля не стоит вообще ничего — 10—20 тысяч за гектар. И я понимаю почему — она ни подо что не пригодна, кроме такого проекта.

XX2 ВЕК. Ты говорил, что устаёшь от людей, а вот вас будет семь человек, в замкнутом пространстве, вдалеке от всех.

П. С. Ну, вот это печально, конечно. Вангую, что ничего хорошего не произойдёт. Я неплохо в этом вопросе подковался, изучив много литературы по психологии и этологии про небольшие замкнутые группы, агрессию и так далее. Надеюсь, будет много внешних трудностей, чтобы было меньше внутренних проблем. Сплачиваться против чего-то очень помогает.

В первом проекте была ключевая ошибка — не было конкретных целей. Заход был такой: «А давайте сделаем и посмотрим, что будет?» Когда ты предоставлен сам себе и у тебя нет конкретных задач, это весьма угнетает. У нового проекта цели будут, концепция уже довольно давно прописана. Там и наука, наблюдение и фиксация каких-то вещей, кое-что по медийному продвижению, так как без освещения проект смысла не имеет. Плюс, он начинается в декабре, на зимнее солнцестояние, а заканчивается в сентябре, охватывая весь посевной период. Мы заготавливаем продукты на семь месяцев из девяти, при этом на три четверти от нормы. Это стимулирует к тому, чтобы зимой заниматься промыслом, а с наступлением весны — сельским хозяйством. Иначе проект будет невозможно закончить — оставшиеся два месяца, хоть это и не очень долго, без еды не протянешь. Мне кажется, что план неплохой.

XX2 ВЕК. До старта ещё полгода, планируются ли какие-то мероприятия в ближайшее время?

П. С. «Времена и эпохи» в Москве, 9—19 августа. Большой, «мультиэпошный» фестиваль, ремёсла, бои, магазины — тысяча-полторы участников. Будет вообще всё: от античности до гражданской войны в США, ну и более классические, вроде, Древней Руси. У меня будет площадка «Семеро в прошлом», правда, пока с местом не определились — есть вариант, что в Коломенском, но пока там пертурбации чисто административные. Возможно, разобьём всё по московским паркам, либо по бульварам. Изначальная идея — замкнуть Бульварное кольцо нашими площадками. В прошлом году фестиваль делали просто по московским улицам, подсчитать точное количество участников невозможно, но по каким-то прикидкам — тысяч 400—500 человек было.

XX2 ВЕК. Отлично, удачи с фестивалем и проектом.

П. С. Спасибо.

 

[Stylist 12487]

3 часа назад, Dante сказал:

Надеюсь, будет много внешних трудностей, чтобы было меньше внутренних проблем. Сплачиваться против чего-то очень помогает.

Абальдеть! Было дело, шила одежку для исторических реконструкций. Изучала историю костюма. Мечтала поехать на юбилейную реконструкцию Полтавской битвы.
И вот тут - полмиллиона народа в теме, а экипаж из семи человек подобрать не могут.
Жаль, что мне остается только любоваться издали. Думаю, если каждый будет отвечать за свой участок работы - конфликты можно свести к минимуму. Фантазирую, чем могла бы быть полезна? Спокойная, обожаю животных, люблю работать в команде, постигать новое. Умею прясть, шить, вязать, скорняжить, свежевать дичь, готовить еду. Держу слово, тружусь с творческим подходом на результат. Вместе с тем слабая физически и люблю комфортный быт
В таких экстремальных условиях человек прекрасно проверяется "на вшивость" и выдает те качества, которых и сам от себя не ожидал. И это - не "Дом-2", эксперимент имеет вполне себе научную ценность.

[Феликс Бобчинский 1155]

кроме желания, нужна возможность!!!

если, да! свободный художник в погоне за новыми ощущениями и эмоциями.

ни семьи, ни детей, ни обязательств.

покопаешься в огороде, лапки золой ототрешь,  и пиши очередную главу про очередную графиню и графина при свечах или лучине гусиным пером.