Оскар Уайльд. Процесс века.

[Stylist 12487]

Этот материал подготовлен мной на основе текста книги Льва Клейна "Другая любовь" и фильма "Процесс над Оскаром Уайльдом". Фильма нет в русской озвучке, но сюжет понятен после ознакомления с судебным процессом (текст главы приведен полностью под спойлером ниже нарезки цитат).

"Одни люди входят в вечность благодаря своей гениальности, вторые - благодаря злодейству, третьи - эпатажу, четвертые - красоте. И есть еще совсем небольшая группа людей, которая попадает в историю благодаря своим верности, преданности, умению дружить, всегда подставить плечо. Именно таким человеком и был Робби Росс."

Цитата

***"любви, которая не смеет назвать свое имя"

***он был обвинен на основе показаний банды заведомых шантажистов

***Крах Уайлда был полным. Судебные издержки, весьма значительные, отнесли на его счет, так что немедленно описали всё имущество. Раньше знаменитому писателю везде был открыт кредит, теперь все кредиторы бросились требовать свои долги. Дом и вещи, ценные коллекции картин пошли с молотка. Распродано было все, вплоть до двух морских костюмчиков сыновей и подаренная старшему сыну Библия. Оскар Уайлд был лишен прав отцовства, сыновьям была присвоена другая фамилия. Мать, не вынесши позора, умерла. Жена с детьми переехала к своему брату в Швейцарию, затем развелась с Уайлдом и вскоре тоже умерла. Лорд Дуглас, опасаясь за свою судьбу, уехал во Францию, оттуда в Италию и перестал писать Уайлду. За два долгих года - ни одного письма.

***Отправляя Уайлда из Лондона, его в ожидании поезда выставили на полчаса на платформе - обритого наголо, в тюремной робе и в наручниках. Прохожие, узнавая скандальную знаменитость, плевались.

***"Тюремная исповедь" занимает больше ста страниц убористого книжного текста. Уайлд работал над ней всю зиму и весну. Главная идея исповеди - достигнутое смирение перед Богом, но смирением рукопись и не пахнет. Каждое слово кричит о ненависти к лорду Дугласу, но то, что именно для него писатель полгода работает над исповедью, гораздо более красноречиво говорит о любви. Переслать рукопись из тюрьмы не удалось. Он вручил ее Россу только после освобождения. Росс снял с нее две машинописные копии и одну отправил Дугласу. Дуглас впоследствии утверждал, что никогда этого письма не получал. Другую копию Росс значительно позже, после смерти Уайлда, вручит его сыновьям.

***18 мая 1897 г. Оскар Уайлд покинул Редингскую тюрьму.

***В том же году, пытаясь вернуть прошлое, Уайлд, неожиданно для всех призвал к себе Бози.

***"Быть с тобой - мой единственный шанс создать еще что-то прекрасное в литературе. Раньше всё было иначе, но теперь это так, и я верю, что ты вдохнешь в меня ту энергию и ту радостную мощь, которыми питается искусство. Мое возвращение к тебе вызовет всеобщее бешенство, но что они понимают. Только с тобой я буду на что-то способен."

***"Баллада Редингской тюрьмы" за подписью С.3.3. Это был его тюремный номер: корпус С, третий этаж, камера No 3.

***Наезжавшие друзья с грустью наблюдали быстрый распад личности.

***Он жил в постоянных долгах по мелочам и в унизительной нищете. В это время умер "багровый маркиз" и Бози получил немалое состояние (20 000 фунтов). Он снова появился на горизонте и посылал Уайлду небольшие чеки. Уайлд ожидал, что лорд Дуглас, на которого он потратил огромные суммы, выделит ему небольшую ренту, и мягко намекнул Бози об этом, но ожидания были напрасны. Дуглас вспылил и бросил Оскару, что тот канючит, "как старая б...."

***Болезнь, доставлявшая изгою сильные мучения, прогрессировала, и 30 ноября 1900 г., три года спустя после выхода на свободу, 46-летний Уайлд умер на чужбине, в Париже, в третьеразрядном отеле, в нищете и безвестности на руках у Росса и еще одного друга.

***В следующем году умерла королева Виктория. И век был окончен. Век викторианской Англии.

***Процесс века призван был добить "другую любовь" как безнравственность и вырождение, но привел к иному результату.

***Более того, история Оскара Уайлда обратила внимание на нередкую сопряженность этого явления с талантом и на силу этой любви и позволила поставить вопрос о том, правомерно ли трактовать это явление как болезнь.

***С Уайлда началась литературная традиция отображения "другой любви" в литературе нового времени.

***А в тени отношений с Дугласом стоит верный и любящий Росс...

 

Спойлер

Клейн Л.С., Другая любовь

Глава I

2. Процесс века

Не раз эта любовь губила судьбы и сокрушала авторитеты. О сложности и противоречивости этой темы наилучшее представление дает судебный процесс над знаменитым английским писателем Оскаром Уайлдом, состоявшийся в самом конце прошлого века. Это был один из самых знаменитых процессов, пожалуй, процесс века. О нем и о подсудимом написано множество книг (Эллис 1910: 348-395; Парандовский 1990; Pearson 1949; Broad 1954; Hyde 1962; 1981; Croft-Cooke 1972; Ellman 1988; Knox 1994; Schmidgall 1994, и др), снят фильм.

Будучи уже немолодым (35-40 лет), писатель водился с весьма молодыми людьми всякого сорта. Подружился он и с очень миловидным молодым поэтом Элфредом Дугласом, студентом Оксфордского университета. Этот весьма заурядный поэт и нерадивый студент был лордом, младшим сыном маркиза Куинсбери. Маркиз публично обвинил писателя в том, что тот соблазнил его сына на противоестественные отношения. Оскар Уайлд подал на маркиза в суд присяжных за оскорбление и маркиз был арестован. Но суд вскоре выяснил такие вещи, что писатель из истца превратился в обвиняемого. Симпатии присяжных и публики были на стороне маркиза. Ведь это был отец и он ратовал за спасение юного сына, затянутого в вихрь противоестественных страстей развратного писателя. Такова внешняя фабула. Но за ней скрывается не столь простая раскладка добра и зла.

Оскар Уайлд, так же, как и другой знаменитый писатель, его сверстник Бернард Шоу, был ирландцем, уроженцем Дублина. Он родился в семье известного врача, женой которого была поэтесса, воспевавшая ирландскую национальную гордость. Мать, уже родившая одного сына, хотела дочь и в раннем детстве одевала Оскара в девичьи платьица. Сын вымахал в высоченного верзилу, но приятели отмечали в его манерах нечто женственное. И выделялся он длинными волосами, когда все носили короткие. Гордость Уайлда была уязвлена с юности: его отец был обвинен в изнасиловании пациентки под наркозом и, хотя присужден он был к символическому штрафу в одно пенни, но репутация была погублена.

Оскар блестяще окончил Оксфордский университет. Как многие студенты того времени, он преуспевал не только в университете, но и в веселых заведениях и получил от проститутки (известной среди студентов под кличкой "Старая Yes") сифилис. Два года его лечили ртутными препаратами и от этого почернели его зубы - всю жизнь он, разговаривая, прикрывал рот рукой. Медики, признав его вылеченным, разрешили жениться и иметь детей, но биографы подозревают, что болезнь была вылечена не до конца (ведь спирохета была открыта только в 1905 г.), а сказалась осложнениями позже. Кого-то другого эта беда могла бы обратить к сожалению о беспутной молодости и к раскаянию, но в Оскаре, с его мятежной душой, унаследованной от матери, это породило лишь раздражение против благонравия и ханжества общества, ожесточение против самого провидения: когда все падки до грешных наслаждений, почему именно ему досталась эта напасть? На всю жизнь в его душе поселились сознание своей исключительности и горькая ирония.

Он быстро прославился своими остроумными и вызывающими эссе об искусстве, а затем пьесами, которые шли с огромным успехом в театрах Англии и других стран, а также романами, из которых самый известный - "Портрет Дориана Грея", об ангельски красивом юноше, дьявольские страсти которого изменяют и старят не его, а его портрет. Вечная молодость - мечта всякого голубого.

Уайлд отрицал принцип реализма: искусство, говорил он, это действительно зеркало, но оно отражает не жизнь, а того, кто в него смотрит. Идеолог "искусства для искусства", модернист и символист, он сознавал свой талант и не скрывал этого сознания, эпатируя публику. Когда одна из его пьес была встречена бурной овацией, Уайлд вышел к публике и сказал: "Я так рад, леди и джентльмены, что вам понравилась моя пьеса. Мне кажется, что вы расцениваете ее достоинства почти столь же высоко, как я сам". В "Портрете Дориана Грея" глухо проходила на заднем плане гомосексуальная любовь, и он был многими критиками объявлен безнравственным, а пьеса "Саломея", пронизанная чувственностью, была запрещена к постановке в Англии.

Викторианская Англия была заповедником пуританства и ханжества, против которого смело выступил этот ирландский бунтовщик.

С одной стороны, он был законодателем вкуса и мод, с другой, одевался нередко вызывающе и кричаще: в век брюк и цилиндров появлялся в атласных штанах до колен, шелковых чулках и туфлях с серебряными пряжками, с беретом на голове и подсолнухом в руке. Или в вечернем костюме с орхидеей в петлице, а в руке - трость слоновой кости с набалдашником из бирюзы. Он поклонялся красоте вещей и человеческого лица и тела. Речь его была пронизана иронией и афористична. Он был мастером парадоксов и блестящим оратором. Каждую фразу выговаривал смакуя, и после каждой облизывал языком свои толстые чувственные губы. Высокого роста, он был похож, по метким впечатлениям одного репортера, на белого негра. Этот светский дэнди был, по признанию света, Королем Жизни. В конце жизни он писал: "Я был символом искусства и культуры своего века. Я понял это на заре своей юности, а потом заставил и свой век понять это".

Уайлд был женат на красавице Констанс (с 1884 г.), имел с ней двух сыновей. Дом их был полон произведениями искусства. Но жизнь супругов не была счастливой. Когда жена забеременела, Уайлд удивился, куда исчезли ее стройность и изящество. Она стала ему отвратительна. Он насильно заставлял себя быть с нею ласковым, а после близости с ней, как он признавался другу, "я полощу рот и открываю окно, чтобы проветрить губы" (Ellman 1988: 266).

Оскар увлекался красотой мужского тела и до брака, с юности, о чем говорят его юношеские поэмы. С 1879 по 1881 г. он жил вместе с юным художником Фрэнком Майлсом, любовником лорда Роналда Гауэра, тоже приятеля Уайлда, но кажется, до интимной близости с ними дело не доходило. Будучи в браке, он чрезвычайно любил разговаривать с гостями о гомосексуальных связях - он шутил, что это ему доставляет больше наслаждения, чем гомосексуалам сами сношения. Его неудержимо влекло всё запретное и греховное.

Гомосексуальность Уайлда стала по-настоящему проявляться после двух лет брака, когда она совершенно вытеснила супружескую близость с женой. В 1886 г. 32-летний Уайлд познакомился с невысоким 17-летним пареньком Робертом Россом, внуком генерал-губернатора Канады и сыном генерального прокурора Канады. Роберт был откровенно гомосексуален (рассорился из-за этого с родными). Уайлд ему чрезвычайно понравился, и он постарался соблазнить Уайлда на близость. Это удалось без труда, и Робби стал сначала любовником Уайлда, а потом верным другом и наперсником - до самой смерти. Оба впоследствии признавались друзьям, что это было первое гомосексуальное приключение Уайлда, а после его смерти Росс говорил, что он призван заботиться о сыновьях Оскара, потому что чувствует свою ответственность за его гомосексуальность и проистекающие из нее беды. На деле любование мужской красотой замечалось за Уайлдом и раньше, а ответственность за беды лежит больше на другом.

Критики единодушны в том, что именно с 1886г., когда Уайлд познал другую любовь, он создал свои самые лучшие, самые смелые произведения. Его вещи завоевывали ему сердца. Приехавший из Америки молодой драматург Клайд Фитч писал ему: "Никто не любит Вас так, как я. Когда Вы здесь, я в полусне. Когда Вас нет, пробуждаюсь". "Совершенство! ... Вы великий гений и - о! - такой сладкий. ... И мне, мне было позволено развязать шнурки Ваших ботинок..." (Кnох 1994:152). В 1889 в орбиту писателя попал сын плотника Джон Грей, 23-летний литератор с красивым лицом 15-летнего мальчика, и не избег очарования и любви. Эта фамилия и была дана Дориану Грею, а Джона писатель стал звать Дорианом, да тот и сам стал так подписываться. Правда, через пару лет, когда появился Дуглас, Джон получил отставку и собирался покончить с собой, но один из приятелей Уайлда эмигрант из России Андре Рафалович, сын банкира и литератор, рассорился с Уайлдом и увел Джона. Их любовь оказалась на всю жизнь.

Среди интимных друзей писателя был оксфордский студент Эдмунд Бэкхауз. В старости сэр Бэкхауз оставил мемуары (рукопись хранится в Оксфорде), где признается в своих сношениях с Уайлдом и отмечает, что, по собственному признанию Уайлда, его больше влекли "лакеи и всякое отребье", потому что "в их страсти всё плотское и никакой души". Позже молодой и знаменитый художник Обри Бёрдсли рассказывал Бэкхаузу, что однажды за ужином в отеле "Савой" Уайлд хвастал тем, что имел за одну ночь пять любовных приключений с мальчиками-рассыльными и целовал каждую часть их тела. "Все они были грязными и привлекательными для меня именно потому" (Кпох 1994: 23-24).

Уайлд всё меньше скрывал свои гомосексуальные склонности и носил в петлице зеленую гвоздику - опознавательный знак тогдашних гомосексуалов в Париже.

В 1890 г. он принес книгопродавцу запечатанный пакет с рукописью, который тот мог давать на прочтение только по запискам от него. Один из читателей забыл наложить печать снова. Продавец не удержался и за одну ночь прочел текст, написанный разными почерками и содержавший правку Уайлда. Это был гомосексуальный роман "Телени", столь откровенный, что в 1893 г. он был издан с большими изъятиями и без указания авторства, а лишь в 1966 г. стало возможным его напечатать полностью. Очевидно, это было коллективное произведение друзей Уайлда. Здесь открыто выступало то, что в "Портрете Дориана Грея" проходило лишь намеком.

С лордом Элфредом (Альфредом) Дугласом писатель познакомился в 1891 г., когда роман о Дориане Грее был уже написан, и странным образом Уайлд предсказал в литературном Дориане реального лорда Дугласа. Когда они познакомились, Элфреду был 21 год, а Оскару Уайлду 37. У молодого Дугласа уже был большой гомосексуальный опыт (Hyde 1984). В своих мемуарах Бэкхауз пишет, что еще в школе-интернате он имел сношения с Дугласом, а позже и с его братом. После недолгой учебы Элфред забросил университет. Он вообще вел беспутный образ жизни, а дружба с Уайлдом вспыхнула через год-полтора после первого знакомства. Элфред обратился к писателю за помощью: он стал жертвой шантажистов, пронюхавших про его гомосексуальные связи с мальчиками в Оксфорде, и писатель загорелся желанием помочь: уж очень Элфред был красивым и юным на вид, сохранившим облик мальчика. Близкие и звали его Бози (от "бой", мальчик). Уайлду казались великолепными и его сонеты. Одно его стихотворение ("Две любви") воспевало особый род любви, популярный среди античных греков, - "любви, которая не смеет назвать свое имя". В январе 1893 г. Уайлд пишет Дугласу:

"Любимый мой мальчик (My own dear boy), твой сонет прелестен, и просто чудо, что эти твои алые, как лепестки розы, губки созданы для музыки пения в не меньшей степени, чем для безумия поцелуев. Твоя стройная золотистая душа живет между страстью и поэзией. Я знаю: в эпоху греков ты был бы Гиацинтом, которого так страстно любил Аполлон. ... С неумирающей любовью, вечно твой Оскар".

А вот письмо от апреля 1994 г.:

"Дорогой мой мальчик, только что пришла телеграмма от тебя; было радостью получить ее, но я так скучаю по тебе. Веселый, золотистый и грациозный юноша уехал - и все люди мне опротивели, они такие скучные..."

Россу он пишет в это время о Дугласе: "он лежит на софе, как Гиацинт, а я творю ему культ". Уайлд просто пылал любовью, он совершенно потерял голову. Вообще, хотя он считал Элфреда своим вдохновителем, на деле именно когда Бози был рядом, он ничего не писал. Капризы и сумасбродства Бози отнимали всё время и в ужасающей степени - все деньги. Бози проводил время только в самых дорогих ресторанах, милостиво позволяя Уайлду всё оплачивать, как и свои долги в казино.

Приступы любви перемежались со ссорами и разрывами отношений. Бози был абсолютным эгоистом. Когда он заболел гриппом, Уайлд, всё забросив, ухаживал за ним и накупил ему изысканных яств. Бози выздоровел, но от него заразился Уайлд. Когда же Уайлд слег, лорд Элфред уехал веселиться и даже не удосужился купить больному продуктов на его деньги.

Что касается непосредственно секса, то впоследствии Дуглас писал одному из биографов Уайлда: "я ... позволял ему делать то, что обычно среди мальчиков в Винчестере и Оксфорде... Содомия же никогда не имела места между нами, не было даже ее попыток или мечтаний о ней. ... Уайлд обращался со мной, как старший мальчик с младшим в школе, но он добавил то, что было новым для меня и что, насколько я знаю, не практиковалось среди моих сверстников:

он сосал меня. ... Я никогда не любил эту часть наших отношений. Это было мертвым для моих сексуальных инстинктов, которые были всецело обращены к юности, красоте, мягкости" (Hyde 1975: 146; 1984: 28). Дуглас любил только мальчиков. Как-то он цинично сказал Андре Жиду о маленьком сыне Уайлда, Сирилле: "Вон кто, когда немного подрастет, будет в самую пору для меня". В другое время Жид встретил Дугласа в Алжире: лорд путешествовал с арабским мальчиком 12-13 лет, которого он подобрал где-то в Блиде, "настоящее похищение"- написал об этом Жид (Lariviere 1997:124). Таков был Бози. Его привлекали в Уайлде только слава и деньги.

Элфред втянул Уайлда в ссору со своим отцом. Дело в том, что отец и сын дико ненавидели друг друга. Маркиз Куинсбери, "багровый маркиз", как его называл Уайлд за цвет лица, был известен своим отказом от религии и сумасбродствами. Вопреки своей родовитости он не был членом Палаты Лордов. Старший сын его, лорд Драмланриг барон Келхед, был пэром и заседал в палате, а он нет. Одна за другой от него ушли две жены. Со всеми тремя сыновьями он был в ссоре. В его роду были сплошные скандалы и несчастья. Отец и брат были убиты, старший сын застрелился, другой брат упал в пропасть. Это от отца Элфред унаследовал свой необузданный характер (в старости он симпатизировал фашистам и провел полгода в тюрьме за клевету на Уинстона Черчилля).

Недовольный тем, что сын оставил университет, маркиз приписывал это влиянию Уайлда. Он угрожал сыну, что лишит его наследства и отколотит, а сын отвечал, что будет защищаться револьвером. Маркиз явился на квартиру к Уайлду, но Уайлд его выставил. Не удался и скандал на спектаклях пьес Уайлда. Тогда 28 февраля 1895 г. маркиз отправился в клуб, членом которого Уайлд состоял, и оставил ему свою визитную карточку, на которой надписал: "М-ру Уайлду, бравирующему содомией".

Молодой лорд всячески подзуживал Уайлда призвать маркиза к ответу. Уайлд подал жалобу в суд, надеясь, что маркиз ничего не сумеет доказать. Со стороны Уайлда это было крайне рискованно, потому что слухи об общем направлении пристрастий писателя были столь распространены и столь соответствовали его произведениям, что в 1894 г. немецкий социолог Нордау в своем критическом труде "Вырождение" посвятил целую главу Оскару Уайлду, отзываясь о нем как об апостоле безнравственности. В глубине души Уайлд и сам подозревал, что дело плохо. В письме верному другу Россу он пишет:

"Отец Бози оставил в моем клубе карточку с ужасной надписью. Теперь я не вижу иного выхода, кроме как возбудить уголовное преследование. Этот человек, похоже, погубил всю мою жизнь. Башня слоновой кости атакована низкой тварью. Жизнь моя выплеснута в песок." (Уайлд 1997: 127)

Но пока именно маркиз был арестован по обвинению в диффамации и 3 апреля 1895 г. начался суд присяжных, привлекший внимание всей Англии. Маркиза защищал адвокат Карсон, интересы истца представлял адвокат Кларк, оба - бывшие министры. Карсон (впоследствии лорд Карсон оф Дункэн) к тому же одноклассник и безуспешный соперник Уайлда по колледжу в Дублине.

Уайлд держал себя на процессе надменно и вызывающе. Но сразу же вынырнуло его любовное письмо к Дугласу. Дело в том, что небрежный Элфред забыл его вместе с другими письмами Уайлда в кармане одежды, которую подарил некоему Вуду, молодому проходимцу. Он же представил его и Уайлду, зная, что тот склонен к таким романам. Вуд смекнул, что на этом можно будет поживиться, и позже стал шантажировать Уайлда. Уайлд выкупил письма за крупную сумму (35 фунтов), но получил только три письма, а четвертое попало к другому проходимцу, Аллену. Тот запросил за него гораздо больше. Со своей обычной иронией Уайлд сказал, что его несколько строк никогда еще не ценились так дорого. Но, обманув деланным равнодушием Аллена, заплатил только мелочь - десять шиллингов, да еще при виде истрепанного письма (переданного ему третьим проходимцем, Клибборном) посетовал: "Ну можно ли относиться так небрежно к написанному мною!" И услышал в ответ: "Оно побывало в руках стольких людей!" Это было то самое письмо о сонете, розовых губках, любви Аполлона к Гиацинту и проч. Теперь копия его как-то оказалась в суде и была оглашена. Конечно, письмо произвело впечатление на публику.

Защитник маркиза затрагивает тему о "Портрете Дориана Грея": обожает ли Уайлд, подобно герою этого романа, некоего молодого человека, идеального красавца?

Уайлд отвечает: "Я всегда обожал только одного себя". В опровержение читается второе письмо к Элфреду Дугласу:

"Самый дорогой мой! Твое письмо заменило мне и красное и белое вино. Но я грущу и чувствую себя не в своей тарелке. Бози, только не делай мне сцен - они меня положительно убивают. Они отравляют всю прелесть жизни. Ты такой настоящий грек и такой изящный, становишься безобразным, когда злишься. Я не в силах видеть твои розовые губки и в то же время слушать. Ты терзаешь мое сердце. Мне нужно тебя видеть ... Но ты, где ты, мое сердечко, мое дорогое, волшебное дитятко? ... Всегда твой Оскар".

"Не правда ли, - ехидно спрашивает адвокат, - довольно необычное письмо для человека Ваших лет к молодому человеку, как он?"

"Всё, что я пишу, необычно", - отвечает Уайлд.

Это остроумно, но симпатий присяжных к нему не прибавляет. Формально письма не содержат доказательств половых сношений, но создают впечатление об атмосфере необычной страсти, в которой такие сношения выглядят вполне вероятными.

Дальше начинается допрос свидетелей. Оказывается, маркиз нанял сыщиков, которые изрядно поработали среди обитателей лондонского дна. Стало ясно, что любовь к Бози не мешала Уайлду (как, впрочем, и Бози) иметь и другие амурные приключения. Появляется 18-летний Вуд - тот самый, которого Элфред представил и рекомендовал Уайлду и который шантажировал их письмами. Вуд рассказывает, что был приглашен Уайлдом отобедать в отдельный кабинет.

Выясняется, что во время дружбы с лордом Элфредом писатель познакомился и подружился с неким Тэйлором, 33-х лет, растратившим свое миллионное состояние и занимающимся поставкой молодых людей всем желающим.

При обыске у него дома нашли парики, штаны с отверстиями вместо карманов и т. п. Соседи показали, что у него часто ночевали молодые люди от 16 до 30 лет, но в квартире была всего одна кровать. Тэйлор уже раньше был арестован и теперь приведен в суд как свидетель. Правда, он отказался давать показания против Уайлда, но само знакомство с ним было скверным фактом. Еще хуже были показания тех, кого он познакомил с Уайлдом.

Братья Паркеры - лакей Уильям 20-ти лет и грум Чарлз 19-ти лет - показали, что однажды обедали все вместе с Тэйлором и Уайлдом, называя друг друга запросто по имени: Чарлз, Оскар. Чарли получил от Оскара в подарок серебряный портсигар.

Сидней Мэйвор - еще один из встреченных у Тэйлора, школьник, готовился поступить в кафе-шантан. Тоже провел ночь с Уайлдом в гостинице. Уайлд подарил ему серебряный портсигар с надписью. Так как Уайлд дарил такой портсигар почти каждому молодому человеку, с которым проводил ночь (он подарил их 7 или 8), упоминание о портсигаре стало вызывать у публики смех.

Альфонс Конуэй, 18 лет, брат мелкого газетчика, познакомился с Уайлдом на пляже, катались на море, Уайлд завел его в магазин, одел его во всё новое и провел с ним ночь в гостинице.

Некто Фреди Эткинс, уличный певец с плохой английской речью, жулик и шантажист. Уайлд взял его с собой в Париж, где сводил к парикмахеру, чтобы тот завил ему волосы. Карсон интересуется, какой интерес представлял этот тип для известного писателя. Ответ Уайлда: "Я предпочитаю возможность побеседовать часок с молодым человеком всякому другому развлечению, даже допросу на суде с присяжными заседателями".

Вызывается лакей Смит. Показывает, что Уайлд обедал с ним и подарил, как пишет репортер, "неизбежный серебряный портсигар". На вопрос обвинителя, не подпаивал ли Уайлд юношей, тот отвечает: "Какие джентльмены подпаивают своих гостей?" На что Карсон: "А какие джентльмены пьют с лакеем и грумом?"

Уайлду называют Уолтера Грейнджера, 16 лет, слугу из отеля. Верно ли, что вы его поцеловали? Уайлд величественно: "Нет, он слишком уродлив". Карсон уцепился за эту обмолвку: значит, решающей в знакомстве является красота парня, а вовсе не беседы на литературные темы! Почему вы назвали именно эту причину? - настаивал Карсон. Уайлд неуклюже выкручивался, он расстроился до слез, речь его стала быстрой и сбивчивой, они говорили одновременно, в протокол ничего невозможно было записать, слышны были только острые, как уколы шпаги, повторы вопроса Карсона: "Почему?.. Почему? .. Почему ?.."

Из всех свидетелей мало с кем Уайлд познакомился не через Тэйлора. Таков Эдвард Шелли, молодой приказчик издательства, худой и бледный.

Писатель пригласил его к себе обедать, подарил свои произведения с надписями и оставил ночевать. На другой день Эдвард приходил снова. Служащие стали подсмеиваться над ним, поскольку всем были понятны причины внимания Уайлда. Обзывали его "миссис Уайлд". Хозяин уволил Эдварда. Потрясенный юноша написал Уайлду письмо, что порывает с ним, сжег все его письма, вырезал из книг дарственные автографы (но книги оставил). Теперь в довершение всего - постыдные допросы, суд, фото в газетах... Вот это выступление произвело крайне удручающее впечатление на присяжных.

Затем 5 апреля последовала блестящая речь адвоката Карсона - представителя маркиза, который (маркиз) всё еще сидел на скамье подсудимых. Карсон не выдвигал никаких обвинений касательно связи Уайлда с лордом Дугласом. "Боже сохрани! Но всё показывает, что молодой человек был в опасности от знакомства с доминирующей личностью м-ра Уайлда, человека больших способностей и достижений".

На другой день Уайлд не явился в суд, а его адвокат заявил, что истец отказывается от обвинения. Уайлд опубликовал в газетах заявление, что, не желая допустить, чтобы лорд Элфред показывал на суде против отца, он предпочитает взять всю грязь на себя. Всем было ясно, что такое благородство было гораздо уместнее раньше, до суда. Еще яснее было другое: коль скоро отпало обвинение против маркиза и он оправдан, значит то, что он инкриминировал Уайлду, - правда, теперь уже подтвержденная свидетелями на суде! Значит, доказано, что нарушен закон, и Уайлду грозит неминуемый и скорый арест. Замять это дело не представлялось возможным: старший сын маркиза застрелился, так как был запутан в гомосексуальном скандале с премьер-министром лордом Розбери, и маркиз грозился раздуть это дело, если ему не отдадут Уайлда.

В тот же день Уайлд обедал с лордом Элфредом и его братом Перси в ресторане. Все удивлялись, что он не скрылся. Бернард Шоу советовал ему немедленно бежать из Англии. Жена передала такое же настояние. Уайлд колебался и всё же в конце концов отказался - как писал впоследствии Шоу, взыграла его неистовая ирландская гордость. Возможно, он, очень самоуверенный и убежденный в своем ораторском искусстве, в искусстве диспута, надеялся переспорить обвинителей. Словом, он был в ослеплении. Но самое вероятное - что он не хотел показаться трусом перед возлюбленным. Уже из тюрьмы он ему писал:

"Я решил остаться: так будет благороднее и красивее. ... Мне не хотелось, чтобы меня назвали трусом или дезертиром. Жить под чужим именем, изменять свою внешность, таиться - всё это не для меня, которому ты был явлен на той горней выси, где преображается всё прекрасное." (Уайлд 1997: 134)

Вечером того же дня он был арестован и препровожден в тюрьму. 9 апреля он пишет из тюрьмы друзьям, благодарит за добрые слова:

"Они утешили меня, хотя и вызвали у меня, в моем одиночестве, слезы. По-настоящему-то я здесь не одинок. Рядом со мной всегда стоит некто стройный и золотоволосый, как ангел. ... Я думал только о том, чтобы защитить его от отца; ни о чем другом я не помышлял, а теперь..." И другому другу: "Бози - такое чудо. Он занимает все мои мысли. Я виделся с ним вчера". 16 апреля: "Что до меня, то я болен, страдаю апатией. Мало-помалу из меня уходит жизнь. И ничто, кроме ежедневных визитов Элфреда Дугласа, не возвращает меня к жизни, но даже его я вижу в унизительных и трагических обстоятельствах." (Уайлд 1997: 130-132)

26 апреля начался новый процесс, на котором он был уже обвиняемым и сидел вместе с Тэйлором в "доке" - специальной клетке для опасных преступников. Толпа встретила его враждебными криками, но он вел себя хладнокровно и надменно. Пожаловался на тюремный режим: на ужин ему дали всего лишь жареную рыбу, пулярку с картофелем, рисовый пудинг и сыр с фруктами. Не хотят ли его "уморить с голоду"? (Для тех, кто сидел в наших тюрьмах, это особенно смешная жалоба - поел бы он нашей баланды!). Это была, конечно, бравада: как видим, наедине он другой, а силы и заносчивости ему придавала любовь лорда Дугласа, в которой он в это время был уверен, и стремление быть на высоте в его глазах.

Допрашивали теперь только часть прежних свидетелей - Паркеров, Вуда, Эткинса и Эдварда Шелли. Они повторили свои показания, расширив нескромные подробности - для судьи и публики, поскольку присяжных еще в зале не было: суду нужно было сначала сформулировать для них обвинение. Паркеры и Эткинс заявили, что до Уайлда у них не было подобных приключений и он имел на них пагубное влияние. Паркер-младший (во время суда он был уже солдатом) рассказал: на обеде в ресторане "Сольфертино" в отдельном номере с братом и Тэйлором, его усадили рядом с Уайлдом, потом Уайлд сказал: "Чарлз - мальчик для меня" и увез его в отель "Савой", завел в спальню. "Скажите нам, что произошло там". - "Он совершил акт содомии со мной". - "С вашего согласия?" Молчание. Сколько уплатил? Два фунта. Далее Чарлз имел несколько свиданий с Уайлдом и за каждое получил по стандартной сумме за такого рода услуги. "Уайлд просил меня вообразить, что я - женщина, а он мой любовник. Я поддерживал эту иллюзию. Я обычно садился к нему на колени, а он ... ну, как мужчина забавляется с девушкой". Уайлд подарил ему серебряный портсигар и золотое кольцо (Hyde 1948: 193).

Вуд рассказал примерно то же: после обеда с ним в номере отеля Уайлд пригласил его в спальню. "Он напоил меня почти допьяна. ... Потом мы лежали с ним на диване. Прошло, однако, много времени, пока я не позволил ему действительно совершить со мной непристойный акт". Ему Уайлд подарил полдюжины рубашек, серебряные часы и цепочку.

Эткинс рассказывает о совместной поездке в Париж и поселении там в отеле. В эту же ночь Уайлд хотел забраться к нему в постель, чего Эткинс, как он уверяет, не допустил. У присяжных не могут не возникнуть сомнения: зачем тогда соглашался ехать в другую страну со знакомым Тэйлора, вкусы которого были известны? Кроме того, за ним есть другие случаи содомии. Однако обвинение по этому пункту всё же подточено.

Таковы юные знакомцы Уайлда. Хотя их облик и предшествующие эпизоды биографии (воровство, шантаж, содомия) не внушали доверия, публика раз 20 прерывала заседание ропотом, враждебным Уайлду. Всё это время Уайлд сидел невозмутимо с полным самообладанием и глядел на свидетелей своими полуприкрытыми слегка сонными глазами. На перерыве он съел обильный завтрак, а Тэйлор к пище не притронулся.

Обвинитель Джилл, тоже соученик Уайлда по Дублинскому колледжу, заявил:

"Мы доказали, что против Оскара Уайлда и Тэйлора существуют основательные улики для обвинения их в том, что они совместно задумали, подготовили и привели в исполнение безнравственные акты, что они эти акты совершали с разными лицами, известными нам и неизвестными, в числе коих Элфред Вуд, Фредерик Эткинс, братья Паркеры и другие. Кроме того, доказано, что многие из этих лиц не достигли зрелого возраста в тот момент, когда вышеупомянутые акты были с ними совершены".

После этого ввели в зал присяжных и снова повторился допрос свидетелей. Некоторых Дуглас успел обработать. Сидней Мэйвор на вопрос о том, что они делали с Уайлдом в кровати, ответил: "Ничего". Еще один свидетель отпал. Защитник Уайлда Кларк доказывал, что остальные свидетели - подонки и не заслуживают доверия. Это звучало правдоподобно по отношению ко всем, кроме Эдварда Шелли. Тот еще раз повторил историю своего падения, захлебываясь от слез. Уайлд смотрел на его рыдания с презрительной улыбкой. Но Шелли утверждал, что Уайлд только целовал его, а ничего другого не сумел добиться. Упомянутое юношей письмо к Уайлду с упреками в безнравственности не сохранилось и неизвестно, было ли написано. А позже, когда отец выгнал юношу из дому, он обратился всё-таки к Уайлду за помощью и выражал восхищение его творениями и благодарность за всё. Вот эти письма сохранились и были зачитаны по требованию защиты. "Дорогой Оскар, ... я никогда не забуду Вашу доброту, и я сознаю, что никогда не смогу выразить мою благодарность Вам". Вообще в показаниях Эдварда была масса противоречий, и он выглядел не совсем вменяемым, да и сам признавал, что порою теряет здравый рассудок.

Неожиданно обвинитель заявил, что снимает часть обвинений. Он отказывается поддерживать против Тэйлора и Уайлда обвинение в сговоре. Это было сделано для того, чтобы уменьшить колебания присяжных и оставить только вещи, надежно доказанные. С одной стороны, это улучшало положение подсудимых: вместо felony (тяжкого преступления) им теперь вменялось в вину misdemeanor (заурядное преступление), и грозила им уже не пожизненная каторга, а максимум два года. С другой стороны, осуждение должно было стать более неотвратимым.

Обвинитель Джилл использовал в своей речи афоризмы Уайлда. "Наслаждение - единственная вещь, ради которой я живу, так как ничто так не старит, как несчастья и неудачи". "Развращенность - миф, выдуманный простодушными людьми для обозначения прелестей и соблазнов, которых они не понимают". "Порок всегда оставляет след на лице мужчин. Не существует тайного порока; раз мужчина порочен, то эта порочность будет у него всегда видна по складкам губ". При этом обвинитель повернулся к Уайлду и в упор пристально уставился на его губы.

На вопрос обвинителя о пресловутом сонете Дугласа и смысле "любви, которая не смеет себя назвать", Уайлд пояснил, что это просто глубокая чувственная привязанность зрелого мужчины к молодому человеку - как библейского Давида к Ионафану, что на такой любви основаны философия Платона и сонеты Шекспира. "Это любовь, которую наш век не понимает, любовь, столь оклеветанная, что она не смеет назвать свое имя". В зале послышались аплодисменты. Ход был неотразимый: если осуждать, то вместе с Платоном и Шекспиром, да и Библия не всех содомитов осуждает. Затем выступил его защитник Кларк. Он указал на факты, говорящие с несомненностью о том, что свидетели в большинстве - профессиональные шантажисты и отнюдь не невинные мальчики, так что показаниям их верить нельзя. Он также обратил внимание присяжных на то, что Уайлд, человек в здравом рассудке и спокойный, не осмелился бы выступить против маркиза и уж тем более остаться в Англии после первого процесса, если бы не был уверен в своей правоте. Речь его была встречена громом аплодисментов.

Встревоженный этим, судья Чарлз обратился к присяжным с наставлением, очень пристрастным. Он просил их забыть о том, что перед ними известный писатель, и помнить о безнравственности рассматриваемого поведения. А ведь присяжные еще не высказались, и это было давление на них. Выступление его принесло совсем не тот результат, которого он добивался: 1 мая, удалившись в свою комнату почти на четыре часа и затем выйдя оттуда, 12 присяжных объявили, что отвергли обвинение в сношении с Эткинсом, а в остальном не смогли прийти к единому мнению, требуемому законом, виновны подсудимые в том, что им вменяется, или нет.

В других странах это означало бы снятие обвинения. В Англии же, хотя Уайлд и был выпущен из тюрьмы под залог, было назначено новое слушанье - с новым составом присяжных, новым судьей и новым обвинителем. Снова многие советовали Уайлду бежать, друзья наняли яхту, но мать сказала, что не изменит своих чувств к сыну при любом приговоре, но если он убежит, он для нее не сын. Защитнику удалось добиться, чтобы дело Уайлда рассматривалось отдельно от дела Тэйлора. Новое слушанье началось 20 мая. Тэйлор был признан виновным, а относительно Уайлда присяжные опять не пришли к единому мнению.

И снова было назначено новое слушанье, на сей раз через два дня, состав присяжных был снова сменен. В тот же день Уайлд пишет об этом Элфреду и добавляет:

"Моя прелестная роза, мой нежный цветок, моя лилейная лилия, наверное, тюрьмой предстоит мне проверить могущество любви. Мне предстоит узнать, смогу ли я силой своей любви превратить горькую воду в сладкую. ... Даже забрызганный грязью, я стану восхвалять тебя, из глубочайших бездн я стану взывать к тебе. Ты будешь со мною в моем одиночестве. ... Люби меня всегда, люби меня всегда. Ты высшая, совершенная любовь моей жизни, и другой быть не может." (Уайлд 1997: 133-134)

21 мая на площади Пикадилли маркиз повстречал своих сыновей, разгорелась настоящая драка, которую разнимали прохожие, а драчунов свели в полицейский участок. Толпа была на стороне отца. На заседании суда Перси, брат Дугласа, появился с огромным синяком под правым глазом.

22 мая началось это слушанье. Уайлд был, наконец, исчерпан и имел убитый вид. Его бравада и фанфаронство остались в прошлом. Перед публикой сидел поникший и потерянный человек. Главным обвинителем выступал генеральный прокурор Англии Локвуд, когда-то один из личных друзей Уайлда. Обнаружилось, что Уайлда свел с Тэйлором племянник прокурора Локвуда, но на это решили не обращать внимания. Обвинение представило данные о желтых следах на простынях отеля, трактуя их как сперму, фекалии и вазелин.

На сей раз судья Уиллз в своем наставлении присяжным неожиданно для всех выступил даже более рьяно в защиту Уайлда, чем его собственный защитник. Он объявил, что не придает значения свидетельству Эдварда Шелли - единственного действительно впечатляющего свидетеля, который, однако, не был содомизирован и путался в показаниях. Судья заявил, что в отношении Уайлда к этому юноше не видит ничего подозрительного. Если бы что-нибудь такое было, администрация отеля "Савой" приняла бы меры. Судья с сожалением отметил, что следы на простынях не были подвергнуты химической экспертизе. Обвинитель, наклонившись к защитнику, прошептал:

"Завтра утром Вы будете завтракать с подзащитным в Париже".

Наставление судьи было опротестовано и, вероятно, опять же принесло не тот результат, который вокруг ожидали. Старейшина присяжных спросил судью, почему не арестован лорд Дуглас, ведь он явный соучастник. Выяснилось, что тот своевременно скрылся.

25 мая, в день рождения королевы Виктории, состоялся заключительный акт процесса: присяжные действительно отвергли обвинение в совращении Эдварда Шелли (итак, уже трое партнеров отпало), но в остальном признали Уайлда виновным - в сношениях с Чарлзом Паркером, Вудом и неизвестными, которых слуги видели у него в постели. Судья, не скрывавший своей зависти к роскошной жизни Уайлда (какие цены в "Савое"! - "боюсь, что я никогда не смогу поужинать там"), хотел компенсировать свой недавний либерализм и вынес "этим гнусным субъектам" Тэйлору и Уайлду самый суровый (из возможных) приговор: два года каторжных работ.

Уайлд страшно побледнел, губы его шевелились, не в силах произнести ни слова. Когда двое стражников подошли к нему, чтобы увести из зала суда, он зашатался и едва не упал. Его увезли. Пуританское общество было отмщено. Ирландский выскочка был примерно наказан. Белый негр стоял у позорного столба. А между тем, после отвержения показаний Эткинса и Шелли он был обвинен на основе показаний банды заведомых шантажистов, промышлявших мужской проституцией. На мостовой вокруг суда девицы-проститутки, подняв юбки, танцевали от радости: они ненавидели гомосексуалов, считая их конкурентами. Такое забавное единство пуританских блюстителей нравственности и проституток...

Крах Уайлда был полным. Судебные издержки, весьма значительные, отнесли на его счет, так что немедленно описали всё имущество. Раньше знаменитому писателю везде был открыт кредит, теперь все кредиторы бросились требовать свои долги. Дом и вещи, ценные коллекции картин пошли с молотка. Распродано было все, вплоть до двух морских костюмчиков сыновей и подаренная старшему сыну Библия. Оскар Уайлд был лишен прав отцовства, сыновьям была присвоена другая фамилия. Мать, не вынесши позора, умерла. Жена с детьми переехала к своему брату в Швейцарию, затем развелась с Уайлдом и вскоре тоже умерла. Лорд Дуглас, опасаясь за свою судьбу, уехал во Францию, оттуда в Италию и перестал писать Уайлду. За два долгих года - ни одного письма.

Кстати, это понятно на фоне начавшейся паники в благопристойном английском обществе, когда очень многие стали покидать Англию: разнесся слух, что в полиции есть списки 20 тысяч содомитов из верхних слоев.

Отправляя Уайлда из Лондона, его в ожидании поезда выставили на полчаса на платформе - обритого наголо, в тюремной робе и в наручниках. Прохожие, узнавая скандальную знаменитость, плевались. Обычно каторжники трепали пеньковые канаты на паклю, крутили жернова мельницы или безостановочно поднимали воду из колодца. Уайлда поселили в тюрьме городка Pединг, в одиночке. Он должен был обертывать книги тюремной библиотеки коричневой бумагой. Писать ему запрещалось.

По истечении года он пишет петицию министру внутренних дел с просьбой сократить срок наказания.

Он обращает внимание властей на то, что его "ужасные проступки ... суть проявления сексуального помешательства и признаются таковыми не только современной медицинской наукой, но и многими сегодняшними законодательствами, например, во Франции и Италии". Он пишет, что "в интеллектуальном отношении три года, предшествовавшие его аресту, были самыми блестящими во всей его жизни (четыре написанные им пьесы с огромным успехом шли не только на сценах Англии, Америки и Австралии, но и почти во всех европейских столицах)", но в те же годы он "страдал ужасной формой эротомании, заставившей его забыть жену и детей, высокое положение в лондонском и парижском обществе, европейскую славу художника, фамильную честь и саму человеческую натуру свою; болезнь сделала его беспомощной жертвой самых отвратительных страстей и отдала его в лапы мерзавцев, которые, поощряя эти страсти ради собственной выгоды, способствовали его ужасному краху".

Он жалуется на "ужасы одиночного заключения" и "полнейшее безмолвие", на жалкое, убивающее душу существование, ... изматывающее своей монотонностью". "Он чувствует, что его сознание, искусственно выключенное из сферы рациональных и интеллектуальных интересов, не имеет иного выбора, кроме сосредоточения на тех формах половых извращений, тех отвратительных видах эротомании, которые низвергли его с высоты общественного признания в заурядную тюремную камеру". Сексуальная напряженность в камерах обычно действительно повышена.

Он сообщает министру, что "почти полностью оглох на правое ухо вследствие абсцесса, приведшего к прободению барабанной перепонки. ... Ухо трижды промывали обычной водой с целью обследования - этим всё и ограничилось". Он "прекрасно понимает, что его карьера писателя и драматурга кончена, что его имя вычеркнуто из английской литературы на веки вечные" и обещает уехать в какую-нибудь удаленную страну, где пребывать в безвестности. (Уайлд 1997: 138-142)

Петиция была передана министру с приложением заключения тюремного врача, где было сказано, что за время пребывания в тюрьме заключенный прибавил в весе (но это обычно среди узников, лишенных движения) и что опасаться за его здоровье не приходится. Между тем по выходе из тюрьмы запущенная болезнь уха продолжится и в конце концов она приведет к воспалению мозга, от которого Уайлд вскоре скончается.

Росс исполнил просьбу друга и сообщает, что Дуглас не признал за собой "недостойные намерения". Тогда заключенный писатель решает написать бывшему возлюбленному прямо обо всем, что он передумал. Он пишет для лорда Дугласа, для самого себя и для человечества.

"Да разве у тебя были хоть когда-нибудь в жизни какие-то намерения - у тебя были одни лишь прихоти. ... Твой недостаток был не в том, что ты слишком мало знал о жизни, а в том, что ты знал чересчур много."

Писатель не ищет, на кого бы свалить вину за происшедшее.

"Начну с того, что я жестоко виню себя. Сидя тут, в этой темной камере, в одежде узника, обесчещенный и разоренный, я виню только себя. ... Я виню себя в том, что позволил неразумной дружбе всецело овладеть моей жизнью."

Он теперь видит, что между ними лежала пропасть. Лорд Дуглас был бездельником от школы до университета, мотом и транжиром. А писатель работал всю жизнь и нуждался в покое, тишине и уединении. Так шаг за шагом он анализирует их отношения и характеры, приведшие к такому концу. Он пишет, что через страдание пришел к смирению и хочет освободиться от "горечи по отношению к тебе". Свобода от обиды, ожесточения и негодования даст спокойствие и уверенность. Он не собирается забыть, что был в тюрьме. Это было бы отречением от своей Души...

"Тюремная исповедь" занимает больше ста страниц убористого книжного текста. Уайлд работал над ней всю зиму и весну. Главная идея исповеди - достигнутое смирение перед Богом, но смирением рукопись и не пахнет. Каждое слово кричит о ненависти к лорду Дугласу, но то, что именно для него писатель полгода работает над исповедью, гораздо более красноречиво говорит о любви. Переслать рукопись из тюрьмы не удалось. Он вручил ее Россу только после освобождения. Росс снял с нее две машинописные копии и одну отправил Дугласу. Дуглас впоследствии утверждал, что никогда этого письма не получал. Другую копию Росс значительно позже, после смерти Уайлда, вручит его сыновьям.

18 мая 1897 г. Оскар Уайлд покинул Редингскую тюрьму. Он приложил большие усилия, чтобы принять прежний вид. "Он вошел с достоинством короля, вернувшегося из изгнания, - вспоминают его друзья. - ... Волосы его были тщательно уложены, в петлице красовался цветок..." (Уайлд 1997: 275). Тотчас он уехал во Францию. Там рядом с ним был новый молодой друг нищий поэт Эрнст Даусон, который уговорил его отправиться во французский бордель и переспать с женщиной, чтобы всех ублажить. Уайлд согласился, но, вернувшись, сказал с кислой миной: "За последние десять лет это первый раз и пусть будет последний. Всё равно, что жевать холодную баранину". И после паузы: "Но сообщи об этом в Англию, где это полностью восстановит мою репутацию". Это была, конечно, шутка.

В том же году, пытаясь вернуть прошлое, Уайлд, неожиданно для всех призвал к себе Бози.

"Быть с тобой - мой единственный шанс создать еще что-то прекрасное в литературе. Раньше всё было иначе, но теперь это так, и я верю, что ты вдохнешь в меня ту энергию и ту радостную мощь, которыми питается искусство. Мое возвращение к тебе вызовет всеобщее бешенство, но что они понимают. Только с тобой я буду на что-то способен." (Уайлд 1997:307)

Действительно, все друзья возмутились и огорчились. Россу он объясняет:

"Я не могу существовать вне атмосферы Любви: я должен любить и быть любимым, как бы дорого ни приходилось за это платить. ... Если меня начнут осуждать за возвращение к Бози, скажи им, что он предложил мне любовь и что я, в моем одиночестве и позоре, после трех месяцев борьбы с отвратительным филистерским миром, вполне естественно, ее не отверг. Конечно, с ним я нередко буду несчастлив, но несмотря на это, я люблю его; уже одно то, что он разбил мою жизнь, заставляет меня любить его." (Уайлд 1997: 310)

Страсть к парадоксам, по крайней мере, вернулась.

Между тем, Уайлд уехал в Италию, в Неаполь, к Бози. Через три месяца Россу пришло письмо от Уайлда:

"Четыре месяца в непрерывных письмах Бози предлагал мне дом. Он предлагал мне любовь, внимание, заботу и обещал, что я никогда не буду в чем-либо нуждаться. ... Я принял его предложение, но когда мы встретились ... , я увидел, что у него нет ни денег, ни планов, и что он забыл все свои обещания. Его единственная идея была, что я должен добывать деньги для нас обоих". Уайлд раздобыл кое-что и на это они жили. Когда деньги иссякли, Бози стал раздражительным, грубым и вскоре бросил Уайлда и уехал.

Уайлд вернулся во Францию, где поселился в Париже под именем Себастьяна Мельмота. Имя было взято от Св. Себастьяна, пронзенного стрелами, а фамилия - из популярного романа его двоюродного деда о Мельмоте-скитальце. Он пытался вернуть свой прежний талант, остроумие, блеск, но ничего не получалось. Он мог писать только о тюрьме и страданиях. В 1898 г. была опубликована его знаменитая "Баллада Редингской тюрьмы" за подписью С.3.3. Это был его тюремный номер: корпус С, третий этаж, камера No 3. Быстро последовали издание за изданием. Восхищенные критики объявили, что баллада неизвестного поэта принадлежит к шедеврам английской литературы (только перед самой смертью выяснится настоящее имя автора). Больше написать ничего не удавалось.

По-прежнему тянулся к случайным мальчикам. В письме Россу сообщает между прочим, что любит "русского юношу по имени Maltchek Perovinski 18 лет" (Schmidgall 1994: 342-343) - русское слово "мальчик" принял за имя. Он много пил - когда бывали деньги, уходила бутылка коньяка за день. Наезжавшие друзья с грустью наблюдали быстрый распад личности. Отмирали высшие интересы и дела, удерживались наиболее примитивные. Некоторые биографы приписывают это дальнему действию сифилиса (Knox 1994: 39-67), но есть медицинские возражения (Cawthorne 1959). Для разрушения личности вполне достаточно отчаяния и алкоголя.

Он жил в постоянных долгах по мелочам и в унизительной нищете. В это время умер "багровый маркиз" и Бози получил немалое состояние (20 000 фунтов). Он снова появился на горизонте и посылал Уайлду небольшие чеки. Уайлд ожидал, что лорд Дуглас, на которого он потратил огромные суммы, выделит ему небольшую ренту, и мягко намекнул Бози об этом, но ожидания были напрасны. Дуглас вспылил и бросил Оскару, что тот канючит, "как старая б...." ("like an old whore").

За полгода до смерти Уайлд посетил Рим и, к ужасу папской свиты, получил благословение от самого папы. Одновременно, как он сообщает Россу, он подружился с пятнадцатилетним причетником Джузеппе Ловерде, подавшимся от нужды в церковники. Уайлд, как он пишет Россу, "каждый день целовал его, укрывшись за высоким престолом". Кроме того, он "оживил кое-какие милые воспоминания и влюбился в одного морского бога, который по непонятной причине предпочел морскую школу обществу Тритона" (Уайлд 1997: 342).

Болезнь, доставлявшая изгою сильные мучения, прогрессировала, и 30 ноября 1900 г., три года спустя после выхода на свободу, 46-летний Уайлд умер на чужбине, в Париже, в третьеразрядном отеле, в нищете и безвестности на руках у Росса и еще одного друга. Элфред Дуглас примчался из Италии на похороны и шел первым за гробом. Он не желал никому уступать право считаться самым близким человеком гения и стоял так близко, что едва не упал в могилу, когда туда опускали гроб (впоследствии он выпустит три автобиографических книги, одна из них - "Оскар Уайлд и я", где он всячески открещивается от Уайлда). В следующем году умерла королева Виктория. И век был окончен. Век викторианской Англии.

Процесс века призван был добить "другую любовь" как безнравственность и вырождение, но привел к иному результату. Как подытожил один из первых сексологов Хэвлок Эллис (1910: 386), "Процесс Оскара Уайлда значительно способствовал тому, что извращение, которое у многих извращенных до того проявлялось смутно и полусознательно, теперь заявило о своем существовании вполне определенно". Появились небывалые письма в газеты. Так, 23-летний Кристофер Миллард (впоследствии под псевдонимом Стюарта Мейсона опубликовал биографию Уайлда) писал:

"Мистер Оскар Уайлд осужден к двум годам заключения и каторги. За что? За аморальность? Нет. Мужчина может совершить адюльтер с женой другого мужчины или сожительство с раскрашенной проституткой... Право вмешивается потому, что он осмелился избрать другую форму удовлетворения своих естественных страстей. Но ведь он не повредил государству или кому-либо против воли того. Почему же коронный прокурор не возбуждает дела против каждого мальчика в общественной или частной школе или против половины юношей в университетах? Во всех этих местах педерастия столь же распространена, как внебрачная связь, и каждый это знает..." (Schmidgall 1994: 285-286)

Более того, история Оскара Уайлда обратила внимание на нередкую сопряженность этого явления с талантом и на силу этой любви и позволила поставить вопрос о том, правомерно ли трактовать это явление как болезнь. Незадолго до смерти Уайлда его посетил в последний раз молодой французский  писатель Андре Жид и долго беседовал с ним. Их знакомство началось во Франции еще в 1891 г., когда Уайлду было 37, а Жиду 22, и Уайлд произвел огромное впечатление на француза. В дневнике Жида страницы, посвященные первым двум неделям знакомства с Уайлдом, вырваны. В XX веке Жид стал первым крупным писателем, который открыто объявил о своей гомосексуальности. В 30-е годы он даже отправился к Сталину, между прочим, добиваться отмены уголовного преследования гомосексуалов в Советском Союзе (тогда, разумеется, тщетно). С Уайлда началась литературная традиция отображения "другой любви" в литературе нового времени (Summers 1990).

Посмертная слава Оскара Уайлда разрасталась быстро и неудержимо. Сейчас это признанный классик английской литературы, и каждый след его жизни и его грешной и страдальческой любви хранится, как драгоценность, и исследуется как веха истории. Девятнадцатый век иногда даже называют веком Уайлда (Sinfield 1994). "Тюремную исповедь" Росс запретил печатать в течение 50 лет. Отрывки из нее, однако, были опубликованы в 1905 г. под заголовком "De profundis" ("Из преисподней"), без упоминаний имени Дугласа (он был еще жив). Полный текст был опубликован только в 1949 г. младшим сыном Уайлда Вивианом Холландом, хотя и со смягчениями, а без них - только в 1962 г., первый перевод на русский - в 1997.

Сам я впервые прочел "De profundis" на английском языке в советском издании 1979 г. (издать на русском тогда еще не решались), сидя в ленинградской тюрьме "Кресты" по такому же обвинению. В "Крестах" отличная библиотека, и мне удалось добиться того, что мне приносили в камеру книги на иностранных языках. Среди них был и двухтомник Оскара Уайлда. Самое время и место было осмысливать его трагический опыт и короткое смирение бунтаря.

Какими бы ни были сам Оскар Уайлд и его "золотистый юноша" Элфред Дуглас, сколь бы порочной ни была их любовь, сколь бы она ни была неровной, но это любовь, и в ее силе теперь не приходится сомневаться. Да, порочного в их жизни было немало. Но кто был соблазнитель и кто - жертва, отнюдь не так ясно, как это выглядит в приговоре суда и молвы. Вовлеченные же юнцы большей частью были не Уайлдом и не Дугласом втянуты в разврат, а встречали их в нем. Единственный из юношей, кто был охвачен искренним раскаянием, это Эдвард Шелли, да и то он горевал не столько из-за собственного отвращения к однополой любви (приходил ведь он к Уайлду и на второй день и позже), сколько из-за обрушившихся на него нападок среды. А в тени отношений с Дугласом стоит верный и любящий Росс...

Так что не зря сменялись составы присяжных, отказываясь вынести однозначный вердикт, не зря. Тот, что был в конце концов вынесен, соответствовал закону, но это поставило под сомнение сам закон. Через полвека он был отменен, и в центре движения за отмену закона оказался провинциальный городок Рединг, известный больше всего своей тюрьмой, в которой когда-то сидел узник С.3.3.

 

[Lucius Domitius Ahenobarbu 1265]

Дело в том что есть два фильма 1960 года, есть процесс над Оскаром Уальдом(его нет на русском(не нашёл), но есть в сетях на англицком(он цветной)) и есть фильм так же 1960 го ЧБ он есть на РуТрекере в озвучке это разные кинохи?

[Stylist 12487]

17 минут назад, Lucius Domitius Ahenobarbu сказал:

фильм так же 1960 го ЧБ он есть на РуТрекере в озвучке это разные кинохи

В русской озвучке? Вот это уже интересно. Кидай ссыль - бум разбираться, это разные кинохи или один и тот же сюжет разукрасили. Сдается мне, что фильм, который я вставила в тему, я раньше видела в ч/б варианте. А теперь он стал цветным. Хочу русский войсовер!
Если режиссер Кен Хьюз - это один и тот же фильм. Я нашла ч/б кадры, не более. А фильм роскошный. Он мне понравился больше, чем "Уайльд" со Стивеном Фраем в атласном костюме цвета Барби.

[Lucius Domitius Ahenobarbu 1265]

12 минут назад, Stylist сказал:

Кидай ссыль - бум разбираться,

ДДааа нна)))))))) написано так)))))))

Режиссер: Грегори Ратофф / Gregory Ratoff
В ролях: Роберт Морли
Ральф Ричардсон
Филлис Кэлверт
Джон Невилл
Деннис Прайс
Александр Нокс
Эдвард Чэпман
Мартин Бенсон
Роберт Харрис
Генри Оскар

Киноха в Дубляже для  студия "СВ-Дубль" по заказу ГТРК "Культура"

ЗДесь больше "СидоФ" попробую ща скачать и повисеть на раздаче пару дней)))

если смогу качнуть конечно.......))))))))

Изменено 31 января, 2018 пользователем Lucius Domitius Ahenobarbu

[Stylist 12487]

15 минут назад, Lucius Domitius Ahenobarbu сказал:

Киноха в Дубляже

Это уже интереснее. но это явно другой фильм с другим режиссером, актерами и названием "Оскар Уайльд".
Мой фильма называется "Процесс над Оскаром Уайльдом", у него другой набор исполнителей:

Режиссер: Кен Хьюз

В ролях: Дэвид Энсор, Ховард Лэнг, Роберт Персивал, Питер Финч, Лайам Гаффни,Альфред Бёрк, Ричард Кэлдикот, Джон Уэлш, Эдвард Эванс, Джеймс Бут,Кэмпбелл Сингер, Джеймс Мейсон, Наоми Чэнс, Джон Беннет, Лоуренс Нэйсмит все актеры

Длительность123 мин., драма, исторический, биография

Страна Великобритания, 1960

Выходит, британцы за год два фильма запустили.
А так, чтоб качнуть и передать, к примеру, через сюда - сможешь? Чтоб не флудить - можно в личку. Или поищу, где посмотреть онлайн. Спасибо за наводку!

[Rendan 167]

@Lucius Domitius Ahenobarbu @Stylist википедия мне показывает, что это два разных фильма, но оба вышли в один год.

[Lucius Domitius Ahenobarbu 1265]

19 минут назад, Stylist сказал:

через сюда - сможешь?

Спойлер

яндекс файл забрать сможешЪ?

)))))))))

[Stylist 12487]

4 часа назад, Lucius Domitius Ahenobarbu сказал:

яндекс файл забрать сможешЪ

На территории моей страны водиться с яндексом и прочими соцсетями (кроме ФБ) запрещено, к сожалению. Так что вопросы передачи-приема переносим в кулуары. Я дала ссыль на проверенный файлообменник. В остальном - нихт ферштейн. Сейчас второй раз на английском смотрю фильм "The Trials of Oscar Wilde" и всем рекомендую. Красиво снято, хотя окончание у него не по канону.

Изменено 1 февраля, 2018 пользователем Stylist

[Lucius Domitius Ahenobarbu 1265]

Спойлер

хочеться поёрничать

, но в кулуары так в кулуары))))))))))))))

[Anidd 4046]

13 часов назад, Stylist сказал:

Он мне понравился больше, чем "Уайльд" со Стивеном Фраем в атласном костюме цвета Барби.

Не писай в мой горшок!))

[Stylist 12487]

44 минуты назад, Anidd сказал:

Не писай в мой горшок!))

Фильм "Оскар Уайльд", Великобритания, 1960, ч/б -- оказывается, снят на студии «20th Century Fox». 
Но я его тоже посмотрю, раз уж у меня неделя "двойника".

[Сергей Греков 8180]

14 hours ago, Stylist said:

Он мне понравился больше, чем "Уайльд" со Стивеном Фраем в атласном костюме цвета Барби.

Так. Стивена Фрая не трогать!! Это гей-икона и что-то сродни "Матрене Московской". Не замай!!

Но я же старый, еще византийского разлива, иконоборец! Потому у меня ты всегда можешь найти понимание!!)))

[Stylist 12487]

1 минуту назад, Сергей Греков сказал:

Стивена Фрая не трогать!

Я совершенно ничего не имею против Стивена Фрая. Я всего лишь о фильме.
А вот об Уайльде было бы интересно снять несколько сюжетов, рассказанных от лица его матери, его жены, его детей, Бози, Росса. Как примерно могла выглядеть ситуация с их точки зрения.

[Сергей Греков 8180]

15 minutes ago, Stylist said:

Я совершенно ничего не имею против Стивена Фрая. Я всего лишь о фильме.
А вот об Уайльде было бы интересно снять несколько сюжетов, рассказанных от лица его матери, его жены, его детей, Бози, Росса. Как примерно могла выглядеть ситуация с их точки зрения.

Думаю, мы много чего интересного и не очень узнали бы... Всегда надо выслушать всех, а не только гения.

[Anidd 4046]

53 минуты назад, Сергей Греков сказал:

Думаю, мы много чего интересного и не очень узнали бы... Всегда надо выслушать всех, а не только гения.

А надо ли?

Что изменится для нас, потомков, если выскажется оскорбленная в лучших чувствах супруга или дети, выросшие с другой фамилией?

Что такого особенного могут поведать нам дети Александра Сергеевича?

[Lucius Domitius Ahenobarbu 1265]

2 часа назад, Сергей Греков сказал:

Но я же старый, еще византийского разлива, иконоборец!

Императрицы Ирины на тя нет бгггг))))))))))))

[Сергей Греков 8180]

31 minutes ago, Anidd said:

А надо ли?

Что изменится для нас, потомков, если выскажется оскорбленная в лучших чувствах супруга или дети, выросшие с другой фамилией?

Что такого особенного могут поведать нам дети Александра Сергеевича?

В художественном плане -- ничего, конечно, а вот в плане восстановления истины и образа того же Пушкина -- могут много чего, если при памяти были. 

4 minutes ago, Lucius Domitius Ahenobarbu said:

Императрицы Ирины на тя нет бгггг))))))))))))

Ты имеешь в виду нашу трехдневную царицу Ирину, жену Федора Иваныча и сестру Годунова? 

А мы бутафорских правителей не считаем!))

[Lucius Domitius Ahenobarbu 1265]

10 минут назад, Сергей Греков сказал:

Ты имеешь в виду нашу трехдневную царицу Ирину, жену Федора Иваныча и сестру Годунова? 

А мы бутафорских правителей не считаем!))

Нет я имею в виду та что пять лет в одиночку имела всю империю)))))))))) потом ослепила любимого сына Костика и продолжала нагибать))) чудная женщина)))))))

Первая женщина на троне Константинопля))))))))) Феодора с Зоей  по сравнению с ней добродушные агнцы))))))))

Изменено 1 февраля, 2018 пользователем Lucius Domitius Ahenobarbu

[Stylist 12487]

1 час назад, Anidd сказал:

Что такого особенного могут поведать нам дети Александра Сергеевича?

У меня привычка: рассматривать ситуацию с разных точек зрения, пусть неудобных. Не пересудов ради, а для объективности. Кто-то хотел бы оказаться в ситуации той же униженной и оскорбленной молчаливой жены Уайльда? Или супруги Гогена, настрогавшего пятерых детей и сбежавшего на Таити "сливаться с природой".
"Я сам обманываться рад" и видеть мир через розовые очки не получается.

[Сергей Греков 8180]

4 hours ago, Lucius Domitius Ahenobarbu said:

Нет я имею в виду та что пять лет в одиночку имела всю империю)))))))))) потом ослепила любимого сына Костика и продолжала нагибать))) чудная женщина)))))))

Первая женщина на троне Константинопля))))))))) Феодора с Зоей  по сравнению с ней добродушные агнцы))))))))

О-о-о!! Как ты глубоко копаешь!! Я о ней только слыхал краем глаза!)) Зато теперь я главный по Ирине Иконопочитательнице! Мерзкая бабенка была, что и говорить. Но народу при ней, вроде бы, жилось не так плохо... Оргвыводы бум делать?))

[Lucius Domitius Ahenobarbu 1265]

17 минут назад, Сергей Греков сказал:

Оргвыводы бум делать?))

Оргвыводы либерахи сделают без нас))))))))

Спойлер

 

 

Изменено 1 февраля, 2018 пользователем Lucius Domitius Ahenobarbu