Таблица лидеров

– Охо-хо… – на скамейку рядом с Сашкой плюхнулся Гена со своей вечно-недовольной миной на мордочке. Одет он был в курточку и джинсики, редкие волосики на голове грозно топорщились ёжиком. Курточка то синим отливала, то зеленым, умеют там шмотки делать, на любой вкус – чего уж. – Скоро Лёха-то выйдет? Или он как был «опоздун», так и остался? – Да он вечно копается… Сам посуди: заведешь себе молодого – надо же и выглядеть соответственно. Он же нас сегодня с ним знакомить собрался, раньше все или не хотел, или не получалось, потом и вовсе не до того стало… Ну, мы не капризные. Подождем. Да и куда нам торопиться-то? – Курить охота, сил нет… – Сашка тяжело вздохнул. – Ты же сто раз бросал – считай, что опять бросил и терпи! Затрахал всех, помнишь: «то курю и все болезни по очереди перебираю, а то – не курю и у всех стреляю», – Геночка пожал плечами: ну вот чего зря воздух-то сотрясать? Курить ему, вишь, подавай! Может, еще и пивка – для рывка? У Гены и раньше были только два агрегатных состояния: хмурая ироничность и раздраженная язвительность. «Природа-мать! когда б таких людей Ты иногда не посылала миру, То, может быть, ему бы полегчало...» Добряк Сашка, уже слегка седоватый, плотненький и очень уравновешенный, редко выходил из себя, исключительно по делу, – и быстро возвращался обратно: в обычное свое, созерцательно-задумчивое состояние. Вот и сейчас он лишь промолчал и опять взглянул в сторону подъезда. Тем не менее, они издавна дружили и даже сами спорили – сколько типа лет. Но и в этом вопросе мнения расходились: один вспоминал какую-то лохматую встречу в Сочи, другой – не менее лохматый чей-то день рождения. Сходились только в одном: что целую вечность. Ну и – что тогда они оба были молоды и прекрасны. И всё было впереди. – А что Лёшка у матери-то делает? Хотя да, он же с нею привык возиться, по старой памяти, небось, и ходит, хотя теперь-то чего? Сейчас, наверное, наряды перебирает, грустит, все никак не привыкнет, что без толку это всё. Ушёл человек, значит – ушёл, чего кота за яйца тянуть да муку длить? – Сашкина душа требовала рационального и взвешенного подхода, без сопливых сантиментов. – Тебе хорошо, твоя матушка далеко жила, где-то на Кубани, помнится, да? Ты, небось, отвыкнуть успел, столько лет в Москве, а ему тяжело всё ещё – всю жизнь бок о бок… – Хм, а я ведь его парня ни разу и не видал, – Сашка помрачнел: напоминание о матери ему не особо понравилось: такие потери время не лечит. – Лёха, как с ним познакомился, так и вообще из общения выпал, никому его не показывал. Ну, дело обычное, конечно, – у всех так, если похвастать в голову не приходит, только такое хвастовство обычно плохо кончается. Да и длилось у них это всего-то с год, что ли… Это теперь нам с тобой стало ясно, что до сих пор длится, надо же! – Я видел, – с некоторой гордостью заявил Гена, он любил быть на полкорпуса впереди других. – Сам знаешь, молодняк мне не шибко нравится, особенно такой: «тонкий, звонкий и протяжный», соплей перешибёшь. То ли дело амбал какой-нить здоровенный: хоть есть за что подержаться! Сашка усмехнулся в совсем уже седые усы: – Ладно заливать-то! За что подержаться чаще как раз у худых доходяг встречается, твоим амбалам до них семь вёрст плыть, хоть чем, хоть в чём. – Мать Лёхина вроде на даче должна была быть, а я как раз шёл мимо, дай думаю – зайду, позвонил прям от подъезда, ну он тыр-пыр-восемьдыр, ладно, заходи. Прям в дверях с парнем-то мы и встретились, тот опрометью прошмыгнул, только и видели, даже не поздоровался толком, буркнул что-то среднее между «здрассьте» и «досвидос». Лёха потом сказал, что это парень сам просил его ни с кем из друзей не знакомить, типа мы все очень взрослые и ему, пацану, неловко. Я его, если честно, и разглядеть не успел как следует. Помню только, что длинный, худой и русый. И толстовка с капюшоном. А что типа неловко – так, думаю, – просто скучно таким с нами… Мне вот со старшими, наоборот, всегда интересно было – всё в новинку, заслушаешься, а этим ничего не интересно: уткнутся в смартфон и абзац – морду тяпкой. Я его спросил потом: зачем тебе такой бука? А Леха – ну ты знаешь его, – промямлил, как всегда: «Он такой лапусёныш… Да и возле костей мясо слаще...» – Ну, наверно, Лёха ему был интереснее смартфона, если пацан не испарился на третий раз, – Саша по привычке похлопал себя по карманам, ища мифическое курево, и в очередной раз насупился. – Молодые, они же с голодухи на всех бросаются сперва, спермотоксикоз, а потом исчезают, раскаиваются, себя ищут, – страшно же быть «не как все»… У меня такие ломки тоже были когда-то, мощные. Даже жениться хотел, представляешь? – Ну не знаю! Я, сколько себя помню, всегда к мужикам тянулся, сперва даже и не понимал – с чего вдруг. А женитьба – это еще ничего не значит, вон – Лёха, помнится, тоже был когда-то женат и что? Где теперь эта жена? Говорил, что ради матушки, а матушка сама потом завыла от «долгожданной сношеньки»: характерами они, видишь ли, не сошлись. Вот зачем надо было всем троим жизнь портить? Да и что мы сейчас это обсуждаем: давно уж всё говорено-переговорено… – А я слыхал, что он женился, чтобы квартиру отдельную получить – типа фиктивный брак… Это ж еще при совке было, а мать разменивать квартиру отказалась. Да там тогда в каких-то квадратных сантиметрах по нормам перебор вышел, так и не дали квартиру – у матери его, сам знаешь, жилье-то отменное, просторное, отец крупным начальником был каким-то… Леха ж у нас «из хорошей семьи»! – Перебор у него в погонных сантиметрах вышел, это точно! Мне ли не знать: помнишь, какой у нас с ним был кровавый роман? Другие, вон, и с меньшим богатством как надо устроились, с кем надо сошлись: того же Палыча взять! И ничо, живет в своей однушке в центре, ни клят ни мят. – Да спился твой Палыч давно: я его как-то в городе видел: не узнаешь. Морда красная, об носопырку прикуривать можно! А был – да, хорош! Ну, хоть успел красотой воспользоваться. Это мы с тобой так ничем и не воспользовались, да особенно и нечем было… Теперь вот сидим тут, застряли как в лифте. И почему Лёха решил с нами у своего дома встретиться? Лучше бы в кафе каком, не находишь? – А не надо обобщать, ишь ты – «нечем было»! – холодно заметил Гена, по-прежнему считающий себя «на пол-корпуса впереди» и получивший квартиру в наследство от родителей. – И что бы мы стали делать в этом твоем кафе, скажи на милость? В ладушки играть? Вдруг металлическая дверь распахнулась и на крыльцо вышла сухонькая старушка, по старушечьи довольно тепло одетая, хотя конец сентября был вполне теплым – бабье лето. Впрочем, вот прямо «старушкой» ее назвать было нельзя – скорее уж пожилой дамой, на что указывал берет с брошкой, ярко блеснувшей в лучах осеннего солнышка. А берет с брошкой – это вам не сельский платочек, это уже статус! И, конечно, – осанка, которую ни годы, ни болезни сломить не смогли: супруга крупного начальника, одним словом. – Ой, – прошептал Генка, – это же Лёхина мать! Ну вот где он, черт лысый? Сейчас заметит нас, начнет причитать… Сашка покосился на Генку с легким удивлением: – Ты что, всё никак не привыкнешь? Не заметит, не боись. А старушка осторожно сошла с крыльца, вздохнув, посмотрела на небо: не собирается ли дождь, и двинулась было в ту сторону, где сидели заклятые друзья. Но вдруг растерянно остановилась: никак не могла понять, почему ее так смущает вид пустой скамейки...

"And, Lord, don't let me break this, Let me hold it lightly, Give me arms to pray Instead the ones that hold too tightly" В английском языке есть слово "to crave", значению которого я не могу найти полноценного аналога в русском. У нас есть "жаждать" и "остро желать", но эти обороты с моей точки зрения не вполне точно соотносятся по смыслу - речь идет скорее о желании на пороге фрустрации, "цепляться за", "чувствовать дискомфорт без". Желание, приносящее боль. В свое время, разрешая отношения с этими желаниями я и пришел к буддизму - он достаточно изящно описал то, как наши желания становятся источниками беспокойства, фрустрации, "dukha", будучи обратной стороной удовлетворения, блаженства, "sukha". Не менее изящно, впрочем, сводя мысль к тому, что даже стремление к избавлению от желаний не несет в себе ответа - желая не желать ты продолжаешь желать. Зуб не может укусить себя, механизм, предназначенный для решения проблем в какой-то момент сам становится проблемой. И если мне не изменяет память, именно поэтому в свое время Будда ушел от ребят, всю жизнь посвятивших строжайшим аскезам, ушел от культа умерщвления плоти, продолжив искать ответ в других аспектах жизни. Но я отвлекся. Довольно долгое время я старался давать людям, окружающим меня, близким, друзьям, родственникам, даже любимым, как можно меньше поводов становиться для них той частью их жизни, за которую можно to crave, цепляться. Отчасти из-за того, что я не так часто ощущал встречное чувство, отчасти из-за нарциссического комплекса неполноценности, глубинного стыда, который говорил мне, что как только тебя рассмотрят поближе, все закончится неизбежным разочарованием. Отчасти из-за дискомфорта, который я испытывал, когда понимал, что на мое время у кого-то могут быть некие эксклюзивные права, что все это работает на неком принципе эмоционального реципрокного альтруизма, qui pro quo. Правда в том, что мне не так много чего есть дать и не всегда хочется что-то получать взамен. В разные периоды своей жизни я говорил людям, которые держались за меня именно это (с той или иной степенью такта) и не имел ввиду ничего плохого, кроме самого факта - мой эмоциональный пул пуст, я не хочу разговаривать, я не хочу встречаться, я не могу обещать, что вспомню о тебе в ближайший месяц, полгода, год - не потому что ты плох, не потому, что с тобой плохо, скорее, потому что мне нормально наедине с собой... Неплохо без тебя. Я хотел бы, чтобы и тебе без меня тоже было неплохо. Еще тогда я понимал, что в этом есть определенная доля лицемерия и старался, чтобы его было как можно меньше. Меньше потребительского отношения, больше понимания того, что "нет" значит "нет" и ничего сверх, что все это работает в обе стороны и у твоей уютной квартиры с книгами, чаем и тобой есть обратная сторона в виде вполне себе плотного чувства одиночества временами и в этом нет ничего несправедливого. Что когда-нибудь, возможно, уже ты сам услышишь "мне нечего тебе дать" и это нужно будет принять. Ты выбрал это сам, тебе это нравится, некого и не за чем винить, не на что жаловаться. Не позволяя другим держаться за тебя слишком сильно, не держись сам. В конечном итоге со мной всегда оставались люди, которые понимали, что я не позвоню первым и не обижались - потому что знали, что это не со зла, не от высокомерия или безразличия. И все же... ... Все же эксцессов не избежать. Человек, с которым вы изначально договорились о периодических встречах ради секса и исключительно ради него, начинает закатывать тебе непонятные истерики по поводу отсутствия твоих звонков и нежелания переписываться. Старые приятели, обижающиеся на сохранение радиомолчания. Дурацкая ситуация с коллегами, которые не понимают, как можно не хотеть с ними сходить на корпоратив, посидеть после работы, прийти в гости, и так далее. Приятельница, недавняя встреча с которой всколыхнула какие-то старые чувства, о которых уже в свое время было много чего сказано, но при этом видимо на каком-то глубинном уровне не освоена та простая мысль, что геи не конвертируются в натуралов силой великой любви. ... И больше всего в этом устаешь от самого себя. От назойливой мысли, что ты заперся в башне из слоновой кости, хотя никакой башни нет, есть скучный ты, который предпочитает скучно сидеть дома со своими скучными занятиями. От подбора каких-то слов, которые объяснят твою позицию, никого не задев. От ощущения, что ты, возможно, подаешь какие-то смешанные, противоречивые сигналы. От необходимости как-то дополнительно приукрашивать фразу "мне с тобой неинтересно", когда сам почти три года отстаивал перед самим собой право быть скучным - себе, другим, близким и далеким, культивировал ту мысль, что быть кому-то неинтересным - это не бог весть какая трагедия, если не привилегия и своего рода дар. Люди - все, что у нас есть, я действительно в это верю. Но иногда, похоже, не то, что нам нужно.

Сегодня стоял минут 5 наблюдал как птица размера синицы "бегает" за кузнечиками и бабочками. Что я вам могу сказать: такое и белке не снилось!!! Воздушный бой уровня блокбастера! Чуть не свернул голову!