Таблица лидеров

...с дедом Чтение на свежем воздухе - хороший способ получить интеллектуальное и эстетическое удовольствие за один присест. Знай, дед-чтец - ты навсегда останешься в моем сердце Напоследок покажу два скромных наброска. 1 - для метро, 2 - для ангела. Ангел еще несовершенен... Рисовал его на телефоне, оттого сложности. На компе пока не освоился.

Люблю мелодии Лео Рохаса. Кстати, только недавно узнал, что многоствольная флейта называется флейтой Пана.)

ЭЛИНОР. Генрих, я должна сделать признание. Мне не очень нравятся наши дети. Мне сложно назвать себя человеком кинематографа - я открываю любой список фильмов, которые ты обязан посмотреть перед смертью и прихожу к выводу, что буду жить вечно. И дело, в общем-то, даже не в лени или какой-то специфической неприязни к самому виду искусства, нет. Скорее в способности к концентрации внимания - уровень моего attention span застрял где-то между золотой рыбкой и золотистым ретривером, поэтому я предпочитаю книги и игры - в них легче настроить темп, скорость повествования под себя, наверное. Меж тем, даже у меня есть любимые фильмы. Один из них - Лев зимой, шестьдесят восьмого года. Тот самый, в котором снимался молодой Хопкинс и за который Кэтрин Хепберн получила своего Оскара (одного из, конечно же). ГЕНРИ. Ну что, будем вешать остролист или друг друга? Строго говоря, я мог бы, наверное, не говорить ничего больше. Разве что добавить несколько цитат из оригинальной пьесы, настолько остроумными и отточенными я нахожу диалоги. И да, в сущности, поэтому мне сложно воспринимать "Лев зимой" именно как фильм, скорее, как театральную постановку заснятую на пленку. Именно с этого ракурса этот фильм, наверное, и следует воспринимать, чтобы получить максимальное удовольствие - так сглаживаются вопросы к некой нарочитости фраз, статичности задников и к определенным, хм, историческим условностям. ЭЛИНОР. Генри? ГЕНРИ. Мадам? ЭЛИНОР. Ты когда-нибудь любил меня? ГЕНРИ. Нет. ЭЛИНОР. Отлично. Это делает задуманное ещё приятней. Сам фильм советую, конечно же, смотреть в оригинале с субтитрами - дело, впрочем, даже не только и не столько в игре актеров, хотя и это тоже. Просто многоголосый дубляж, который гуляет по сети, цензурированный - в советском прокате момент с гомосексуальностью одного из персонажей... эээ... вырезали, если так можно это назвать, фактически поломав логику происходящего в фильме.

Бывают места, куда можно попасть, если откроешь нужную дверь, запах жуков, лучи солнца, дерево, дорога, дрожь. Всё это двери. Одни настоящие, другие вымышленные. Некоторые настоящие двери ведут в вымышленные места, а некоторые вымышленные — в настоящие. Но есть особые пространства, куда не попасть ни через какие двери: ни вымышленные, ни настоящие. Причина одна, и если узнал её, значит дотянулся до главных дверей в жизни. Олег открыл глаза в парке, где чёрные фонари с мощными лапами освещали рукотворный пруд. Спортивные майданчики и разноцветная детская площадка из осиротевших качелей, с которых ветер сбивает капли ночного дождя. Он выбросил ложную память холода, убрал выдуманный дождь-туман и город предстал перед ним как есть. Небо очистилось над головой и в голове прояснилось. Он прошёлся по парку, остановился заметив блеск монеты и долго смотрел на неё, пока монета не начала уменьшаться. Её блеск пропал, а потом появились верхушки деревьев, дома стали игрушечными, но люди не изменились, потому что казались маленькими сияющими монетами. Олег видел сияние контроля к корому прибавился цвет, запах, звук. От одних, казалось, исходил жар, другие веяли холодом. Кто-то привлекал внимание на себя, кто-то был безразличен, а кто-то отталкивал. От людей, которые притягивали тянулись невидимые нити чувств, мыслей и образов. К некоторым можно было прикоснуться. Рассматривая город на ладони Олег мог дотянутся до тысяч нитей, ему оставалось только протянуть пальцы, чтобы узнать: один на крыше, другой дома, третий на остановке. Разные места, но одна мелодия. Он был уверен, что эти люди никогда не встречались друг с другом, но ему показалось, что все они похожи, а причина одинаковости одновременно является ответом, почему он может их видеть и слышать в то время как другие почти не доступны его вниманию. Кроме людей с монетой контроля здесь были и другие. Рядом с пешеходным переходом стояла пугающая женщина в мокром пальто. Она выбегала на середину дороги и махала руками пока машина не проезжала насквозь. Потом она артистично падала и исчезала. Иногда машина, проехавшая через неё, не нравилась, и женщина недовольно смотрела ей в след, а после послушно ждала другую. Олег понял, что было какое-то условие. Он попытался сам узнать у неё, но женщина пропадала, как только он пытался приблизиться к ней. А попытки поговорить не дали результата. На его вопрос ответил старик, который бросал невидимые крошки в парке. Ровно в восемь вечера, как только чёрные фонари с гигантскими лапами включались, он выходил из тени третьего столба и садился на лавку. Обычно его лицо было расплывчатым, но в некоторые дни оно становилось настолько ясным, что Олег мог разглядеть его даже с другого конца города. Старик пробормотал: — Она ищет мужчину. — Откуда вы знаете? — спросил Олег. Старик недовольно бросил на асфальт воображаемые крошки. — Тебе не стоит подходить ближе, — сказал он, — Простое правило: не подходи близко к тем, кого не понимаешь. Олег отвернулся к пруду и застыл. — Тебе интересно почему? — спросил старик. Олег собирался задать уточняющий вопрос, но стрела-догадка пронзила воображение словом «Всё», и он кивнул. — А мне интересны те, кому интересно, — властно прокряхтел старик. — Ты чувствуешь Тар? Стрела снова пронзила сознание и принесла на крыльях значение слова «Тар», под которым старик понимал то самое пятно власти, что Олег видел в сердцах живых. Только сейчас Олег заметил, что с каждым днём понимает всё больше и больше, хотя память так и не вернулась полностью. Он вопросительно посмотрел на собеседника, который снял с языка молчаливый вопрос: — Главное правило: под ногами всё, что поднимешь, а что хочешь поднять уже под ногами. — Старик сделал особо широкий жест, словно пытался раскинуть невидимые крошки по всему парку. — Интересно? — Спросил старик. — Да. — Очень хорошо. Мне интересно, когда другим интересно, — старик бросил невидимые крошки под ноги. — Приходи ещё, когда будет интересно — добавил он и исчез.