Таблица лидеров

Когда весною стало потеплей, Вороне бог послал в гнездечко яйца. Ей нафиг не сдались дары данайцев, Моя Ворона ждёт-таки Грачей! ...Гнездо и яйца ожидают с ней...

Безвозвратно речь моя беднеет, Словно дервиш бродит-колобродит, Знаешь, я не строю недотрогу, По булыжнику мощу свою дорогу. Знаешь, я не верю во спасенье, Если и спасать кого, то не за краем, Каждое пустое воскресенье Назову простым и грубым раем. Я мечтаю о песке и соснах, Теплом ветре и воде беспечной, Я устал от лиц пустых и постных, Я устал от этой жути вечной. Голой попой - да на горячий камень, Чтобы море пятки холодило, Чтобы в брюхе были сыр и пиво, Чтобы просто жизнь вперед катило. Безвозвратно речь моя беднеет, Словно дервиш ходит-колобродит, Жизнь моя со временем седеет, Жизнь моя все время происходит.

У нас Сочи объявлена самоизоляция. Не знаю будет ли толк. Может уже лучше дать народу переболеть да и все? А то курортники припёрлись, все тайно но работает. Да и как иначе? Деньги где брать? Короче шастают как попало. Под видом карантина соврал родителям что буду сидеть у друга. Ну как соврал. Он же мне друг в конце концов. Сидим в его доме что удобно на участке бегать. Я сижу без работы и у моего бизнес наполовину сдох. Магазины работают а отк и и общепит закрыты. Короче... Лишь бы презики не кончились

Вдруг хлынули волны летнего зноя, запах жуков, речной тины и столярного клея. Слева появился старый сервант, который нельзя было бы распознать, если бы не особая метка позади: «Олег 2013». Она была нацарапана детским карандашом так, чтобы не заметила мать, но можно было полюбоваться, если знаешь под каким углом посмотреть. И единственный, кто знал куда смотреть, стоял именно здесь и сейчас перед этой надписью. Он погладил её с целью убедиться, что сервант не исчезнет, как человек в спортивном костюме. Но вместо надписи, излучавшей приторный запах лета, пропал осенний майданчик, а на его месте выросли стены, окна и знакомая комната. Олег обернулся и понял: он дома. Сквозь стёкла сочилось веснушковое солнце. Тикали часы на серванте. Олег откуда-то знал, что сейчас три часа и двадцать семь минут, хотя на стрелки ни разу не взглянул. Он понемногу привыкал к новой способности чувствовать точное время, словно секунды пролетали сквозь него, и каждая выкрикивала имя: «Меня зовут жизнь» — говорила первая, «Меня зовут мама» — кричала третья, а вторая проходила тихо, пряча лицо, потому что её громко называл всякий, кто рождался. Отныне Олег мог посещать комнату детства, вызывая в памяти запах лета, жуков, речной тины и столярного клея. Постепенно он сообразил, что возвращается в разные комнаты. В первой было всегда три часа и двадцать семь минут, узнавался июль. А в другой, жил мрачный октябрь с мокрыми качелями. Если в комнате из осени одежда валялась в разных местах, то летняя оставалась неизменной, словно застывшей в янтаре времени. Ещё он заметил, как сложно определить время в осенней комнате, хотя часы на серванте исправно работали, в отличие от комнаты лета, где стрелки не двигались, но раздавалось призрачное «тик-так». Олег перестал доверять часам, обращать на них внимание, а они в ответ перестали следить за ним. Открытая тетрадь на столе осенней комнаты вызвала воспоминания о школе, и Олег ощутил кислый вкус меди. Он попытался сглотнуть, чтобы смыть с языка след металла. В воображении проплыли длинные коридоры, двери класса и большой актовый зал, который тут же возник вместо комнаты. Олег с отвращением сплюнул, подумал о жуках и вернулся в июль. Ах вот в чём дело! Разница между летней и осенней комнатой таилась в жуках. Когда Олег думал о них — он попадал в июль, а иначе — в октябрь. Школа же ассоциировалась со вкусом меди. Вот что значит быть там, где себя чувствуешь. Подобно тому, как люди не способны вечно находится в хорошем настроении, Олег не мог вечно оставаться в летней комнате, хотя и желал её всей душой. Иногда он пытался лечь на пол, вцепиться обоими руками, всеми усилиями держать в голове запах жуков и столярного клея, но… паркет исчезал, стены таяли, появлялся туманный парк, спортивный майданчик и голый холодный асфальт. Последними из бледных ослабевших кулаков ускользали июльские лучи, и Олег снова отдавался власти пасмурного дня. Это напоминало его прежнюю жизнь, когда мимолётный лучик радости тонул в бездне бесконечного неудовольствия.

Ветер бархатом щёку ласкает, Гладит луг у слияния рек... О, как страстно в ночи обнимает Постучавшийся в дверь туарег! Его губы как спелые вишни, Его голос так сладко звучит… А наутро лишь дым пепелища, И растерянный разум молчит. Он исчез, как мираж над песками, Растворился, ушёл навсегда. Горький мёд ты своими руками Приготовил и выпил до дна. Не грусти, мой любимый шарманщик, Всё пройдёт и растает, как снег, Как монета, которой обманщик Расплатился с тобой за ночлег. Тебе вскоре другой будет сниться, Но запомнишь тот подлый побег И не станешь ты больше садиться На придуманный утлый ковчег. 29.03.2020