Таблица лидеров

Комментарии приветствуются. Начало тырк. Предыдущая глава По закону жанра: все любят пьянство и разврат Ромео: Так позволь устам моим прильнуть к твоим устам, которые пониже! Джульетта: Вы и так уже задели их невольно, якобы рукой… В. Шекспир «Как подростки сговорились нагадить родителям и что из этого вышло» - Ром, бекон и яичница – вот все что нам нужно! – крикнул я с порога. Мы в Хеннаром вошли в просторный зал и огляделись. Заведение Вара Джека определенно пользовалось популярностью. Народу была тьма. - Вар Джек к вашим услугам, - перед нами, как чертик из табакерки возник пухленький розовощекий мужичок, которого я сразу окрестил «типовым трактирщиком». - Нам бы поесть и снять комнату, - заявил я. - И лошадьми нашими хорошо бы чтобы занялись… - добавил Хеннар. - Господа, это мы в момент! – Вар Джек хлопнул в ладоши и тут же, вторым чертиком откуда-то вырулил тощий длинный парень. - На улице стоят лошади этих двоих благородных молодых людей. Займись ими – приказал трактирщик слуге, а потом обратился к гостям – вам одна комната на двоих? - Мой спутник настаивает на экономии средств, - криво улыбнулся я. Вообще, если по-чесноку, то я всю дорогу до таверны ворчал по поводу непомерной въездной пошлины в этот чудный городок, в результате чего, изнуренный моим возмущением чернокнижник сухо заметил, что мы всегда можем сэкономить на гостинице и снять одну комнату на двоих. - Хорошо, - кивнул Вар Джек – Я слышал, вы просили бекон, яичницу и?.. - Сойдет вино, но я бы не отказался от чего покрепче… - Покрепче? – переспросил Вар Джек. - Не берите в голову, - отмахнулся я. – Я голоден и устал с дороги. Вот и несу всякую чушь. Вар Джек вежливо улыбнулся и проводил нас к единственному свободному столу. Пока мы дожидались ужина, я решил выведать у Хеннара подробности его монастырской жизни: - А ты там в своем Ордене жил один или делил комнату с кем-то? - Обычно в келье живут подвое… ну кроме разве что старших братьев и настоятеля. Но я тоже жил один. - Это почему же? - Никто не хотел… - нахмурился Хеннар. – Со мной сложно ужиться. - Да ладно! - Веришь или нет, но в детстве я был очень вспыльчив и мог нечаянно навредить соседу… - Типа применить против него колдунство в приступе неконтролируемой ярости? – восхитился я – Ну ты прямо маг-берсерк. - Кто? – не понял чернокнижник. - Ну… в моем мире были такие ребята, которые ели мухоморы, грызли щиты и впадали от этого в боевое безумие. - Мне кажется, от поедания мухоморов можно разве что впасть в объятия нуждника, - мрачно заметил Хеннар. - Может быть, - не стал спорить я. Нам как раз принесли кувшин с вином и огромное блюдо, на котором шкварчала яичница с беконом. Некоторое время мне было не до разговоров, весь мой организм увлеченно ел и пил. Впрочем, вместе с сытостью накатила и неимоверная усталость. Я зевнул и увидел, что Хеннар тоже клюет носом. - Нужно спросить у Вара Джека нашу комнату, - устало проговорил я. - Думаю да, - согласился чернокнижник. – Еще бы помыться, а то я грязный и потный – просто ужас. - Ну, завтра мы можем свернуть к реке, и ты искупаешься, - заметил Хеннар. - Завтра – это завтра. Вар Джек возник перед нами и широко улыбнулся: - Что-нибудь еще? - Мой друг хочет помыться, - с некоторым ехидством проронил чернокнижник. - Мы весь день провели в дороге… - попытался я оправдаться. - Ну, лохань и горячую воду я вам обеспечу – заявил трактирщик – У меня, между прочим, останавливаются довольно состоятельная публика, которая ценит комфорт. Но это добавит к стоимости комнаты монету серебром. - Все что угодно, лишь бы смыть с себя грязь! – взмолился я. Трактирщик провел нас с Хеннаром через кухню и задний двор, где на веревках были развешены простыни, в помещение, которое, по всей видимости, служило прачечной. Тут повис запах мыла, а от больших бочек, наполненных водой, шел пар. - Вам стоит поторопиться, пока вода не остыла, - сказал на прощание Вар Джек и ушел, оставив нам с Хеннаром скудно светившую лампу. Мытье в потемках, которое заключалось в поливании друг друга горячей водой из бочек, оказалось делом довольно утомительным. Средневековый сервис особого впечатления на меня не произвел и во время помывочного процесса я мысленно с теплотой вспоминал обычный человеческий душ, столь привычный всякому цивилизованному человеку. Впрочем, нечто приятное во всей этой кутерьме все-таки было: бледные ягодицы моего спутника сияли в слабом янтарном свете ламы довольно эротично. Может соблазнить юнца? Нет, я понимаю, это очень аморально – совращать столь юное создание. Сколько там ему? Шестнадцать? Я старше этого паренька лет на десять… кроме того, Хеннар вроде бы неровно дышал в сторону рыжей герцогини… - Слушай, Хеннар, а как вы, чернокнижники, обходитесь в своем монастыре без женщин? – спросил я, коварно прищурившись. - С чего это ты вдруг заговорил об этом? – чернокнижник отставил в сторону кувшин и нахмурился. - Просто, ну у вас же нет запрета на… как бы это… на близость с женщинами? Или есть? - Никогда о таком не слышал, - мотнул головой юноша – Впрочем, некоторым монахом этого и не надо, они вполне довольствуются обществом друг друга. - Значит, за мужеложство у вас на костре не сжигают… - Мужеложство это когда мужчина с мужчиной? – уточнил Хеннар. – И в твоем мире людей за это сжигают на костре? - Ну, в моем мире вообще люди любят зажигать... – усмехнулся я – Да нет, раньше сжигали, но сейчас вроде бы нет… хотя кое-где до сих пор могут убить за такое. - Дикость какая... - И не говори. Так значит у вас… - Алекс, - Хеннар сурово посмотрел на меня, - Говори прямо: чего ты хочешь? - Вот тебе бабушка и средневековый сеттинг, - пробормотал я. Dragon Age, етить-колотить! Приблизившись, я коснулся рукой плеча своего спутника. Чернокнижник криво улыбнулся: - Вот уж не ожидал от тебя, менестрель, такой робости. Робеть тут должен я, в конце концов, я никогда… Договорить я Хеннару не дал, прервав его речь поцелуем. Когда наши языки расплелись, закончив первое близкое знакомство, друг с другом, чернокнижник выдавил: - Ого… - Ага, - расплылся в улыбке я и продолжил детально исследовать тело юноши на ощупь, ибо свет был тускл. На помощь рукам поспешили губы, двумя смиренными пилигримами неотвратимо следуя к встающей из влажных зарослей колокольне. Колокольня, пусть и не очень высокая, была массивна и притягательна. По венчающему ее куполу прошлась влажная змея языка, заставляя моего юного спутника издать приглушенный стон. - Как думаешь, как скоро сюда явиться обеспокоенный трактирщик? – поинтересовался я, отрывая свои губы от увлекательного приключения. - Я думаю, что твой язык сейчас отвлекся от того занятия, для которого был создан, - в своей вечной суровой манере отозвался Хеннар. - Мой язык – инструмент универсальный, - ответил я. Бледное худое тело чернокнижника казалось невинным и беззащитным, но от каждого прикосновения я чувствовал не только естественный жар возбужденного человеческого тела, но и что-то угрожающее, до холодной змейки, проскользнувшей вдоль позвоночника. Потные и горячие мы переплелись на полу, ласкаясь и целуясь. Мне показалось, что тело Хеннара покрылось голубоватым сияющим узором, да и сам я, кажется, немного светился, хотя такой привычки у меня с детства не наблюдалось. Мой член скользнул между бледных юношеских ягодиц. Безумная горячка, восторг обладания… так и хотелось прошептать «моя прелес-сть», но я не стал, хотя люблю внести нотку юмора даже в самый серьезный и пафосный процесс, к коему секс, безусловно, не относиться ни в каком виде. Тем более, если это не более чем совокупление чернокнижника и менестреля, на полу средневековой прачечной. Впрочем, на какой-то короткий миг мы были чем-то большим. Помывочное приключение отняло у нас последние силы и мы, с благодарностью приняв ключи от снятой комнаты, рухнули на самые настоящие кровати, пусть и матрасы на них и были набиты простой соломой.

Комментарии приветствуются. Начало тырк. Предыдущая глава тырк Денис. Глава VII. Крепость Крайхройг Ты избивала меня ремнём, Ты обжигала меня огнём, Ты душила синим платком, Острым стоя на мне каблуком. О. Арефьева «Женщина с синей рукой» Осоловевшие и пьяные Марклим и Денис ввалились в спальню, куда их проводили молчаливые и безликие слуги. Темнокожий всадник рухнул на подушки, широко раскинув руки. - Эта проклятая фемархянка удивительно мила с нами, - проговорил Марклим. - Ты про Альбаникс? А что не так с этими фемархами? – зевнув, отозвался Денис. Он улегся прямо на ковре посреди комнаты. - Самый коварный народ Бастрии, эти фемархи, - ответил Марклим. – Они повелевали северными степями до того, как сюда пришли всадники. Мы долго воевали с ними и в итоге многие фемархянки согласились стать женами наших вождей, однако некоторые до сих пор живут по старым своим обычаям, согласно которым власть и золото может принадлежать только женщинам. Мужчины-фемархи редко берут в руки оружие и во всем прислуживают своим повелительницам. - В тех землях, где я родился, - сонно проговорил Денис – Есть легенды об амазонках, которые очень похожи на этих ваших фемархянок. Впрочем, после знакомства с обычаями всадников, обычаи фемархов не кажутся мне чем-то особенно странным… Ответом Денису было тихое посапывание. Потолок спальни, кажется, слегка вращался. Закрыв глаза, юноша подумал, что слишком много выпил сегодня. - Эй, вставай! – кто-то больно пнул Дениса в бок. С трудом разлепив глаза, юноша обвел мутным взором комнату. Над ним нависла Альбаникс. Кожаные сапоги, обтягивающие штаны, куртка на голое тело. Денис разглядел синий цветочный узор татуировки поднимавшийся от низа живота к груди по молочно-белому телу фемархянки. - А? – моргая, Денис сел. Голова была тяжела, и в ней словно перекатывался в вязкой мути тяжелый свинцовый шар. - Держи – Албаникс протянула юноше деревянную плошку, наполненную прозрачной жидкостью от которой шел стойкий запах аниса. - Что это? - Тебе полегчает. Денис послушно сделал глоток. На вкус напиток был горьковат и не содержал алкоголь. Осушив плошку, юноша и правда, почувствовал себя немного лучше. - Где Марклим? – спросил он. - Вместе с остатками своего отряда, конечно. - Кто-то еще выжил и добрался до крепости? - Еще пятнадцать человек, - кивнула Альбаникс. – Они смогли отбиться от гномов и даже поймать несколько лошадей. Явились утром, еще затемно. - Ясно. Альбаникс хищно улыбнулась: - Пару дней назад мне пришла весточка от твоего хозяина. - Каким образом? Женщина села перед Денисом, скрестив ноги и, нагнувшись прошептала ему на ухо: - Тайна. - О! Ясно… Альбаникс рассмеялась: - Он просто послал гонца, который оказался быстрее отряда Марклима. Раб, как и ты, Карлим оставил его мне в качестве дара. Послание было кратким, но очень интересным. Там есть кое-что и про тебя. - Да? И что же? - Он освобождает тебя и просит покинуть Бастрию через подземное царство гномов. Денис недоуменно воскликнул: -Что?! Но почему? - Я почем знаю? – пожала плечами фемархянка. – Но к твоей свободе прилагается кошель полный серебра. Впрочем, наиболее интересна та часть послания, которая касается Марклима. - Догадываюсь, - протянул юноша – Речь ведь не идет об убийстве? - Убийстве? Нет, что ты, - женщина не смогла сдержать улыбки. – Карлиму нужно было родиться женщиной моего народа. Только мы имеем право на подобное коварство. Пошли, я все тебе покажу. И Альбаникс повела Дениса по коридорам и по лестницам крепости куда-то вверх. Они остановились перед украшенной резьбой двустворчатой дверью, возле которой дежурил безликий лысый раб. Женщина кивнула рабу и тот ушел. - Моя спальня, - пояснила Альбаникс, толкая створки. В просторной комнате стояла самая настоящая кровать, где мирно спал совершенно голый Марклим, и, судя по эрегированному члену, снилось всаднику что-то приятное. - Мне пришлось опоить вас, - призналась хозяйка крепости – Вообще я вовремя тебя разбудила. Еще немного и ты оказался бы в столь же забавном положении. - Положении возбуждения? – усмехнулся Денис, кивая на спящего Марклима. - Положении неподвижности, - качнула головой Альбаникс. – Это важнее. Помоги мне снять сапоги. Женщина уселась на край кровати. Денис послушно стянул с хозяйки замка обувь. От узких обтягивающих штанов фемархянка избавилась сама, оставшись в одной куртке. Подмигнув юноше, Альбаникс забралась на Марклима. Осторожно проведя рукой по телу спящего воина, она сжала член и произнесла, обращаясь к Денису: - Довольно большая штуковина, не находишь? - У меня была возможность оценить ее по достоинству, - кивнул юноша. - Его беспомощность очень возбуждает, - проговорила Альбаникс, играя с членом Марклима и с любопытством вглядываясь в умиротворенное лицо спящего. Наконец, направляемый Альбаникс член проник во влагалище. - Карлима ты принимала в своих чертогах столь же тепло? – поинтересовался Денис. Юноша устроился в низеньком креслице в углу спальни и с интересом наблюдал за происходящим. - В точности так же, - усмехнулась Альбаникс. Кровать слегка поскрипывала. Открылась дверь и в спальню ввалилась целая толпа всадников из отряда Марклима. - Эй, хозяйка!.. – начал было один, и осекся. - Что тут происходит?! – воскликнул другой и тоже замолчал. В этот момент Марклим все-таки проснулся: открыл глаза и глупо улыбнулся. Кажется, брат вождя еще не понял, что происходит. - А, р-бята, какая не-жиданная вс-реча! – пьяно проговорил он, и перевел наконец взгляд на Альбаникс. Та лукаво ему подмигнула: - Доброе утро, жеребец. Все это время, она не прекращала движений, заставляющих кровать скрипеть. Обернувшись и смерив немного презрительным взглядом ввалившуюся в спальню делегацию, Альбаникс грозно спросила: - Что надо? Валите отсюда. Не видите у нас с вашим начальником дело. Один из всадников было решил что-то сказать в ответ, но передумал. Ошарашенные все они вышли из спальни. Денис, которого никто и не заметил, конечно, остался. Как же он мог пропустить такое зрелище? Картина, безусловно, была возбуждающая. Марклим, кажется, начал понимать, что происходит. Глаза его округлились от ужаса. Он попытался что-то сказать, но Альбаникс положила ему на рот ладонь. Всадник издал беспомощный сдавленный всхлип. - Тише ты. Все же хорошо, - промурлыкала фемархянка. Денис не смог сдержать усмешки. Выскользнув из кресла, он подошел к кровати. - Хочешь присоединиться? – поинтересовалась Альбаникс. - Знаешь, последний год мною пользовались как вещью и никто особо не спрашивал, чего я хочу – Денис прищурился и прикусил губу. - И чего же ты хочешь? – проговорила хозяйка замка. Зрачки ее расширились, юноша слышал учащенное биение ее сердца и видел капельки пота на молочной коже. - Сначала… - Денис снял с себя тунику. Скомкав ее, он использовал ее в качестве кляпа для Марклима. Альбаникс прекратила свою скачку на члене, с любопытством наблюдая за действиями бывшего раба. - И дальше что? – поинтересовалась она. - Ты скачешь не на том жеребце. Он хорош, я не спорю, но… - юноша стянул штаны. - О! – Альбаникс вскинула брови – Да, ты прав. Кроме того, орудие этого беспомощного красавчика несколько подувяло. - Ну, Марклим не привык к общению с женщинами, - усмехнулся Денис - Правда? – Альбаникс склонилась над Марклимом, сжав его подбородок и заглянув в глаза. Денис, решил, что разговоров достаточно и пора действовать. Он запрыгнул в кровать и его руки легли Альбаникс на бедра. Хозяйка замка подалась чуть назад, член юноши скользнул по влажной промежности и нырнул в возбужденные глубины.

Назвал Матросом. Не хотел никак называть. Привыкать не хотел. Зачем он мне? У меня трое. Те еще мушкетеры. Вечное приключение. Тара-рам и всё такое. Кого почесать, кого погладить, кому колючку снять, кому ухо заштопать. Съедают пол зарплаты, да и спальных мест на мне больше не осталось. Две собаки - Огромная и Тяжелая. И Кот размером с рысь, характером -танк Т-90. Припрут в шесть утра, ноги-руки заблокируют, на голове рыжей шапкой-ушанкой устроятся и хрен из под них выберешься. А тут этот.. Матрос. Не.. Он не полосатый. На кота из мультика не тянет тоже от слова "совсем". У него - рёбра. Огромная вздутая грудная клетка и выступающие ребра. А так. Перец с солью цвет. Большая круглая голова на шее -нитке. И огромные желтозеленые глазюки. Такие две плошки, как у героев анимэ. Уши круглые. А нос грязный в засохших струпьях и свежих красных больках, там, где кожа отсутствует совсем. Так что вот из за этих ребер и назвал его - Матрос. Матрос Бухенвальд. Надо же как то звать, когда выманиваешь это "чудо" для очередного укола из обустроенного гнезда старой куньей переноски, которая ему, как хата трехкомнатная по размеру. Колоть Матроса надо Три раза. Два утром и один раз вечером. Колоть надо раз в ногу, и два в загривок. Колоть не во что. После грудной клетки - ребристого шара идет нитка горбатого позвоночника и кости задних лап соединенные с выпирающим острым крестцом, начисто лишенные мышц. Обтянуты кожей и всё. Выступает каждая косточка. Даже самая маленькая. Лапы и попа лысые. Шерсти нет. Выпала вся. Растворилась в "кислоте" гноя и кала, что непрерывно течет из его задницы. За то у него огромные яйца. Два сдвоенные абсолютно лысые ореха, в которых потерялся кошачий писюн. От ведь. Опухли так. На третьи сутки, мне кажется, я уже привык к запаху. И почти уже не замечаю. Сладкий запах гнили и разложения. Так пахнут трупики не осторожных кошек или собак вдоль дороги. Этот еще живой. И даже совсем не трупик. Горластый. Хрипатый. Уставший орать и звать на помощь но всё еще цепляющийся за жизнь всеми своими когтистыми лапами и молочно белыми красивыми молодыми зубищами. Мясо заглатывает с тигриным рычанием и ревом, если только пытаешься как-то удержать. Пока пасть занята, а лапы скребут по полу, пытаясь унести хозяина и добычу в заветный уголок, в нору, назад в переноску, колю. Первый раз даже не мог понять попал туда или нет. вытащил иглу и вколол еще раз. Игла проваливается в пустоту. Мышц нет. В загривок проще. Оттягиваю кожу и главное не проколоть насквозь, а попасть в мешок под кожей. 5 кубиков исчезают без следа, даже массировать нечего. Купал его тощий лысый зад и хвост-карандаш в ведре крутого раствора фурацилина. Матрос зажал мясо в зубах и на весу пытался его жевать, поддерживая лапами. Я макал зад в горячую воду. держа матроса за загривок одной рукой, второй мягкой тряпкой отмачивая струпья и закоревший гной с фекалиями. Потом полотенце -насухо. И вдувание детской присыпки в тощий кошачий зад и яйца. Все это время он жрал мясо. На вису. И только рычал утробно. В дом нельзя. Заразен. А тут трое. Обустроен парень в сарае над погребом. Там тепло. Карантин. Все застлано картоном. На третьи сутки первый раз он обновил туалетный лоток. наконец-то. А то я думал, что этого никогда не случиться. Мало. Но и это хорошо. Хотя и... жидко - плохо. Ни мыть, ни травить паразитов пока нельзя. Рано. Надо что б окреп. дней пять еще не меньше. Ладно. Потерпим, Матрос? Ты и я уже к этой вони привычные, что нам будет? Захожу. Он уже выбегает. Осторожно. Я - это еда. Еда это хорошо. Ее надо схватить и нести в нору. Отберут - не отберут, это еще не известно, а мы уже научены. Жизнью и людьми. Еду в нору. Нору заткнуть тощим задом. Быстро все проглотить. Вчера еда уже больше не лезла и он вышел. Тёрся об мою ногу помечая за своего. Делал вид, что метит отклячивая свою тощую задницу на мою штанину. Прижимался , обвивая меня своим скелетиком и пытался мурчать. Блядь! Я не хочу тебя приручать, Матрос! Я пристрою тебя как только ты выздоровеешь и примешь нормальный лощеный кошачий вид. Я не твой! Но послушно чешу макушку и глажу по буграм позвоночника. Я не добрый! Не называй меня добрым!!! От этих слов я впадаю в бешенство. Я злой! Я готов "размазать" этих мразей. Бить их сытые морды. Пинать их ногами. Ладно-ладно. Сейчас успокоюсь. Обыкновенная летняя история. Дачники. Славный маленький котенок. Игрушка для детей и взрослых. Сентябрь. Нет. Они не выбросили этого подростка и уехали. Они пообещали вернуться и закрыли его в сарае. Если б он мог... если б он мог хотя бы по деревне, из чужих мисок, у сердобольных баб, на ферме у доярок, что подкармливают целую свору таких, на помойках, в корытах у кур и поросят. Но он не мог даже этого. Он орал пока хватило сил, пока не охрип. Он копал землю и содрал себе все лапы и разодрал нос пытаясь протиснуться в узкие щели дощатой двери. Он жрал собственное говно и грязь. Выбрался ли он сам или приехав совсем недавно они увидев, во что он превратился, выкинули его брезгливо подальше я не знаю. Соседям они сказали - не нашли. Потерялся. Но пять дней назад кошачий вой прекратился. А еще через два бабы его увидали. Приполз к уличным мискам их домашних котяр. Его даже пару раз пытались покормить. Но потом гнали со двора. Дикая вонь гниющей плоти. Инфекция. У всех хозяйство. Животные. Страшно. Мой последний день на работе перед отпуском. Утро. Солнце. И ты, матрос, выпозший мне прямо в ноги и вцепившийся в меня мертвой хваткой. Я не добрый, Матрос. Я не твой. Но, сука, я тоже "люди". Такой же, как те, что обрекли тебя на мучительную смерть. Прости меня, Матрос. За них. За нас. За меня самого. p.s Димка, ветеринар от бога. Он на своем веку и не такое видел. Он обещал, что ты будешь жить. Я ему почему-то верю.