Таблица лидеров

У меня сегодня есть веский повод выпить по скайпу. Сегодня ровно десять лет, Как я шагаю на Голгофу. И восхожденью края нет. Наверное, учусь я плохо, Раз на круги своя опять Меня отбрасывает резко Рука творца Вновь повторять Свою дорогу без поддержки. В небесной выси иногда Как одинокая подсказка Мигает дальняя звезда. А крест мой треснувший затаскан И не найдет никак приют. Скажите, кто-нибудь: - Пустое, Таким, как ты, не подают. И я на этом успокоюсь. 25.02.2018

Мы не расстанемся врагами, Но не сложилось оригами. Остались мятые бумажки С кругами от любимой чашки, Остались чайные салфетки, На них случайные заметки, Которые, махнув крылами, Сквозняк взметает над столами, Несёт в распахнутые двери Клочки, как ангельские перья. Мой ангел, ты хитрее ада, Не утешай меня, не надо! На ранку дует мне без спешки, Сквозняк из уличной кафешки, И улыбается блудливо Улыбкой графа Альмавива Бесёнок, глаз черней агата - Официант из Тель-Авива...

Ну вот сегодня и запахло. Ты будешь долго смеяться, смотри не описайся! Одессой. На горячем асфальте, чтоб ты был, раскололи арбуз . Не-не- не, я по прежнему в Рязани. Но до Одессы всего то...выйти и понюхать. Огурцовая и чистая свежесть на всю округу))). Тающая и чистая вода пахнет арбузом и не сметь мне возражать! Ну хорошо, огурцом. Или самой первой и самой честной 5ой Шанелью))) угум. Я каждое утро затягиваю:"Как легко решить,что ты слаб"- оно и правда. Теория " ватной палочки"))) мне вышибло, пардон за интим, две пробки из ушей . Пока дрова колол. И понимал свою слабость..неее - потерянную силу. Вышибло две вонючих коричневых пробки из ушей- наследие Сити. Мой безумно дорогой отоларинголог о них сакраментально молчал. Теперь воробьи орут прямо в мозг! И это - кайф. Я не сошёл с ума и по прежнему молюсь на Хэма. Старик и рыба! Я и дрова- Хэм и баба! Любить надо не членом))) А - чем? Наши - колуном ,а я фискарсом.Я завидую. Колуну. Надо просто найти точку соприкосновения. И сила не нужна. Бросаешь и бросаешь. Нежность на нежность.И наслаждаешься лёгкостью. Проникновения. И я ща не о сексе. Хоть и о нём - то же самое. Стоун. Стиль. Или ...камень, ножницы, бумага. Нет никакой разницы. Всему свой срок и - нежность. И он поймал не потому что ...так хотел кушать. Ему нужно было понять себя. И сказать себе..стоп! И Хэм переиначил...я б отпустил.Рыбу. Так ...нежнее. Но не о том всё не о том. А о вечном споре с богом. Идеальная машинка! Сильная не космосом. А можно и наоборот. Космосом в тебе. Ведь только ты и решаешь- сожрать или отпустить)))) Но и это - рай.

В детстве, когда я злилась, я утыкалась носом в колени и представляла свой гнев маленькой полярной лисой, бегущей по бескрайнему снегу. Она растворялась в режущем нервы белом цвете, расчерченном цепочкой следов. Это было похоже на затихший звук кожи по стеклу. Я просто лежала и слушала. Мам, а ты слышала? Тогда еще гнев был. Правда, мам. Просто он растворился. Мы с тобой почти не разговаривали, ты заваливала меня книгами, чтобы я ничему не мешала – череде «папаш», воспитанию младшего братца и прочим приключениям, а я жила в страницах, которые отгибались, как фанера или театральная декорация, показывая что-то настоящее, писалась в кровать и рисовала острые снежинки. Лисица металась, задыхаясь между белоснежных страниц и северного сияния слов. Они были высокие, холодные и цветные. Ты знаешь, мам, что для меня слово «гнев» не черное и не красное? Оно иссиня-зеленое, как небо над Исландией в полярную ночь, и тихо-тихо потрескивает переливами над голубеющим льдом. То ли атмосферные разряды, то ли чей-то осторожный бег, сопровождаемый движениями аккуратного пушистого хвоста. Полярные лисы – твари живучие. Моя просто умело пряталась, и ощущалось, как в животе ворочаются колкие кристаллы льда, попутно задевая сердце, легкие, внутреннюю поверхность кожи. Там, наверно, были целые росписи из инея. Мне это казалось красивым – приятно же чувствовать себя украшенным, как окно в рождественскую ночь. Я даже не могла попросить кого-то согреть себя – не было холодно. Было просто – не-тепло. Чтобы поймать лису, я представляла вокруг себя прозрачный шар. Оттуда-то точно не сбежит. Сферу можно было встряхнуть – внутри начиналась снежная буря, но весь снег оставался внутри. Потом я поняла, что не могу разбить это стекло. То есть не могу нормально злиться. Одиночество. Сменяющиеся отчимы. Страх людей. Полный набор. Мам, ты где? Не кричи только, я ничего плохого не… Ремень. Толкиен. С шести лет. Господи, возьмите кто-нибудь молоток, думала я, сворачиваясь клубочком. Лисица смеялась и тявкала, хрипло и простуженно. Она очень хотела выжить. Я ждала. Больше я ничего не умела. Ждать, слушать северное сияние, лисье приглушенное тявканье, выныривать изредка в свою комнату, брать очередную книгу, падать в нее, возвращаться снова в свою внутреннюю Исландию, снова в комнату, брать очередную книгу… Все.