Таблица лидеров

Мы не расстанемся врагами, Но не сложилось оригами. Остались мятые бумажки С кругами от любимой чашки, Остались чайные салфетки, На них случайные заметки, Которые, махнув крылами, Сквозняк взметает над столами, Несёт в распахнутые двери Клочки, как ангельские перья. Мой ангел, ты хитрее ада, Не утешай меня, не надо! На ранку дует мне без спешки, Сквозняк из уличной кафешки, И улыбается блудливо Улыбкой графа Альмавива Бесёнок, глаз черней агата - Официант из Тель-Авива...

Меня вселенная в запарке Спросить забыла, как дела? Ответ, как письмецо без марки, Желтеет в ящике стола. Упрёком, брошенным не в злобе - В ознобе суетного дня, Уродцем, замершим в утробе, Желанным только для меня. И никому не интересны Мои заветные слова, И пара голубей небесных, Что выпорхнет из рукава. "Слова" читает AngelOk

Стишок написан был не для Форума, но подходит, так как время летит со скоростью света... хотелось бы, чтобы когда-нибудь из него получилась бы песенка. Но не просто абы какая, а в настоящем гаражно-панковском стиле, по типу группы "Sex Pistols" или наших "Наив". Быстрая, энергичная, как и само время в эти дни. Итак - "На всех парусах!" Быстрей, скорей! Белка в колесе. Бегом, рванём! Символ жизни всей. Мы любим шум. Как же без него? Большой и чистый БУМ! Только и всего... Вверх, вверх и к облакам, Наш полёт непрост. Дорогу дуракам! Боб ушёл в быстрый рост... Быстрей, скорей! Белка в колесе. Бегом, рванём! Символ жизни всей. Полный вперёд! Мчимся мы На всех парусах Сквозь океан забот. За годом год. Но, увы и ах, Ветер в головах... А лодочка плывёт Только вперёд ВСЕГДА! Быстрей, скорей! Белка в колесе. Бегом, рванём! Символ жизни всей.

Абсолютно новый, но крайне старый стишок. Парился с ним долго, несколько лет - то заброшу и забуду о нём, то вновь найду и возьмусь за перо, так сказать. В общем, как получилось... надеюсь, что повеселю вас. В деревне, сразу за горой, Шла свадьба. Праздник был большой. Там дочка старосты Аглая Спешила замуж за Барклая. Французик весь собой хорош, Гораздо лучше местных рож. Влюбившись по уши, Аглая Глаз положила на Барклая. Парнишка жутко напугался, А глаз стеклянным оказался. И староста, подсуетившись, Француза на порог пустил И сердце дочки предложил. В зятье своём души не чаял, С ухмылкой выпил за Барклая. А люди добрые, гурьбой, Всё подходили за "водой". Невеста раздавала даром, Не пользовалась самоваром. А человек аж было триста, Жених же из семьи артиста. К ним заглянул друг детства Павел И уважать себя заставил. Ведёрко с "огненной водицей" За три расчётных единицы. А следом и чиновник Холуёв - Бочку полную до самых до краёв. Уж пять часов гуляют гости, Собакам злым бросают кости. Когда же заиграла балалайка, Пустились в пляс. А ну, играй-ка! Тимоша, местный скандалист, Первоклассный баянист. Брови насупив, мелодию Подхватил – гимн плодородию. Два часа секундой пролетели, Расходиться гости не хотели. Пили-танцевали до упаду, А чего ж ещё им надо? Вопрос оставим без ответа, Каждый чуточку с приветом. Ночь наступила, а за столом, Брюхо набив, сидели вдвоём Староста и местный купец. Тут подсел по рюмкам спец. Выпить не с кем дяде Пете, Мы для него будто дети. Пристроился третьим к ним, Заделался сразу своим. - Я перед законом чист! - Крикнул в ухо скандалист. Лицо в салате - не беда, Это ж просто ерунда. Тимоша, пьяный до баяна, Вдруг да по лицу дельца, Ну не любит сын отца... Купец в ответ, не будь дурак, Загнал баян за просто так. Толкнул и старосту за то, Что жлоб носил его пальто. А староста узнал мента, Решил, что тот забрал кота. И завопил: "Ах, ты опять? Кто разрешил тебе стоять?" Вся деревушка напряглась И друг на друга поднялась. Мы разделились - кто за кем, Кто за кого, а кто ни с чем. И вроде против, но вдруг за. Чьи-то бесстыжие глаза Смотрели нагло на меня... Вопрос возник по ходу дела - Какая муха нас поела?

Неплотно притвори оконце, Чтоб не остаться взаперти. Мы все слепые против солнца, Мы все сбиваемся с пути. Моргнём и угодим спонтанно В счастливую тьмутаракань, Где ничего не постоянно, Но криком сведена гортань, Где вещи, сброшенные грудой, Не подбираем - недосуг, И одноразовой посудой Спасёмся от сердечных мук. На то лазейка и дана нам, Чтоб в ожиданьи дней иных, Одним оптическим обманом, Перебиваться на двоих. Пройдём от альфы до омеги, Разделим на двоих ночлег, Неплотно прикрывая веки, Чтоб облегчить себе побег.

Опять хамсин* закрутит жёрнов, Швырнёт в его песчаный зев Кофейни городских пижонов, Надежды одиноких дев. Стремительный и неуклюжий, Смесь воровства и простоты, Пустых словес, потуг досужих, Чужой сердечной маяты. Его уловки и убытки, И поцелуи невпопад, Его напрасные попытки Вращенье повернуть назад, Все вспышки несусветной дури, И наши встречи налегке, Как эпицентр песчаной бури - В моём зажаты кулачке. *хамсин - пустынный ветер, несущий песок

Стоя на облезлом пьедестале Замерзает девушка с веслом. Времена не лучшие настали, Скоро старый парк идёт на слом. Если бы спуститься с пьедестала, С глаз сморгнуть осеннюю росу. Я старею, я стареть устала И держать полнеба на весу! Не судите, сплетницы-подружки, Я сама не знаю, для кого Всё гремят акаций погремушки В старом парке сердца моего.

Когда оранжевый покров Едва коснётся флюгеров - Ещё достанет слов. Когда вослед ему придёт Холодным сумеркам черёд - Ещё достанет нот. И лишь когда сойдёт она, Ночь без прощения и дна - Настанет тишина.

Не лежится, не сидится, И тревогу не унять. То ли богу помолиться? То ли стрижку поменять? Под ногой шуршит во прахе Кроткий месяц вандемьер, Мой придворный парикмахер, Кавалер весов и мер, Красит ловко кистью тонкой, В цвет пурпурно-золотой Грустным тёткам под клеёнкой Каждый локон завитой. Пахнет остро и приятно Свежей краской для волос, Чтобы просто и понятно, Листопадно мне жилось. Чтоб не вымолвить упрёка, Это всё моя вина: За молчанием - тревога, И под краской - седина.

Когда спускаешся с горы Сквозь дел вечернюю рутину, И сумерки-поводыри Бредут с тобой, согнувши спину, Я снова за спиной, прости, Твоей, мой спутник неразлучный, Нам не случайно по пути По этой маяте докучной. Когда нашаришь, как слепец, Слова с дотошностью калеки, И смысл забрезжит наконец, Как лучик сквозь пустые веки, И вдохновенья стрекозу Не удержать - да и не надо, Когда окажемся внизу, На дне глухонемого ада, Сойдем с горы, в руке рука, Когда последняя строка Растает до последней точки, И серый воцарится цвет На небесах, которых нет, И нету слов просить отсрочки, Трухой рассыплется псалтырь Пустопорожних поучений - Я, как собака-поводырь, Прилягу у твоих коленей.