Таблица лидеров

Любовный лепет двух героев, Стишки о милой ерунде, Что вы писали на обоях, А после забывали, где. Вновь оловянный, деревянный, Стеклянный холостяцкий быт, И в нём рутиной окаянной Ты сам опутан и забыт. Где стёр ладонью аккуратной, А где осыпалось трухой… И лишь за тумбой прикроватной Отыщешь, проведя рукой Наощупь, обещаньем мнимым Забытой надписи клочок, Как прежде на плече любимом Прививки нежный пятачок... Сантименты - аудиоверсия. Читает AngelOK

Вдохнул сентябрь ярко-алый цвет в рябину, Надел, шутник, на солнце тучу как парик, Флиртуя, волосы мне путает игриво Сентябрь ветреный проказник, озорник. Пробравшись в гущу леса утром бело-пенным, Я воздух чистый очень медленно вдохну И, вздрогнув зябко, улыбнусь прикосновеньям, Поймав на щёки паутинки седину. Рубин калины терпкой, травы цвета мёда - Горит сентябрь светлой медью, янтарём, Всё в рыжем. Да, такая нынче мода, В начале осени себя он чувствует царём. Окрасит зелень виноградника за домом, Разбив палитру лета, свой внесёт он тон. И заразив сад желто-палевым синдромом, Он винограду вручит зрелости гормон. Играясь, россыпью окрасит листья златом, Он, хохоча, легко отправит птиц на юг, И ароматом георгины сладковатым Наполнит воздух чутко дремлющий вокруг. Ещё зонты он принесёт с собой в подарок, Чтобы раздать их всем, кто выбежит под дождь. Приклеит листья клёна в виде контрамарок На каблучки и на протекторы подошв. Вернувшись в дом, я принесу с собой прохладу, Багрянец щек, улыбку и промокший плащ, Я подмигну часов старинных циферблату, Ключи и зонт, не глядя, кину на стеллаж. Разуться быстро, скинуть шарф, откинуть в угол, Бегом к столу, чтобы написать тебе письмо. Пусть за окном давно уж ночь черна как уголь, Начну писать. Не лягу спать ведь всё равно. Я расскажу тебе об осени, о листьях, Что солнце в прятки заигралося со мной, То в тучах спрячется унылых и слоистых, То тронет щёку, лоб лучистой полосой. А на закате всё вокруг горит пожаром, Парчой осенней, как червонцами, пестря. И я бреду по влажным серым тротуарам, Вдыхая полной грудью счастье сентября. И после первых звуков дождевой чечётки, Что барабанить будет в стоках всё быстрей, Ничто не сменится в неспешности походки, Шагать всё также буду до своих дверей. Когда ж, упрятав всё убранство в ночи тихой, Дождь заштрихует даже лампы фонарей, Я вместе с осенью, стыдливою трусихой, Пойду на ощупь вдоль проспектов, площадей. Я напитаюсь красотой и тихим счастьем, Вернувшись в дом, замру в двери я, чуть дыша. Сентябрь во мне, и я в его сегодня власти Так, что в цвет осени окрасилась душа! Всё это я тебе в письмо вместить стараюсь, Пошлю тебе конверт в последний летний день. Мне без тебя тут в сентябре не жить, признаюсь, Любые блага и красоты – просто тлен. Надеюсь очень, что письмо получишь скоро, И ты откроешь его, не спеша прочтёшь, И тут же в путь, чтоб без задержек и затора. Я жду, что в жизнь мою ты быстро проскользнешь! И вот тогда я откажусь от длинных писем, Я просто буду с тобой вместе наблюдать, Как зажигает ночь на синем небе бисер, И как день новый будет утром наступать, Как всё меняется, как мир станет чудесней, Как тают льды, и как взмывает птица ввысь, Как человек летит без крыльев в поднебесье, Когда желанья его давние сбылись. Как быстро сменит осень лето, весна – зиму, Как циклы жизни будут ловко совпадать, Ведь всё подвержено условному режиму, Вот только чувства не дано предугадать. Но я всё ж верю, что мы вместе будем долго, Пока в морях и океанах есть вода, Пока фужер хрустальный не родится из осколка, Пока горит над нами яркая звезда. Но если всё же суждено расстаться людям, И жизнь свою они живут в черновике, (Увы, подвластны мы заскокам и причудам), Я не хочу, чтоб это было в сентябре!

Даже не знаю за что первое схватиться. За голову, за дёргающийся глаз, или за топор. Руки рубить по самую шею. Вот какой, спрашивается... «Гений»!!! Два часа сооружал себе... Самоописание. Вроде бы чего-то даже наваял, что своим показать, технически, не особо стыдно. И весь такой радостный, загружает, значит аудио, вкладка подвисает вместе с загрузкой, грамотный человек, что делает? Правильно! Чёрт с ним, с треком: надо текст сохранить. Сохранила. Обновляюсь, возвращаю текст обратно, снова пытаюсь грузануть аудио, оно снова становится на тот же процент загрузки и опять подвешивает вкладку. Ну, беда - файл проблемный. Нужен другой. Где взять? Правильно! Скачать. Копируется текст, обновляется снова вкладка создания материала, идётся в гугл, ищется, что надо, копируется название - поиск - закачка - супер! Возвращаешься такой на вкладку библиотеки, весь такой довольный собой. Хача! ctrl + v! Ибо спать надо по ночам! Видимо...

Вот и Август собирает чемоданы, Упаковывает аккуратно своё лето. В руку - пёстрые букеты-талисманы, В реку ловко летит медная монета. А на память, словно фото из столицы, Запах скошенной травы и спелых яблок, Мёд гречишный, солнца лучик на реснице, Песня звонкая, что пел пугливый зяблик. На прощанье Август нас обдаст дыханьем, Что пьянит как кварта броженого кваса, И останется хмельным воспоминаньем С ароматом тонким яблочного Спаса. Заберу с собой на память отзвук лета, Положу я в чемодан его частичку. Что внутри? Да в общем в этом нет секрета: Шорты, майка и билет на электричку. Тут я спрятал поцелуи до рассвета, Возбуждение, твои прикосновенья, Дрожь от нежности, застёжку от браслета, Что порвался в страсти бешеной мгновенья. Упакую в чемодан прогулки лесом, Что дарил прохладу телу и забвенье, Там мы были будто одержимы бесом, Но сходить с ума какое наслаждение! Упакую звездопад с небес высоких, Что стелились в вышине парчовой тканью, И сиянье звёзд искристо-белощёких, Что давали загадать нам по желанью. Я хочу с собой забрать из лета шепот, Тот, что тише жаркой августовской ночи, Шепот слов-признаний, что нам сердце топят, Заставляют в тихой неге закрыть очи. Улыбнуться, вздох сдержать, расслабить плечи, Ощутить внутри себя живой источник, А по коже - словно вязким воском свечи, И мурашками щекочет позвоночник, Грудь сжимает, вены чувствуют гон крови, И стук сердца в сумасшедшей амплитуде. Страсть румянцем, губы ниткой, дугой брови, В горле комом, и мой голос как в простуде, В голове туманом от фантазий сгустков, И в ушах как будто шум от водопада… Признавались мы друг другу в своих чувствах, Но так жарко, что и слов было не надо. Это всё я и хотел бы взять с собою, Сохранилось чтоб до будущего лета. Проболеть хочу тобою! И не скрою – Не хочу я от тебя иммунитета. Дни и ночи очень быстро пролетели, И пусть Август уж сидит на чемодане, Это лето растворится в моём теле, Никогда мне не забыть о том романе.

- Скажи-ка, дядя, ведь недаром Я так спешил сюда маршруткой Во фраке, шортах и с загаром И в очереди стоял жуткой? Хочу купить один билетик На модную премьеру века, А заодно вручить букетик Актёру, что играет грека. Не грека? А кого, ацтека? Что, снова я попал впросак? Ах мавра! …щас бы чебурека, Макчикен или бешбармак… Я понимаю, тьятр – это Искусства храм и всё такое, Апофеоз апологета, А не болото лоховское. Короче, мой билет сюды! Пока ж в клозет перед звонком, А там уж можно и в ряды, И к креслу своему ползком. *** Сижу в партере я дыханье затая, Воодушевлённый весь и чуткий, И пальцами тихонько теребя Букетик нежный скромной незабудки. Надел сегодня лучший свой наряд: Манишку, галстук-бабочку и смокинг. И мои мысли где-то высоко парят, По венам бродят возбужденья токи. В бинокль с восхищением смотрю На сцену, ложи и мужские лица. Как вдруг на ногу наступил мою Во фраке, шляпе и трусах тупица. И веником своим мне по лицу, Когда садился рядом он. О боже! Не дай прийти терпения концу, Наглее я не видел в жизни рожи. Тут музыки над залом звук поплыл, И мягко приглушили освещенье. Я о соседе слева вмиг забыл, Ведь начиналось мега-представленье… - Пардон мисьё, не скажите ли мне, Как долго будет эта вся бодяга? Программки нет и дело не в цене! Узрел - купил бы, я ж не скупердяга! И вот вопрос, уж раз разговорились - Чё ж только музыка? А где же дефиле? На сцене пусто, где все запозднились? Всё-всё, молчу! Простите, сильвупле. - Да прекратите вы банкнотами махать И в нос своим дышать мне перегаром! Программку вам? Умеете ль читать? Мне кажется, что вы ошиблись залом. Здесь опера, а не гастроли “Мулен Руж”, Не будет мальчиков в трико, кордебалета. Вам, сударь, что-то объяснять – какая чушь! Похоже, вам что увертюра, что котлета. - Ох, ни ххх… чего себе?! Вот вам интеллигент! Я ж шепотом! И трижды извинился! Что за народ пошёл? Небось ещё студент, И в армии не был, и не женился. Очки надел, культурный, погляжу, А вот программку ты свою зажилил. Могу и в дыню дать. Слегка, для куражу. Не зря ж я бабки на билет транжирил! - Ну, в дыню дать – у вас, конечно, аргумент, Но извиняться за свои слова не буду. Меня подобный утомляет контингент. Прошу вас, поубавьте амплитуду! Не надо в кресле ёрзать, кулаки сжимать, И так шептать, что музыки не слышно. Надеюсь, что вы соизволите отстать И уберёте свой букет, уж слишком пышно! - Ну ладно-ладно! Я отвял, пардоньте. Всего лишь уточнить хотел: что будет, Кто и когда появится на горизонте, И что случится, если кто слова забудет? И кстати, тот букетик для Отелло. Когда появится, уж вы мне намекните, А то лишь знаю – смуглый он на тело, И что артист – звезда, как раз в зените! - Ну, слава Талии – услышу скрипача, Бельканто может, обертон в вокале! Да уберите ж руку с моего плеча! И вы бедром своим меня прижали. Не на меня, спектакль смотрите! Вон Там мавр ваш вышел. Ну, куда вы? Сядьте! Сейчас нестись на сцену – это моветон, Всучите ему ваш букет в антракте. Эй, эй! Бинокль сюда отдайте мой! Да неужели? Надо ж, разочарованье? Вы думали, красы он неземной? Тут не по телу, а по пению признанье. - Так пение, оно ж, конечно, хорошо, Но и смазливость тоже не мешала б. Хоть, согласитесь, негр – это свежо. Вот музыка б ещё не оглушала! И чтоб сидения тут были поширей, И каждому отдельный подлокотник. А вы, эскьюзми, часом не еврей? А может, театральный культработник? Как чётко вы всё знаете. Респект. А я вот в первый раз, проездом тут. Но тьятр – да, неизгладим эффект! Прикинь! Билеты тут как пирожки метут. - Какой я вам еврей? Ну что несёте бред? Культурный, не работник, но учтите – У деда моего сто первый километр. Могу послать по фене, не взыщите. Про подлокотник – тут я с вами в унисон, Была бы по душе такая перемена. И вам тогда опорой послужил бы он, А не моё многострадальное колено. Да, с разговорами – ведь я же вас просил, Вы чувствами потом поделитесь, в буфете. Вот! Появленье Дездемона пропустил! И как-то стал мечтать о пистолете. Не сто́ит нежно меня гладить по спине, Я в ваших утешеньях не нуждаюсь! О, дали свет! Антракт. И что-то душно мне... Пойду до туалета прогуляюсь. - В клозет? Стопэ! И я с тобой пройдусь. Ой, чёрт. Оговорился я. Айм сори. Хотел сказать – я с вами прошвырнусь, Поговорим о фуге в ре мажоре. А заодно про парня в парике: Чего он Дездемоною зовётся? Жена же баба? Или не? Пэрке?! Или «лав» зла – всё стерпится-срастётся? Я как-то видел этих… «нетаких», Плыли́, как голубки вдоль автобазы. А я как раз курил у мастерских. Гляжу, навстречу пьяные абхазы! Я голубям: стоять! А ну сюда! Хватаю одного за шкирку и в подсобку. Следом второй, туда, где духота… Вот так и спас я голубятне попку! И раз уж здесь, то может быть в буфет? По малой тяпнем и разговоримся. Как говорил один востоковед: «Вся жизнь говно. Айда, мессир, взбодримся!» - Вдвоём в клозет? Вот право, не смешите! Мы что, мочиться будем там на брудершафт? Прошу вас, свой букетик опустите, То словно мне его подарите сейчас. Ну что застыли – звали же в буфет. Я расскажу про тесситуру и вибрато. О, вижу по глазам, что пониманья нет! Тогда по сотке коньячку и в зал обратно? Так, потеплело, а давайте по одной За Дездемона, чтоб их брак сложился. Но не получится – ведь то Шекспир, друг мой! Задушат парня, хоть он и молился. Всё закружилось, я ж вообще не пью, Но мой (спасибо вам) испорчен вечер. Что значит: «Вас на воздух провожу»? Зачем взвалили вы меня себе на плечи?! - В сторонку, гражданин, тут парню плохо! Нет, не сердечко, и не нужен корвалол! …Интеллигентик, чёрт, и горе-выпивоха… Не ты! И тихо, а то кину щас об пол! На воздух надо бы тебя, но не допру, Хоть мал, да весу у тебя дай боже… Я говорю – в клозет тебя, не к алтарю! В тиянтре пьяным быть совсем негоже. Давай тебя на подоконник посажу. И не брыкайся! Расстегну рубаху И бабочку твою… Не бейся! Задушу! Нет, не Отелло я! Достал, пойдёшь щас на ху… Всё, всё, молчу. Сто первый километр. Про деда помню, и что знаешь ма́ты. Давай умою… Что за детский лепет? Хочу добраться до твоей простаты?! - Да отпустите вы, и хватит воду лить! Сказал я: «Надо ж просто так набраться!» Как «не таким» вас получилось впечатлить, В моих словах стал смысл другим казаться! Испортили манишку – всё в ведро, И пуговиц двух не хватает на рубахе. Я сам бы справился, да просто развезло. Какой алтарь, тьеатр? Идите на… (в монахи). В кабинку надо мне. Зачем со мной? Попридержать? Меня? Иль что другое? Не шарьте мне по животу рукой, Сам расстегну, оставьте мой ремень в покое! Вы точно не Отелло? Злитесь, словно мавр. Раздулись ноздри, и дыханье сбилось. Ой, пошатнулся я, случайно вас обняв, Не надо бить – само так получилось! Звенит звонок – закончился антракт, А я весь мокрый, и синяк под глазом. Уж музыки звучит не первый такт, Вот слушаю тут с вами, у толчка. Зараза! - А у меня пластинка дома есть, И патефон – от бабки мне достался. Ещё, что выпить, и есть, чем заесть. Эй, не бледней! Чего ты испугался? Я предлагаю оперу дослушать у меня! А ты чего в мозгах уже представил? …Ну что за парень мне попался, малышня… Я говорю – всё будет в рамках правил! Я добрый, хоть порою страх внушаю, Тактичный, хоть бываю не в себе. Короче, я тебя не искушаю, Но намекну: есть Верди и Бизе. Живу один – никто не помешает Нам насладиться музыкой, общеньем. Ну что?.. О, улыбнулся, взгляд блуждает, Ведётся… ух! Займусь я совращеньем… Я говорю – да, будет угощенье! Культурно всё! С одеждой разберёмся! …а заодно – строптивца укрощенье, Вот только до кровати доберёмся… - Вы рядом тут? А что проездом говорили. Наверно ж врете про Бизе и патефон. И сколько мне еще лапши на уши слили? Забыл я что-то, как вас? ...ик. Пардон. А, впрочем, так, ну, если разобраться – Уж всё равно мне, что Отелло, что Кармен. Но как потом мне до общаги добираться? Могу заночевать? И не стесню совсем? Тогда идёмте, но сначала в гардероб, Там шляпа у меня, вот номерок в кармане, И да, предупрежу, могли общаться чтоб, Покрепче чая вы бы мне не наливали. - Ишь, шляпа у него! Смотри, прям Д’Артаньян! А может шпага есть, и лошадь, и ботфорты? Да ладно, я шучу. А ты не так уж пьян! А то бы напрочь страх и юмор были стёрты. Зовут меня… зови как все – Мирон. Хоть город мой, но лишь проездом тут бываю. Работа-бизнес-дом-вокзал-перрон… Но оперу, и правда, уважаю. Ещё я уважаю пареньков, Таких, как ты – смазливых и пугливых, Очаровательных, в искусстве знатоков, Достойных и немножечко строптивых. Понравился ты мне, хоть ты убей! Вот и пристал к тебе с расспросами дурными. И вижу, что не глуп и не еврей, Но грешен, мысли были «половыми». Теперь сознаюсь: в гости я тебя позвал Не чаю выпить, а склонить тебя к интиму. Всё потому что, блин, сразил ты наповал! …Шанс есть? Или пойти мне в попу к херувиму? - Вот это поворот – совсем я протрезвел, Ведь чувствовал подвох я инстинктивно. Какой актёр! И – Браво! – зал взревел, Тут поклониться должен ты демонстративно. Признаюсь тоже, что играть пришлось, Усиленно, что не из «тех» изображая. Был прецедент: один такой, простите, лось Учил меня, как жить, по ходу нос ломая. Я не о том хотел – меня зовут Иван. Не надо только называть меня Ванюшей! И рифмы строить-намекать: Иван – диван. Я про интим внимательно послушал! Согласен ли? В ответ, конечно, «да»! Ну разве есть резон теперь ломаться? Ведь я о мужике таком мечтал всегда, Чтоб оперу любил и мог стебаться. Давай, Мирон, веди в свою обитель, А там по чашке чая, Верди и бай-бай... Что, не до оперы нам будет? Искуситель! Я только "за", и на сегодня ТИЯТР – прощай! *** Сложилось всё у них – конец главы: И опера, и чай, и что-то после чая. Но вот об этом не расскажем вам, увы, Ведь то уже история другая.

Заблудиться бы в лете, пропасть на дни долгие, Утонуть в нём на выдохе, вспенившись чувствами, А потом бы на волю нам вырваться голыми И бежать к морю вниз серпантинами-спусками. Разрезать бы нам воду телами горячими, Упиваться прохладой по коже с загарами, А затем - пешком вдаль, как цыгане бродячие, И с собою – веселье и песни с гитарами. Ночевать в чистом поле в траве прянопахнущей, Разливаться любовью под небом велюровым, Замереть бы в шатре ночи мягкоступающей, Наблюдая за лунными светогравюрами. А наутро опять по траве со стрекозами, Вдоль дороги пешком, где цветут липы облаком, По полудню настигнутым быть ливнем, грозами, Через миг солнце выйдет, а гром - дальним отзвуком. Нам бы вырвать июль из стандартов и графиков И забрать с собой в путь, ведя за руку тропами, И ловить на себе его блеск в форме смайликов, И шагать всё вперёд, топча пыль дорог стопами. Через лес, на опушке - ручей тихой струйкою, Там кукушка года прокукует нам долгие. Мы застынем, послушаем, жмурясь с улыбкою Солнцу в кронах, что светит лучами-осколками. Но сезон пролетит… Даже лето бесстрастное. И оставит на память веснушки нам россыпью, Трепет счастья в груди и мерцание страстное. Мы успели потрогать свободы мир ощупью. Мы останемся в бронзе загар-обладания, Телом жар ощутив, погибая от нежности. Той, с которой нас солнце в пылу обожания Целовало весь месяц в места белоснежности. Чтобы вспомнить те страсти и благоухания, Что июль нам дарил (парень был заводилою!) Кубик льда – поцелуем, как напоминания, Я тебя остужу и зажгу с новой силою. Разожгу, залюблю, отпущу в негу сладкую, Подарю кайф, безумия слоем присыпанный, Удовольствия пик и экстаз лихорадкою, И себя целиком, жаром счастья пропитанным. Нас июль заразил своей жаждой, стремлением, Тем, что ценит секунды, мгновения вечности. Мы узнали с тобою с большим изумлением: Жизнь прекрасна, но… склонна она к скоротечности. Потому не откладывай счастье на завтраки Собирайся в дорогу маршрутом далёким. Просто верь, что дойдёте, получится всё-таки, Если есть с кем идти - этот путь будет лёгким.

Стараясь понять, мы ведь точно не знаем Причин, по которым в любви остываем. Подъем, эйфория - устали, уснули И химию страсти с собой утянули. Утрата интриги и чувства потеря – И мы уже собственным клятвам не верим. И вот уже пройдена точка возврата, А с ней и привязанность делась куда-то. Хотим перемен, когда нам надоели Любимые раньше душою и телом. Они же, как прежде, нас любят и верят, Что сила любви защитит от потери. И вынесут нашу измену едва ли… А как было вам, когда вас предавали?