Таблица лидеров

По рыже-солнечным аллеям в дымке утра, Где зелень листьев первых будто акварель, И где лучи парят прозрачные, как пудра, Вприпрыжку бегает там молодой – Апрель. Он шумный, дерзкий весельчак с хмельным задором, Не от вина, а от берёзового сока. И носится он по зелёным коридорам Между деревьев, где мерцает поволока. Влюблён Апрель в Весну и в свежий Ветер, Готов обнять их крепко, что есть мочи, И хочет показать обоим, как мир светел, И как жарки бывают юной страсти ночи. Любить наотмашь, целовать до дрожи в пальцах, Рубить сплеча, кидаться в омут с головою, Писать признания на ярких солнца пяльцах И укрывать любимых неба синевою. Апрель станцует танго страсти с вольным Ветром, Закружит в венском вальсе девушку Весну, С одним сольётся в поцелуе предрассветном, С другой затянет его в страсти западню. Но отдает себя им он обоим без остатка И вздрагивает, словно бахрома на эполетах. Любить двоих – это безумная эмоций схватка, В любви ответной их он, как закованный в браслетах. Но узы эти для него милей свободы, Двоих он жгуче любит, до потери пульса, Легко он подобрал к их светлым душам коды И точно знает, сколько есть у них ресурса. Всего лишь месяц – столько есть у них с Весною И с дерзким Ветром, чтоб отдаться отношеньям, Нырнуть в пучину, насладиться глубиною, Подняться ввысь, втроём поддаться искушеньям. Чтобы хватило тех эмоций им надолго, До встречи новой их, что будет через год, Тех отношений тонких, нежных, как из шёлка, Но крепких, прочных, что ничто их не порвёт. И вновь Апрель в лесу здесь будет целоваться, Стихи писать им, признаваться в обожаньи, Но так не хочется троим им расставаться, И всё же скоро будет новое свиданье. Опять Апрель придет к Весне с букетом нежным И с птицей на плече, поющей звонко трелью, Разбудит сонный лес своим мазком небрежным, Раскрасит каждый лист прозрачной акварелью. Для Ветра же он принесёт стихи и песню О чувствах, мыслях, о желании остаться, Что хочет здесь быть с ними или кануть в бездну, Чтоб досыта тоски как яда наглотаться. Весна и Ветер улыбнутся и обнимут, Прижмут к себе его, чтоб мог дышать едва ли, И скажут шепотом Апрелю-пилигриму, Чтоб не боялся он идти в шальные дали. Они дождутся своего юнца-поэта, Пусть через триста тридцать дней глухой разлуки. Шаги услышат, не увидев силуэта, В объятьях встречи широко раскинут руки. Ведь расставание по сути лишь минута, В которой жизни нашей есть воспоминанье, И там для всех найдется место для приюта Или чистилище неверным и терзание. Но если каждый верен, искренен и честен, Разлука вовсе вам не даст страдать, поверьте. И здесь совет совсем простой будет уместен: Любите жизнь! Любовь сильней разлук и смерти.

Пройдут миллионы лет, где каждый скажет: я последний! Последний, кто любил, кто чувствовал, кто мог, Ловил дыхание восходов редких, Улыбок робких сладостный намёк. Кто с грустью вспоминал о невозможном, И закапал сердечные мечты, Кто в суете забыл тревожной О даре человечной теплоты. Но пусть пройдут все эти годы тлена, И знай — что ты не одинок. Последних — много... Сохранить — пол дела! А запалить в другом — не каждому дано! Любить и быть любимым — просто. Куда сложнее — радость вопреки! Романтика как сны для роста, Как сны для роста истинной любви.

Сегодня я хочу представить вам очередного художника. Его работы более, на мой взгляд, академические. Несмотря на определенную незавершенность и отсутствие гиперреализма, мужчины на картинах очень живые. Его работы мне чем-то напомнили винтажные фото. Майк Окасио. Он родился и вырос в Пуэрто- Рико, начал рисовать с шестнадцати лет, когда стал брать уроки в Escuela de Artes Plásticas в Сан-Хуане, где, по его словам, прекраснейшие места для рисования на пленере. Затем он изучал технику иллюстрирования в художественном коледже Ринглинга. Я задал Майку несколько вопросов по поводу его творчества. Майк, какие причины побудили вас начать рисовать гейарт, что вас привлекает в изображении обнаженного мужского тела? Меня привлекает в модели подразумевающаяся история, которую она может рассказать своей определенной позой. Позы моделей, когда я их пишу, очень откровенны и я пытаюсь уловить человечность и нежность этого момента. Я люблю рисовать фигуры - как мужские, так и женские. Но с тех пор, как я начал вести Instagram, я заострил свое внимание на группе, в которой рисуют мужчин атлетического телосложения, мне понравилось и я начал рисовать сам. Но планирую вернуться к рисованию более широкого круга моделей без привязки к полу или телосложению. Значит вас привлекают именно человеческие фигуры или вы пишете что-то еще? Опредленно! Я являюсь креативным директором и иллюстратором в Нью-Йоркской анимационной компании (www.mikeocasio.com). Мне нравится создавать концептуальное искусство для анимации и рисовать всевозможные иллюстрации. Герои моих иллюстраций, конечно, более капризные и мультяшные. А рисование живых моделей улучшает мои навыки, что помогает мне в работе над иллюстрациями. Значит ваше творчество является вашей работой? Не совсем так. Это терапия! Почти ничего не очищает мой ум так, как рисование. Я должен полностью погрузиться в тот момент, когда у меня есть модель, чтобы в полной мере передать то, что передо мной. Да, я, конечно, принимаю заказы и продаю свои рисунки, но в первую очередь, я рисую для удовольствия. Майк был рад нашему сотрудничеству и сказал:" Мне нравится, что визуальное искусство- это универсальный язык, и я так счастлив, что тебе понравились мои работы! Это сделало мой день. Я знаю, что гомофобия - огромная проблема в России. Я надеюсь, что через искусство мы сможем изменить сердца и умы людей, чтобы они смогли увидеть, что любовь - это любовь.)) Еще работы Майка вы можете посмотреть здесь: https://www.instagram.com/mikedrawslife/

Вообще, по идее, это надо было рисовать маслом, именно такими крупными мазками, жирными и контрастными, но я решил попробовать маркерами, после чего разводил уже нарисованное аквалайнером.

Сатирические куплеты в прозе к 1 апреля из "Очень сексуальной кинологии". Предупреждение: инструкторы по вязкам довольно похабные личности. В тексте употребляется кинологическая терминология. Физиологические потребности животных довольно предсказуемы. Но так - неинтересно, без изюминки и творческого подхода. Вот этот самый творческий подход мне организовывают обожающие своих питомцев собаковладельцы, объединившиеся со своими любимцами в единое целое. В интернете я нашла точное определение людей, общение с которыми меня невероятно напрягает. Это «грубые, тупые, малограмотные, некультурные, невоспитанные, примитивные и наглые личности». Правильно, ЖЛОБЫ. Они хотят, чтобы все было устроено, как им подходит, не вникая ни в какие доводы. Достали они меня до крайней степени, но при исполнении я не имею права показывать вид. На днях звонит хозяйка семилетнего голдена, залюбленного до безобразия сына моего почившего кобеля: - У Итона опять кровянистые выделения из препуция, мы его недавно пролечили, не помогло. Его нужно срочно развязать, мальчик мучается. Вчера увязался за чужим мужчиной, всё вынюхивал. Оказалось, у того течет лабрадорша. И хозяин согласен на вязку. - Будь ты владелицей лабрадорши, повела бы свою суку к огромному инфицированному коблу другой породы? - Ему все равно, за его сукой толпы двоняг бегают, она тоже хочет. - Вы ее видели? - Нет, но нам тоже все равно, лишь бы мальчику стало легче. - А щенков куда? - Это их проблемы. - Ты не думаешь, что потом Итону захочется постоянно трахаться, он станет неуправляем? Где ты ему сук ловить будешь? Когда было нужно делать выставочную карьеру, чтобы невесты вас сами искали, тебе ж было лень. А теперь такие крови будут дворняг производить по их соизволению. - Поздно об этом. Помоги, ты же можешь. Ну, обожаю я этого огромного лохматого добряка, как не помочь? Даю кучу наставлений; пока сука не перетекла, назначаем встречу на пустыре в тот же вечер, когда не жарко и поменьше свидетелей. Некормленые и выгулянные собаки доставляются разными путями на «здыбанку», чтобы не пересечься досрочно и не наломать дров. Хозяйка голдена приводит для подмоги своего амбалистого сына и приносит увесистый пакет с приданым: подстилкой, смазкой, водичкой в термосе, баночкой, тряпочкой, далее - по списку. Крошечная сука черного окраса с закрытой петлей выкручивается на поводке, визжит и лязгает зубами, отчаянно защищая свою неприкосновенность. Кобель заводится и инстинктивно пытается ее подмять под себя. Он реально в два раза крупнее, опыта нет, возбуждение зашкаливает. Ему пофиг, кого вязать. - Какой день течки? - Шестнадцатый. - Вы же говорили - десятый, как давно петля была увеличена? - Неделю назад. - Вот тогда и нужно было вязаться. Сейчас она не даст. Меня невероятно выбешивает жлобский подход владельцев. Я всегда на стороне кобелей, они простодушные и не умеют врать; вижу, как Итон теряет интерес к агрессивной невесте, метит территорию и переключается на ее владельца с остаточным запахом течки на штанах. - Что делать? – потухшим голосом уточняет хозяйка. - В принципе, если нам достаточно развязать только кобеля, это можно сделать и без суки. Раз Итон так активно реагирует на ее хозяина, выход один: валить его. Поможешь? - последнюю фразу я адресую немелкому сыну владелицы Итона, игноря мнение остальных. Хозяева кобеля понимают, что не все еще потеряно. Им подходит любой метод достижения цели. - Мы же знали, что ты все умеешь. Говори, что делать. Меня продолжает нести на зоофилической волне. Как само собой разумеющееся, оглашаю техническую сторону процесса: - Направить и подстраховать немного. Пятые когти на передних не сострижены, будет больно, когда обхватит, и они вопьются в тело. Жаль, что еще не стемнело, с балконов могут увидеть. А тянуть нельзя – кобель перегорит. Дай лапу! Я для наглядности демонстрирую острые несчесанные когти недостающих до земли пятых пальцев. Тут худосочный суковладелец впервые с момента начала общения включает мозги и представляет, КАК КОНКРЕТНО на глазах у зрителей его завалит, будет удерживать лапами и трахать мощный кобель весом в полцентнера, до крови впившись в бока крючьями когтей. И неумело начинает спасать свою мужскую честь: - Мы пойдем, мне некогда. В следующий раз, мы непременно повяжемся с вами в следующую течку. А я на полном серьезе дожимаю ситуацию до полного абсурда: - Можно, конечно, снять с Вас брюки и повязаться на чьей-нибудь коленке с помощью их запаха. Штаны будут олицетворять суку. Вы взяли сменную одежду? - Мне не говорили. - Всего не предусмотришь. - Я позвоню в следующий раз, - на этой фразе суковладельца вместе с сукой на поводке сдуло ветром. - Как только… Станешь птичкой – лети. Станешь рыбкой – плыви. Станешь раком – звони, - полетело от меня вдогонку, но он уже не услышал. Мы остались на пустыре без его общества, меня угостили слим-сигареткой. - Можно, конечно, было тряпочку в запахе течки применить. Жаль, не успели намазать. Но, оно вам надо, чтобы пес потом охотился за всем, что движется? Ты же видишь, какой он, когда возбуждается. - И то верно… Не нужно ему знать, чтобы не хотелось. И сука мелкая какая-то. Наверняка, нестандартная. - Вам-то какая разница на нее? Она нормальная, ее хозяин – не очень. Даже не подумал, сможет ли такая кроха принять бугая внутрь и разродиться от него. *** Для всего придуманы термины: зоофилия, фаунофилия, гомофилия, прозопопея, антропопатизм. Даже определение жлобов я нашла, но никак не могу подобрать название, которое бы иллюстрировало так часто встречающуюся заместительную сексуальность собак, нередко направленную на человека, как самого досягаемого субъекта. Может, есть такой термин, может, нет, кто подскажет? Очень нужный термин, правда. Я бы тогда ним бравировала: завели сексуальную машину и не желаете кастрировать – пиарьте своих любимцев или развлекайте по науке на собственной персоне в соответствии с их запросами, чтобы не капало с конца. Не грузите других фантазиями – вам никто не обязан их воплощать. Всю жизнь держала племенных кобелей, знаю, каково, не поймите меня неправильно. Даже после сформулированной морали осталась какая-то недосказанность, незавершенный гештальт, вина перед обманутым Итоном. Впереди – осенние течки, новый снос крыши и очередная порция общения с очень сексуальной кинологией.

Решил сохранить и опубликовать для скачивания сборник своих рассказов и статей из старой гей-библиотеки РФ. Александр Рассказы и статьи (сборник).pdf

Зависть - змея, чей выпущенный яд – Тяжелая болезнь, что разъедает душу, И кто однажды ею был укушен, В том мелочность и ненависть царят. Прислушиваясь к низменным страстям, Она ничтожеству находит оправданье, Приравнивая к добродетели грехов названья, А их самих к непризнанным царям. Внушает зависть им растратить жизнь На неприглядные попытки устранить, унизить, Тем самым над объектом зависти себя возвысить, При этом легкой радости себя лишить. Быть может, стоит пожалеть больных? Они не могут просто жизнью наслаждаться, Лишь на чужой успех как псы кидаться, Забыв, что люди любят псов ручных. При этом они алчно жаждают любви, Но сами всё похабят, убивают. Такие люди - в одиночку умирают, Свои же монстры загрызут их до крови. И всё же зависть – это вам не приговор, Вы можете стать лучше и добрей. Увидеть, что живёте средь людей! И нам не нужен друг от друга зла забор.

У леса стоял дом, а в доме том жил старик. Он часто выходил из своего бревенчатого жилища на простор, так сказать, своей необъятной родины. А родиной ему служили луга и леса, прилегающие к его постройке, но поскольку жил он так глухо, что вряд ли какой умный человек придет да забредет к нему в гости по своему желанию, то и отшельником соответственно слыл капитальным. Старик ходил по дрова, а также на рыбалку, на озеро голубое да глубокое, что неподалеку от дома было. За ним сразу болота начинались, да топи бездонные. Там не то что живого, там даже мертвого человека нога не ступала. Так и жил, не зная ни света белого, ни электричества, ни радио, а про телевизор, компьютер и Интернет так и вовсе упоминать не стоит. Да и слов он много не знал, сам себе придумывал названия какие-то, такие, что обычному человеку разобрать трудно. Короче говоря: тот еще чудак. Но гости к нему все же являлись. Дело, бывало, доходило до того, что придет какой-нибудь путник, заплутавший в лесу непроходимом, чаще густой да непролазной, и станет выпытывать у него дорогу до ближайшего населенного пункта. А старик ни черта не понимает, только руками машет, чего-то непонятное рассказывает. Путнику все кажется, что это он немой и не может толком объяснить, куда идти, вот и жестикулирует и показывает верный путь. А со стариком так вообще смешная история выходит. Он-то привык считать, что он один на всем свете белом есть. Более того, думалось ему на собственном языке, ни одного существа здравомыслящего нет, ни на поляне, ни в лесу, ни даже в озере, а в болоте и тем более. А эти негодники, непонятно откуда взявшиеся, думал старик, видно плод воображения. То есть глюки. Было с ним такое однажды, что он грибов каких-то насобирал, да и сделал настой. Ядреный такой настоище… Как только он его выпил, так тот час в дверь вломился белый медведь с бутылкой водки наперевес и гитарой. Стал старику песни петь, про северный полюс какой-то, про медведей, которые об ось чешутся зимой. Он так ничего и не понял, но на следующее утро, когда проснулся с больной головой, то ли от настоя, то ли от песен медвежьих, то ли от недосыпа, стал в поте лица думать. При этом он смешно садился на корточки и начинал тужиться, словно… Хотя понятно, на что это похоже. Как говорится: без комментариев. С того времени он частенько стал употреблять настой этот. Но как только уразумел, что не может обойтись без варева своего ни дня, сразу же перестал. Большой силы воли человек, что ни говори. Перешел на трезвый образ жизни. Но причин было для того несколько. Во-первых: белый медведь знал всего одну песню, зато заваливался каждый вечер и пел без умолку. Во-вторых: стали к нему заявляться странные девицы, вели они себя некрасиво и вытворяли очень стыдные вещи. И голова болела после этого ужасно. Пришлось с этим покончить. Тем более манера у него пошла – стыдных девиц во сне смотреть. Вот он и завязал, вот и правильно. Так жил старик. Весь день у реки со снастями рыболовными, а в лесу дрова заготавливал. Потом люди появлялись, как только грибной сезон начинался. Так что скуки он не знал, хотя девиц все же очень не хватало ему. Как только приходили люди, старик наш начинал думать о том, что не выпил ли он настойки ненароком, тайком от самого себя. Но понимая, что не принимал он ничего кроме ухи наваристой, убеждался в том, что все люди – всего лишь галлюцинации, спровоцированные долгими годами одиночества. Вот и живет по сей день, считая всех нас плодом своего воображения. Не далек от истины дедушка, ох не далек…