Чужая половина

Я вот думаю... может правда - устроить трансляцию, почитать стихи.

Или по скайпу или на ютубе? Или... короче весь в раздумьях...

Вечером, 14-го числа Я, кажется, буду готов, сидеть  в полумраке и читать свои стихи вслух. Может быть даже для кого-то еще. Кроме себя.

И да. Я сейчас пьян.Простите. Если что.

Здесь две небольшие поэмы. И обе про ангела. Они похожи и написаны с разницей в несколько лет. Но я решил дать из вместе, подряд. Почему бы и нет?

I

Однажды ангел упал с небес,
Когда шел дождь и снег.
В глазах его был тихий свет,
И слез тяжелый бег.

Над ним склонился и приник
К обветренным губам,
А в голове рождался крик
К безжалостным богам.

Я прикасался к кистям рук
И руки целовал,
И меч из коченевших рук
Я в руки принимал.

Я тихо песни пел ему,
И плакал, и молил,
Но ангел мой не говорил
И не вставал с земли.

Тогда его я внес в свой дом,
Что строил много лет,
И уложил его в постель,
И начал ждать рассвет.

Наутро он открыл глаза,
И свет наполнил дом,
А за окном была гроза,
И громко грохал гром.

Ко мне пришли мои друзья,
И танцевал огонь,
Но только был печален я,
Проваливаясь в сон.

Мой ангел много говорил,
И развлекал гостей,
А в полночь к дому подошли
Пять неживых людей.

И я хотел их прочь прогнать,
Но все же не прогнал,
Я в дом их свой решил позвать,
Хотя и был дом мал.

И духи странные ко мне
Явились в три часа,
И волк с звездою на челе,
Деревьев голоса.

Сатиры домогались нимф,
А феи пили эль,
И музы запоздалых рифм
Искали чью-то тень.

В разгар разнузданных торжеств
Я на кровать упал,
И очень долго крепко спал
Под грохот шум и гам.

А днем, проснувшись, я нашел,
Что ангел мой пропал,
И только ветер за окном 
Порывисто шуршал.

Прошли десятки грустных лет,
И снова снится сон:
Мой ангел, с призрачным мечем
И мой сгоревший дом.

II

Мне снился холодный город,
Заснеженный город, злой,
Над куполами соборов,
Звон проплывал седой,

Клубилась над речкой дымка,
И мост горбатый замерз,
Плакал резной снежинкой
Острый суровый мороз.

По льду проносились дети,
Смеялись, кидали снежки,
А я проклинал все на свете,
Читая свои стихи.

В чулане темном и пыльном
Я грелся, закутавшись в плед,
Сквозь пыльность окна пробивался
Лунный нетрезвый свет.

Но звоном вдруг все перебило,
Всех мыслей моих полки,
И ярче луна засветила,
В свои заплетая силки.

Ворвавшийся в комнату ветер
Недолго в коморке гулял,
Круша все, разбился и вскоре
Прекрасным гостем предстал.

Лежал предо мной обнаженный,
Прикрыв наготу парой крыл,
Нежный и стройный ангел,
А я на месте застыл.

Ангел поднялся с пола,
Расправив крылья, просил
На ночь теплого крова,
А то, он, бедный без сил.

И я убежал на кухню,
Гостю налил вина,
И в плед дал закутаться сразу:
Смущала его нагота.

Укутавшись в плед, спрятав крылья,
Из рук моих принял вино,
Пол ночи мы с ним проболтали
Печально, серьезно, смешно.

К рассвету мой гость зазевался,
Я спать его уложил,
И утром тревожно и нежно
Кровать его сторожил.

Но сном и меня сморило,
А может все дело в вине,
Время как будто застыло,
И я утонул в тишине.

Не слышал, как дети кричали,
Как пьянь дралась под окном,
Ушли все мои печали,
Покинули старый дом.

Проснулся я на закате,
Метель как всегда мела
И ангел, непрошеный ангел,
Заглядывал мне в глаза.
 

Железный трон останется пустым,
Огонь пожрет кольцо Всевластия.
Над Мордором клубится едкий дым,
Но этот эпос, впрочем, не о власти.
Профессор грудью встал за старый мир,
За древний дуб, за сонные Засумки,
За королевский суд и королевский пир...
У Мартина обратные задумки.
Он погружает в средние века,
Как будто бы они - ушат помоев,
И автора тверда всегда рука,
Когда на гибель шлет своих героев.
И власть - не важно кем она дана,
Кольцом, почтенным магом или правом
Одна простая истина видна:
Утопит власть вас в месиве кровавом.
Как с орками поступит Арагорн?
Как много человек сожжет Дейнерис?
Харад и Дорн, Ходок и Саурон,
Во льде и пламени переплелись и спелись.
Железный трон останется пустым,
И можно спорить без конца о власти,
Но Средние века проглотит черный дым,
И Возрождение разрубит их на части.
Мечтой о лете, песней о весне
Оно разрубит, и отступит холод,
И только в смутном и тревожном сне,
Мы по зиме вдруг испытаем голод.