Интервью от @Stylist с @Dante. Дима Данте связался со мной в воскресенье днем, совместив интервью с занятием кулинарией. Он готовил роскошный десерт – меренгу, рецептом которой обещал поделиться.
Так у меня возникла идея кухонных дружеских посиделок.
- Вы готовите? Тогда мы идем к вам! Снимать процесс, общаться с друзьями и дегустировать. - Интересно твое отношение к невероятному количеству твоих же идей.
Какой процент из них ты доводишь до финала по своему замыслу? Ответ не серьёзный: У меня вообще-то есть список из двадцати романов, который я придумал в 14 лет. Сколько из них написано? Почти ничего. Да и уверен, большая часть и не будет. Если говорить серьёзно, то произведение — это чувство или интерес. Сложное, необычное, как правило, новое. Иногда получается так, что чувство выходит либо очень сложное, либо ты понимаешь, что не стоит за него браться. Для этого у меня есть два внутренних писателя: Первый говорит: пиши так, чтобы получить 5 по литературе.
Второй говорит: пиши только то, что только ты способен написать. Знаешь, когда мы в школе писали сочинения, то я понял, что для высокой оценки текст должен быть ожидаемо красивым. То есть, не красивым, а ожидаемо красивым. То же самое с сюжетом. Сюжет не должен быть интересным, чтобы его покупали, он должен быть ожидаемо интересным. А это разные вещи. Это первый момент. Второй момент. Есть разные писатели, и у каждого своя специализация. Когда ты залазишь на территорию другого писателя, тебе требуется больше усилий, а результат всё равно будет хуже, чем у него. Понимаешь? Например, Амброс Бирс, учитель отца Ктулху (у нас совершенно непопулярен), который умеет сложить реальное и воображаемое и показать ужас реальности как в рассказе с глухонемым мальчиком, который играл в войну, а потом нашёл труп матери. Если ты пытаешься играть на его поле, не занимаясь этим всю жизнь, — то ты скорее всего проиграешь. Поэтому браться за каждую идею, которая приплыла тебе в голову, очень глупо. Правда, и выкидывать её (идею) не обязательно. Но спешить её реализовывать не разумно. Разве что идей совсем нет. Как это было у меня в тридцать лет, когда я сидел с голой… на голом месте и писал просто всё, что придёт в голову. Но это признак того, что ты закончился как писатель. Помнишь, как эта ситуация с Хемингуэем, который сперва, баловень судьбы, попал в образ мачо, в образ сильного мужчины, а после этот образ его съел.  Тем не менее он успел его хорошо использовать. Вовремя использовать. Ещё одна причина, по которой не стоит всякую идею класть на перо. Никто не знает, в каком месте эта идея нужна. Вот как у меня было с рассказом «Уезжаю в пятницу». Рассказ был задуман около двадцати лет назад. Потом в 2016-17 году придумал уже сюжет про фотографа, который потерял память, разработал персонажей. Сижу пишу. Месяц пишу, два пишу. Смотрю и вижу… Ну не о чем писать. Идея красивая, классная, а писать не о чем. Плюнул. Прошло полгода. Пишу рассказ «Только человек». И тут бац!!! Главный герой писатель-неудачник. Писал-писал и не написал! Вот оно, думаю!!! Вот оно! И что я делаю? Я этому писателю сую в выдуманные произведения «Уезжаю в пятницу»! Понимаешь? Ты понимаешь, как я хитро это завертел? Мне теперь нет нужды использовать эту идею отдельно, я её уже использовал, и как шикарно использовал. Даже придумал прикол с самолётом. Это было феерически, удивительно, неожиданно. Даже для меня. Писатель в этом смысле — это сундук. Такой старый, красивый (если повезёт), обитый завитульками. Таинственный сундук. И вот он кладёт в себя да кладёт, в надежде, что всё это когда-то понадобится. Поэтому один из важных элементов мастерства — это умение понять, когда нужно из сундука тащить, а когда стоит накапливать. Понимаешь? И вот это ощущение, что рыба клюнула (не могу не вспомнить снова Хемингуэя, который на этом собаку то есть рыбу словил) и следует тащить — оно очень важное. - Бросаешь на полпути?
 Причина? Иногда оказывается, что то, что ты пишешь — это очень плохо. Или это неплохо, но очень обыденно или не твоё. Как я уже говорил, нет смысла писать то, что могут написать другие, если есть что-то, что можешь написать только ты. Иногда ты пишешь что-то просто для тренировки или чтобы потешить своё эго, а на самом деле оно тебе совершенно не нужно. Такое часто бывает, и такое бывает со многими. Писателями как и актёрами иногда становятся ради славы, и против этого порока никто не застрахован. Медные трубы звенят во всех ушах! - Насчет образа мачо - он многим нравится.
А как насчет образа НЕ просто с отрицательной энергетикой, а образа без энергетики, человека-амебы, взрослого инфантила, полностью зависимого от других? Общаться с такими изматывающе тяжело.
А сочинять о таких? Этот образ уже обглодан до костей в русской литературе. Образ маленького человека. Причём его обглодали настолько (вот у нас рыбная тема пошла!), что за него даже браться нет сил. Поэтому мне не нравится именно такой образ, но нравится изображать людей слабыми. Потому что литература во многом стремится сделать наоборот. Использовать крайности. А мне хочется показать, что человек в основном - это сборная солянка. Образно: тут у него бицепсы, там у него что-то другое маленькое. Здесь он профессор математики, а в людях разбирается очень туго. Это, пожалуй, самые простые примеры, мне нравятся ещё более сложные конструкции. И что важно, круто, если читатель понимает, что плюсы и минусы человека связаны. Что нельзя быть гениальным математиком и при этом хорошо понимать людей. И с этой точки зрения то, что мы считаем в людях недостатком, недостатком не является. Это является причиной достоинства. Это любимая тема в моих произведениях. И если главный герой кажется очень плохим, значит дальше случится что-то такое, где этот герой проявит себя лучше всех. Правда, мне не очень нравятся такие контрасты, потому что они выказывают искусственность. Хотя иногда она может быть нужной для выражения идеи. Что касается пассивных героев. Снова не моя идея, есть целое направление в литературе, которое пошло от кальвинистов: изображать героев, которые ничего не решают, но с ними всё происходит. Но, поскольку я не сторонник идей кальвинистов, мне лишь нравится создавать иллюзию таких героев. То есть, мне нравится показать человека, который кажется пассивным, но это не совсем так. Хотя снова, есть особый класс «технических» героев, которые существуют только ради композиции сюжета. Вот эти герои могут быть картонными, неполноценными и нелепыми. Но это естественное упрощение ради экономии времени. - Не жалко ли тебе времени, потраченного на тупиковые идеи? Как мы уже говорили, писатель — это сундук. Для сундука не бывает тупиковых идей. Это почти безотходное производство. Ну с точки зрения текста — да, жалко. Правда жалко выбрасывать тонны текста. Но… а что, есть какие-то варианты? На самом деле чувство потери, которое возникает при удалении черновых строк — ложное. Это недостаток устройства мозга. Мы, люди, неспособны осознать сущность совершенства, где плохое и хорошее — единое целое. А ведь каждая плохо написанная строчка — это часть гениальной строчки. Без неё никак. - Оправдывают ли готовые прои твои надежды? И да и нет. Да, потому что они лучше и сложнее. Нет, потому что ощущение, что можно было лучше, всё равно остаётся. И это правильное ощущение. Написать идеальное произведение могут лишь миллиарды лет живущие существа. А я человек. Стало быть, мне эта «идеальность» не нужна. - Ты пишешь по плану или спонтанно? Зависит от произведения. Вот если говорить за текущее, то план есть, но он совсем не такой, какой ты думаешь. Мой план — это разработка методики написания, а не сюжета. Скажем, вот последний… рассказ… Ну ладно, это не рассказ, это повесть. Так вот, когда эта повесть ещё была рассказом, она писалась следующим методом: 1.      Выдумывается сцена. 2.      Под сцену намечаются персонажи. 3.      Сцена пишется в отдельном файле. 4.      Сцена сохраняется. Сцены при этом пишутся в разном порядке, не обязательно в порядке сюжета. Да и сюжета при этом никакого нет. Я концентрируюсь на ощущении. Какое-то ощущение. Ощущение равно сцена. И вот из дымки всех этих сцен восстаёт призрак сюжета и персонажи обретают плоть. А потом… может оказаться, что эти сцены не нужны. Вот такая работа. Когда сюжет придуман, произведение может писаться по порядку, пока не происходит затык. Затык часто связан с тем, что писатель не знает чего-то важного о персонаже, который есть в сцене. Поэтому я часто делаю ответвление. То есть перестаю писать основную линию и просто в отдельном файле рисую персонажа, как он жил, что он кушал. И вот, если вдруг это ни на что не повлияло сильно, уже с этим знанием возвращаюсь назад. Так я работаю сейчас. Или возьмём конкретный пример сегодня. Я вижу, что по сюжету должно случиться что-то плохое с персонажами. У меня есть два варианта организовать это: 1.      Написать, что с ними что-то случилось. 2.      Показать читателю, как это было. Раз у меня повесть, я буду использовать второй вариант скорее всего. Теперь у меня снова есть два варианта: 1.      Я могу объяснить читателю мотив тех людей, которые совершат зло. 2.      А могу не объяснить. Мне интересен первый вариант, он сложнее, но зато он создаёт ощущение целостности событий. Они не кажутся случайными, «придуманными». Но как мне это сделать? Нужен какой-то «агент», человек, часть этой группы людей, которая будет творить беспорядок. И вот в этой точке я понимаю, что мне нужен ещё один жирный персонаж. А у меня его нет. А он нужен! Я прокручиваю в голове несколько вариантов нападения, и решаю, что мне нужен персонаж, который сам ничего не будет делать, но визуально даст читателю ощущение опасности. То есть, мне нужен человек сильный высокий и страшный. Но при этом не убийца или психопат, а обычный человек. Вот так и появляется Лулу Ланг. И обрати внимание, я вообще ничего о ней не знаю. Как быть? И тут у меня тоже есть два варианта: 1.      Разработать ей биографию. 2.      Придумать яркий случай, который её раскроет. Ну вот я и думаю, а эта Лулу, которая два метра ростом, это же такая храбрая женщина, которая никому в зубы не смотрит. И да, у неё есть проблемы с поиском мужчин, потому что она сама любого мужчину заменит. Значит мне нужен второстепенный слабый герой противоположного пола. Играем на контрасте. Причём сам герой технический. Это то, о чём я говорил: герой не нужен сам по себе, нужен лишь контраст. Вот теперь ты понимаешь, как был создан тот отрывок про «Лулу и харассмент». И не факт, что он попадёт в финальный текст, зато я получаю базу, откуда плясать. И остальная часть сюжета с Лулу будет конструироваться под её характер, а не наоборот. Лулу станет определяющим фактором для сюжета. Иначе и быть не может, ведь события создаются людьми, а не люди создаются событиями. А завтра я займусь погружением Лулу в мир повести, она станет частью глобальных событий, а так как я теперь немного понимаю её характер, у неё появится своя история. Возможно, из этого ничего не попадёт в финальный текст. Может быть так, что из-за Лулу появится ещё один герой, а уже он её заменит. Может быть миллион вариантов. Но именно так происходит конструирование сюжета: 1.      Потребность сюжета — новый персонаж. 2.      Персонаж создаёт свой сюжет. И так по кругу, змея кусающая себя за хвост. - Меняется ли твой взгляд со временем на твое творчество? Конечно меняется, ведь основная цель творчества — смена взглядов. В том числе и взглядов автора. Хотя это чисто субъективно, потому что, скажем, Уильям Фолкнер после некой точки взросления взгляды не менял. Не знаю, как будет со мной, я до сих пор активно меняю взгляды, и вот даже в новом произведении мои герои заставляют меня сменить мировоззрение, потому что… мне приходится жить в их времени. И мне приходится думать над их проблемами. А у них там такое, что просто в голову не укладывается. И как же это может меня не изменять, если сегодня я собираюсь окончить эпизод так, а завтра понимаю, что такие события просто немыслимы. У меня меняется точка зрения на ситуацию. Именно поэтому мне приходится переделывать. - Как поживает твоя идея написать роман века?
Есть ли для него сюжет? Любой роман, который буду писать, это будет роман века, потому что за меньшее не возьмусь (тут должна быть хитрая еврейская улыбка, которая как бы говорит: на самом деле максимум скромности). А вот роман тысячелетия — вопрос хороший. Идея для такого романа есть и она не одна, проблема в том, что это очень сложные идеи. И я боюсь не справиться с ними, потому что всё, что я до этого делал — это очень простые произведения. А если взять хотя бы «Жаждущие добра», которые есть в виде рассказа, мне просто страшно вообразить объём работы. И хотя Донна Тартт получила нобелевскую премию за десятилетние усилия (вот сейчас фильм вышел), я пока не уверен, что дожму столь большой массив. Поэтому есть желание написать «У заснеженного окна», это роман номер три из списка. Тем более, что я уже под него написал прелюдию, которую ты читала. И есть уже сюжет, что очень важно. Поэтому этот роман кандидат номер один на реализацию. И сейчас та повесть, которую я пишу, в принципе является предысторией, базисом для этого романа. Потому что он может быть и самый простой из этого списка, но… это относительная простота. Скажем, у меня есть надежда, что его не нужно писать лет десять, как «Щегла. С другой стороны нужно понимать, что я уже потратил какое-то время в течение пяти лет на обдумывание, и это не просто с бухты-бархаты, а это некоторая точка в осмыслении жизни. - Сколько процентов от написанного примерно идет в готовое прои, а сколько - мимо? В отличие от Жюль Верна я стараюсь отбросить лишнее в голове. Поэтому очень сложно понять, сколько идёт мимо. Но мимо идёт очень многое, и слава богу. Лучше меньше да лучше. Это слова, которые должны висеть в квартире каждого писателя. К сожалению, должны. Но не висят. - Как долго ты сочиняешь отдельный стих? Если я понимаю идею стиха, то неделю. Если нет, то… можно сочинять годами. Правда, терпения мне не хватает в большинстве случаев. Доказано, если тратить на стих больше недели - он обычно получается хорошим. - Про  стихи - убил наповал сроками. Я знаю человека, который и тебе знаком. Он тратит на стих 15 минут. Я трачу пару часов. Если вы не публикуете свои стихи, как Бездомный, или пишете эпиграммы - то не переживайте. Но если вы публикуетесь и тратите на стих пятнадцать минут, сделайте милость миру — совершите какое-то красивое самоубийство, потому что это свинство. А быть свиньёй стыдно. А быть свиньей, которая думает о себе как о человеке, — это преступно. Это вопрос экологии. Экологии искусства. Понимаешь, как выходит, мы переживаем, что Земля погибнет под тоннами пластика, а на самом деле планета будет погребена под тоннами «искусства за 15 минут». Здесь кстати хорошо вспомнить «Гиппопотама» Стивена Фрая, он превосходно развил тему экологии поэзии. Рекомендую. - Думаешь, качество результата зависит от потраченного времени? Тут не может быть никаких сомнений. Человек — это машина, у неё есть ограничения. Ограничения памяти, ограничения числа мыслей, усилий. Конечно, гениальность позволяет творить проще и быстрее, но когда у тебя есть способности - тебе неинтересно брать простые задачи. Конечно, если вы Пушкин, то вы примерно в два раза или в три раза быстрее напишете какое-то бездарное стихотворение. И что вы получите в результате? Доказательство того, что ваш мозг быстро и бессознательно находит рифму? Что он идеально чувствует ритм? Например, Генри Миллер, который также был музыкант, отлично чувствовал звучание слов и умел играть консонансами и диссонансами, ударениями, темпом. Для него это было очень важно, потому что это влияло на настроение. И для меня это тоже очень важно — но это не цель, это способ писать текст. Но текст — меньшая часть литераторства. Это фундамент, техника, основа, клей, без которого даже самый прекрасный, сладкий, наполненный грёз замок разрушается. Но стихи — это не рифма, а романы — не слова. (А вы почувствовали, что в предыдущем абзаце изменился ритм?) - Рассказ "У заснеженного окна" в 1000 знаков - имеет отношение к планируемому роману? Конечно, это роман, пересказанный тремя словами. Крута, да? Я сам в шоке. Так что, можете не читать. Шутка. То есть этот рассказ отражает чувство, благодаря которому роман появился. Именно такими они приходят. - И еще вопрос: много ли реальных людей служат прототипами для твоих прои? Все, кого знаю. Здесь нет каких-то исключений. Все самые интересные черты людей используются. - Вернемся к Генри Миллеру, который создал горячо любимый мною "Тропик Рака"  и никакой "Тропик Козерога".
Я думаю, что затраты автора на сочинительство не важны для читателя. Читатель наслаждается или нет --- результатом. И может не попасть в ритм, как и автор меняет свое отношение с своим идеям. Недавно у Чарльза Буковски прочитал мысль (о да, это была не его мысль, но я - ленивый склеротик, чтобы искать источник) о том, что хорошие произведения требуют хорошего читателя. Это очень важная мысль. И если мы говорим, что читателю всё равно… Что читателю всё равно, с какой женщиной жил Генри Миллер. Я не говорю о его первой жене, которая не смогла вынести (хитрый еврейский смех) таких тягот бытия. Я говорю о Джун, которая посадила его писать «нетлентку», а сама тем временем бог знает каким способом добывала деньги (большие деньги!!! большие!!!). И у Генри были подозрения о методах добычи, вроде она изменяет ему. Поэтому он безумно ревновал, его бесила вся эта ситуация, и при этом он был доволен. Вот как это?!!! Как это всё может не интересовать? (смех) Но если серьёзно, если серьёзно. Жизнь Генри Миллера — это и есть его романы. И когда он получил известность, он, кстати, приехал с острова Корфу (как раз там был недавно) по случаю начала Второй мировой, с этого рая, где он год или два бездельничал целыми днями. А потом уже в США, когда в его доме начали ошиваться всякие нищеброды и битники, и когда он наконец получил деньги, тогда-то его роман и закончился. Всё! Общество слабо осознаёт, насколько качество литературы и искусства зависит от образования и ожиданий. Вот вам ещё один яркий пример — аниме, которое мутирует в основном под зрителя, который ждёт очень простые сигналы и готов платить деньги за элементарный фан-сервис. В результате искусство мутирует в сторону базовых эмоций, простейших реакций. Оно не тренирует ум, не вдохновляет на познание мира, на желание изменить мир. А ведь выживет человечество или нет — это вопрос искусства, а не науки. Хотя и без науки искусство ничего не сможет сделать. - Вот почему ты считаешь, что искусство важнее? Потому что наука говорит о том, каков мир, а искусство говорит о том, каким должен быть человек. - Заключительный вопрос: есть ли на просторах интернета такое место, где опубликованы все твои произведения? Нет, такого места нет. Хотя наша библиотека близка к этому. Тут нужно сказать, что я не уверен, что все мои произведения нужно публиковать. Есть, скажем, первый рассказ про чувака в карете. Вот его я точно публиковать не стану, как и рассказ "Куда уходят после смерти".